Реконкиста

Вереснев Игорь

Чертовски много вопросов, не касающихся войны с паразитами, появилось у Риммы к Асель за время пребывания на Ганимеде. Чтобы задать их, гиперсвязь не годилась. А затем вдруг возникли перебои и со связью.

Согласно плану, Асель должна ежедневно докладывать о событиях на Медее, а в случае обстоятельств чрезвычайных — незамедлительно. Сначала так и было. Форс-мажора не случалось, но и обнадёживающих новостей не поступало: разведчикам не удавалось выявить стойбища паразитов, несмотря на сканирование с воздуха и орбиты. Единственный выход: тотальное прочёсывание пещер. Приступить к нему, имея в своём распоряжении небольшой отряд, Асель не могла. Оставалось следить

за происходящим на Медее и ждать прибытия экспедиционного корпуса, что она и делала. А потом не вышла на связь в установленное время.

Межзвёздная связь — штука запутанная в прямом смысле. Квантовая запутанность позволяет сообщению проходить от источника к приёмнику мгновенно, но она же делает его чрезвычайно чувствительным к флуктуациям гравитационных полей. Сообщения можно ждать секунду, или день, или год. Или вообще не дождаться. Вести с Медеи не приходило три дня подряд, и Римма всерьёз обеспокоилась. Подобного расклада не предусматривалось ни при каких обстоятельствах: если паразиты нападут на лагерь, «Персефона» немедленно стартует и сообщит о случившемся с орбиты. Стартует, независимо от того, скольких бойцов придётся оставить внизу, и только после этого постарается прикрыть их залпами бортовых орудий, отогнать нападавших. У паразитов нет никакой возможности помешать старту.

Хоть ситуация и не была предусмотрена, Коршунова приняла решение быстро: ждать ещё два дня и, если Асель не объявится, лететь на Медею теперь с двумя кораблями, один из которых всегда будет оставаться на орбите, обеспечивая прикрытие и связь. Подготовка бойцов пока не закончена, поэтому она возьмёт лишь тысячу. Если действительно случилась беда, то и они не понадобятся: прочёсывать пещеры в поисках заложников бесполезно. Зато из плазматоров она врежет несколько раз, продемонстрирует Старейшинам ожидающую их перспективу.

Дожидаться оставшиеся два дня ей не позволили: с Земли пришло сообщение срочное и секретное, — Верховный Сумматор требовал, чтобы она немедленно возвращалась. Именно требовал, а не предлагал вернуться. Римме очень хотелось получить объяснение, в чём причина такой спешки. Кто-то из «подопечных» Кей-Кей взбунтовался? Или крупные неприятности на Ракшасе, требовавшие вмешательства «братьев с Великой Небесной Земли»? Увы, единственной фразой, которую можно расценивать как объяснение, было: «Подробности по возвращению». И это по закрытому каналу связи?! Генрих случайно не заразился паранойей от своего предшественника? Делать нечего, прямое распоряжение Верховного Сумматора она не могла не выполнить. Но настроение от этого не улучшилось, понятное дело.

Последней каплей стало то, что пока ракетоплан довёз её с Ганимеда на Землю, истекли четвёртые сутки, как замолчала Асель. Связи с Медеей по-прежнему отсутствовала, и значит, на решение задачи Сумматора, какой бы сложной та не была, есть всего один день.

Коршунова ожидала, что на космовокзале Шереметьево её встретит кто-то из секретариата, несмотря на два часа ночи по московскому времени — раз уж вызов такой срочный. Тем не менее, и когда ракетоплан опустился на керамобетонную площадку сектора для служебных чартеров, и даже когда шлюз открылся и Римма, сопровождаемая верными Бро и Алексом спустилась по короткому трапу, коммуникатор молчал. Рядом, в каком-то километре отсюда, сверкало разноцветными огнями здание пассажирского терминала, доносился усиленный динамиками голос диспетчера: «К сведению встречающих! Рейс два-двенадцать прибывает…» Небеса полыхали ультрамарином искусственного «северного сияния» и оттуда,

с небес, медленно падал переливающийся всеми цветами радуги болид очередного лунного челнока. Красивое зрелище. Увы, ещё лет пять, и оно останется в прошлом — как только ТЛП-сеть накинут на древний спутник Земли. Путешествия туда станут куда более быстрыми, комфортными… собственно, и путешествиями перестанут быть, превратятся в обыденность. Один шаг, и ты там, словно и не покидал родную планету. Разве что внезапную потерю веса ощутишь. Никакой романтики. На романтику Коршуновой было наплевать. На то, что перелёты в пределах Солнечной Системы забирают многие часы — до двух суток, если летишь куда-нибудь на Эриду! — не наплевать. Хорошо бы иметь ТЛП-кабины на спутниках Юпитера. Но до этого дойдёт не скоро.

По сравнению с пассажирским терминалом в секторе чартеров было темно, тихо и безлюдно. Коршунова огляделась — и где же встречающие? Она собралась звонить секретарю Сумматора, когда взгляд зацепился за глиф, притаившийся на краю посадочной площадки. Бортовые огни погашены, рядом никого. Но серебристая окраска и синий силуэт птицы на фюзеляже явно подсказывал: глиф здесь неспроста. Римма решительно зашагала к нему.

Свет в кабине вспыхнул, когда до машины оставалось метра три. В кресле пилота сидел Генрих Клейн собственной персоной.

— О… — только и нашлась, что сказать Римма.

— Здравствуй, любимая! Ты как раз вовремя. Боюсь, каждый час на счету.

Коршуновой понадобилось несколько секунд, чтобы оправиться от неожиданности.

— Здравствуй! Вижу, на Земле случилось действительно нечто экстраординарное, коль Верховный Сумматор лично встречает главу Карантинного Комитета на космовокзале посреди ночи.

— Случилось. Садись, расскажу по дороге.

— Со мной Алекс и Бро, — напомнила Коршунова.

— Отлично, они нам понадобятся.

Глиф взмыл вверх, едва все трое разместились в кабине. Сделал петлю вокруг космовокзала, помчался, набирая скорость, к шлюзу-концентратору.

— Рассказывай, куда мы летим посреди ночи. А также зачем ты взял мой глиф, — потребовала Римма, когда ультрамарин «северного сияния» остался за кормой.

— Не только глиф. В багажнике — оружие и снаряжение для расчистки завалов. А летим мы в Уральские горы. Точнее — в Южно-Уральский заповедник. Двадцать лет назад руководители сопротивления Конкисте преждевременно поторопились объявить, что все проникшие на Землю паразиты уничтожены. По крайней мере один уцелел. Вернее, одна.

Коршунова выпучила глаза:

— С чего ты так решил?!

— Я много лет вёл беседы с «Друзьями индейцев». Я ведь не только лечил их фобии, но и сопоставлял полученную в ходе бесед информацию. Так я и выявил нестыковку. Медеанка, известная под именем Алая Ночь, исчезла в блокированной Москве до начала зачистки, и больше её никто не видел. Во всяком случае, до завершения Большого Блэкаута не видел. Конечно, остаётся вероятность, что во время финального сражения её сожгли плазматорами без остатка. Однако события последней недели подтвердили правоту моих подозрений.

— Пф! — Римма скептически скривила губы. — И где же эта Алая Ночь прячется?

— Она не прячется. Ты знаешь о способностях медеанцев к мимикрии. Убить человека и занять его место — лучший метод оставаться незамеченным и неопознанным.

— Но сэлы… — Коршунова прикусила губу. Она прекрасно знала, как именно сэлы идентифицировали паразитов. Но так ли этот способ эффективен, как принято считать? Поэтому вместо возражения она спросила: — И чью личину она носит? Ты сумел это выяснить?