Реквием
Шрифт:
– Это готовая, «скудная» эпитафия? – усмехнулась Лена. – Провела блиц-опрос или сама сочинила?
– Меня до перестройки в институте Антона к медали представляли. Все бумаги собрали, а отослать не успели.
– Надо было скручивать пальцы на удачу, – пошутила Лена.
А знаешь, как Герка о тебе сказал? «Ей трудно найти мужчину по себе».
– А я думала, он в стихах… – пошутила Лена. – Вы с ним и меня обсуждали?
– Но не осуждали. Ты идеальный друг и собеседник.
– Потому что больше молчу? Импровизируешь на ходу? Но ты права. Нас, всю жизнь надеющихся только на себя, трудно
– У тебя чарующая улыбка, как у моего любимого певца Олега Погудина, соединяющая в себе недосягаемость и доступность! По ней многие сходят с ума, а ты ее прячешь.
– А это ты к чему? – недовольно остановила Лена подругу.
– А дар предвидения? Ты безошибочно разгадываешь мысли начальников. Он корнями уходит в прошлое твоих предков.
– Серьезно? Ты о передаче на генном уровне не только наследственных черт, но и информации или о подключении некоторых людей «к коллективной мировой памяти» по Юнгу? – отшутилась Лена. – Не дар это, жизненный опыт. Просто я никогда не беру на себя обязательств, которых не способна выполнить.
– Я о переходе сущности души из одного тела в другое. А вот я получала удовольствие от тщетности игр конкурентов и от того, что всё это они разыгрывали ради того, чтобы победить, сломить меня. Я любила осваивать необжитые пространства и ни с кем, кроме тебя не считаться. О, это очарование неизвестности! – в тон подруге, но несколько резче ответила Инна и упрямо продолжила:
– Собственно, независимость – одно из главных слагаемых в твоей разносторонней, «разномастной» индивидуальности. Ты сама по себе. Ты, как лотос, который закрывается от человека с плохим биополем. За «разномастную» не обиделась?
– Не так чтобы очень, – усмехнулась Лена и объяснила:
– Полностью открыться, – значит дать оружие врагу или конкуренту. Чем шире раскрываешь объятья, тем больше вероятность быть распятой. Потому-то тщательно взвешиваю каждое слово. Между людьми редко бывает полное понимание. И открытость подчас способствует использованию человека далеко не в «мирных» целях. Я рано поняла, что мир во многом несправедлив и что я должна держаться талантливых людей с неравнодушными сердцами или просто хороших, добрых. И если не находила таковых, то сознательно скрывалась от реальности в область собственных фантазий. В детстве они меня спасали. Не вступала в споры и перепалки со своей совестью. Это нормально для интроверта. Я мало с кем могла сосуществовать рядом, поэтому никогда не стремилась к широкому кругу друзей.
– Генетическая предрасположенность?
– Скорее, приобретенная.
– Уединение – выбор человека, а одиночество – его проклятье! Любой человек имеет право хоть иногда позволять себе быть слабым. И хорошо, если рядом есть кто-то, кто его поймет и поможет, когда это так необходимо.
– Ты права. Иногда хочется забыть все эти «китайские церемонии», послать всех куда подальше! Побыть свободной, независимой, естественной, даже смешной. Я никогда не отказывалась от ответственности, но как порой хотелось, чтобы рядом оказался человек, способный не только расслабить, отвлечь, но и переложить часть моих забот на свои крепкие надежные плечи. Но… – Лена широко и безнадежно развела руками.
– Ты привержена Декарту? «Принятие решений должно быть максимально освобожденным от чувств».
– Нет, я сторонница современной теории о том, что именно чувства – основа
– Когда ты злишься, то внешне становишься еще более спокойной. Не позволяешь себе взрываться. И тем учишь всех быть терпимыми. Для тебя характерна не только внешняя дисциплина, но и дисциплина внутреннего содержания. Это высший класс. И у сотрудников возникал не страх наказания, а боязнь перед тобой опозориться.
– Я не стала спокойнее. Последнее время у меня просто не хватает сил на эмоции.
«Когда Лена уверена, что ее никто не видит, в лице ее тишина, благость, мудрость и некоторая суровость, впечатанная в глаза трудностями жизни», – подумала Инна. И усмехнулась:
– А меня всегда легко было вывести из себя. Потому и не стремилась руководить. Иначе бы быстро сдулась.
– Роль начальника для меня самая сложная. Тяжело дается. Я же по характеру надежный исполнитель. За себя легко отвечать. Мужчины из руководящего состава поначалу разговаривали со мной сурово, категорично, требовательно или нагло, не признавали себе равной. И среди подчиненных такие экземпляры попадались! Врагу не пожелаю. С полной несовместимостью. Отсюда моё, как ты говоришь, редкое отсутствие амбиций. Моя внешняя высокомерность от закрытости, зажатости и застенчивости.
– Это не помешало тебе создать одно из лучших отделений института. Тебе труднее выдерживать баланс между умом и эмоциями или уметь маневрировать?
– Сделай такую любезность, не порть меня похвалами. Сложно бывает понять, почему иногда дает сбой хорошо продуманная ситуация, да еще пытаться вырулить, не поднимая переполоха, – улыбнулась Лена. – У меня тоже бывали осечки.
– Браво твоей самокритичности!
«Ни с кем, кроме меня, Лена не бывает сама собой», – подумала Инна. (Приятное заблуждение.)
– Одна из таких несовместимых как-то сказала о тебе: «Раз Елена не умеет строить козней, значит, не умная». Я ей быстро язык прищемила.
– За подругу хоть к дьяволу в пасть? – благодарно улыбнулась Лена.
– Так эта дура чумовой бабой меня обозвала. Я всегда горела решимостью доказывать, а того не понимала, что у тебя хватало мудрости не идти на скандал, не обрушивать бесполезную критику на головы неудачников, ни с кем не расставаться как с врагом. Неугодных людей ты рассматривала как досадные, но вполне преодолимые помехи. На всех у тебя доставало снисходительности, понимания, даже на тех, кто выкидывал этакое. Я не помню у тебя приступов начальственной гневливости или нервных несправедливых решений. Может, поэтому слухи о тебе не приживались в народе и не касались твоего царственного венца?
– Инна, хватит. – нахмурилась Лена. – Ты о сплетнях? Я старалась не обращать внимания на такие мелочи, чтобы не разрушить в себе главного, чем заполнена моя душа, моя жизнь.
– У меня был счет к отдельным личностям, у тебя – ко всему миру, – пошутила Инна.
– Хотелось бы услышать характеристику, максимально приближенную к реальности. Напрашиваешься на комплемент? Информационные войны – вот что теперь уже данность, а ты из-за каких-то там сплетен переживаешь. Они дело десятое. Сплетни бесполезной грязью растекаются по поверхности жизни и едва ли стоят наших волнений, – усмехнулась Лена.