Реквием
Шрифт:
Сегодня утром Саймон проснулся с твердым пониманием — с выбором Уилла надо примириться. Он должен идти туда, куда идет его друг, и делать то, что делает он. Даже сражаться. А битва грядет, об этом говорят все вокруг. Ну что ж, он был с Уиллом на войне и прежде, и уцелел. Антиохия, Акра, месяцы неволи в плену у шотландцев его закалили. По правде говоря, умелым воином Саймона назвать было трудно, но силы он имел больше, чем у многих, и знал, как ее применить. Неужели теперь, после стольких мук, сворачивать с пути?
На Саймона упала
Рядом стоял Дэвид с луком в руках.
— Пошли на охоту.
Саймон посмотрел на пустой шалаш и, подтянув шоссы, встал. Он сообщит Уиллу о своем решении вечером.
Уилл плеснул водой в лицо. Подождал, пока рябь в реке успокоится, увидел свое отражение и начал медленно водить бритвой. Металл холодил сильнее, чем вода. Он тщательно скреб щеки, удаляя последние черные волосинки. В некоторых местах появлялись бусинки крови.
Закончив, Уилл умылся со странным ощущением обнаженности. Он не видел себя без бороды с восемнадцати лет. Но бороду положено носить только старикам и тамплиерам, а он не был ни тем и ни другим.
Уилл взял рубашку и неспешно двинулся вдоль берега мимо деревьев, окутанных янтарной дымкой утреннего тумана, которую еще не удалось пробить солнцу. Влажный воздух наполнял аромат трав. Впереди, у глубокого омута, где стирали женщины, слышались всплески и смех. В лагере многие повстанцы жили с семьями, поэтому женщин и детей было в избытке. Элис и Маргарет усиленно терли о камни мокрые рубашки. Дальше Изенда стирала рядом с молодой рыжеволосой женщиной.
Внешне сестра, казалось, подавила в себе горе по Дункану, но Уилл знал — она старается ради девочек, чтобы те меньше страдали. Жизнь в лесу, атмосфера доброжелательности и товарищества повлияли на нее благотворно. Элис и Маргарет приноровились к будничной рутине, стали спокойнее.
При виде его изменившейся наружности Изенда удивленно расширила глаза. Молодая рыжеволосая женщина по имени Кристин заулыбалась. Уилл им кивнул и направился к поляне, где стучали топоры и звенели пилы. Оглядел наполовину построенные осадные машины, обошел только что поваленное дерево и двинулся дальше, мимо группы лучников, стрелявших по прикрепленным на деревьях мишеням, и юношей, которых натаскивал во владении длинным копьем плотный кряжистый горец.
У своего шалаша Уилл повесил на ветку рубаху, затем заглянул к Дэвиду и Саймону. Убедился, что они пошли на охоту. Вернув лезвие владельцу, он опустился на колени на мшистую землю читать «Отче наш». Эту молитву Уилл всегда читал в отлучке из прицептория, когда не имел возможности присутствовать на всех семи службах. Делать это он никогда не забывал.
Произнеся последние строки, Уилл почувствовал, что сзади кто-то остановился. Он обернулся и встретился взглядом с очень худым человеком в сутане. Перед ним стоял Джон Блэр, капеллан войска Уоллеса, с которым его познакомили две недели назад.
— Доброе утро, святой отец.
— Извини,
— Я закончил.
— Меня удивляет, Уильям, почему ты не посещаешь мессу в моей часовне вместе с другими. Я всегда рад тебя видеть.
Часовней капеллан называл лесную поляну с алтарем, устроенным на высоких пнях.
— Спасибо, но я привык молиться один.
— Ты мог бы на одной из служб рассказать людям о Святой земле, — терпеливо продолжил Джон. — Мог бы их вдохновить.
— Чем? — Уилл встал. — Святая земля вовсе не рай, каким люди ее здесь представляют. Крестоносцы, явившись туда со своими мечами, на самом деле осквернили эту землю. Чем я могу их вдохновить? Рассказами об ужасах битв? О смертях? Если донесения лазутчиков верны и английское войско в пути, они скоро почувствуют это сами и без моих рассказов.
Джон нахмурился.
— До сих пор им удавалось противостоять врагу, больше числом и лучше вооруженному.
Уилл понизил голос:
— Они храбры и мужественны, но до сей поры брали лишь хитростью. Внезапные нападения на слабые гарнизоны, засады.
— Они взяли Перт и Глазго. — Голос Джона оставался ровным. — Обратили в бегство англичан в Сконе, свергли ублюдка шерифа Ланарка и положили пятьдесят его воинов.
Поселившись в лагере, Уилл слышал рассказы об этих событиях почти каждый вечер, и с каждым новым открытым бочонком вина, взятого из английского обоза, картины становились все ярче и обрастали новыми подробностями. Вначале это производило на Уилла впечатление. В Мидлотиан новости почти не доходили, и он не представлял размаха сопротивления.
Восстание поднялось весной. На юге выступил Уоллес, а на севере молодой барон Эндрю Морей, сын верховного судьи Шотландии. Вскоре оно охватило большую часть королевства. Уоллес предпринял смелую вылазку на Перт, Глазго и еще несколько городов, выбил оттуда англичан и скрылся с трофеями в дебрях Селкеркского леса, после чего к восстанию присоединились многие шотландские бароны.
Уилла восхищали победы Уоллеса, и он чувствовал, что нашел то, что искал. Теперь можно было продолжить борьбу с Эдуардом, но мешал Саймон. Он следовал за ним тенью, напоминал о прошлом, от которого Уилл пытался загородиться. Будил воспоминания, возрождал едва затихшую боль, напоминал о попранном долге.
Он посмотрел в пытливые глаза Джона Блэра.
— Люди Уоллеса брали города, где население отчаянно желало избавиться от ига англичан. Им еще не приходилось сражаться против тяжелой рыцарской конницы в открытом поле.
— Обрести свободу нелегко, — ответил Джон, помолчав. — Это знает каждый из нас. Но каждый из нас носит внутри нечто такое, — капеллан устремил на Уилла грустный взгляд, — что, я думаю, ты потерял.
— И что это?
— Вера. — Джон кивнул и, не дав Уиллу ответить, двинулся прочь. — Моя часовня всегда открыта. Доброго тебе дня.