Реквием
Шрифт:
— Я полагаю, Кемпбелл, — произнес наконец король, — у вас есть вопросы относительно событий в Италии. Относительно их причин.
— Признаюсь, сир, — медленно ответил Уилл, — кое-что мне непонятно.
Филипп задумчиво насупился.
— Вы верите, что цель оправдывает средства? Что иногда приходится для пользы государства совершать немыслимые поступки?
— Думаю, все зависит от обстоятельств, сир. Сражаясь на Святой земле, я сознавал — во имя добра порой следует совершать зло.
Филипп кивнул. В тишине Мейден стала долбить клювом кость, чтобы добыть костный мозг.
— Опасность Бонифация усугублялась тем, что Господь лишил его разума. Он вознамерился погубить меня, а вместе со мной и Францию. Вас послали его арестовать, но теперь я могу признаться — нашей целью было убить его. — Филипп вздохнул и поднял глаза к небу. — Я этого не хотел, но он меня вынудил. Пришлось пожертвовать Бонифацием во благо Франции, что, в свою очередь, будет благом для всего христианского мира. Включая ваше отечество. — Он посмотрел на Уилла. — Мне пришли вести из ваших краев. Король Эдуард задумал новую войну на севере. Победы, одержанные сэром Уильямом Уоллесом, не дают ему покоя. Он теперь называет себя Молотом Шотландцев.
Уилл с горечью подумал о том, насколько далеко сейчас его отечество, где заклятый враг опять поднял голову.
— Я могу помочь вашему королевству, но только если у меня будут необходимые средства. Любой король в христианском мире скажет вам то же самое. Без денег никуда не двинешься. Воюя во Фландрии против Эдуарда и его союзников, я помогал вашей стране, будучи сильно ограниченным в средствах. Я завладел имуществом иудеев, но наполнить сундуки до краев не удалось. А как тут поможешь Шотландии, если собственные подданные бедствуют. И вот, надеюсь, теперь на папском троне сидит более сговорчивый человек и можно будет начать приводить в действие план, который мы с Ногаре замыслили несколько месяцев назад. — Он замолк, дожидаясь, когда Мейден проглотит остатки еды. — Я намерен уничтожить Темпл и завладеть его богатствами. Тем самым я обеспечу будущее Франции и сделаю наше королевство снова великим, каким оно являлось во времена Людовика Святого.
Уилл чувствовал на себе взгляд Ногаре и знал — первый министр ему не доверяет, но и в пристальном взгляде Филиппа ощущалось подозрение. Возможно, Ногаре удалось убедить короля. Возможно, его проверяют. И разумеется, если он не пройдет проверку, его ждет смерть. Он даже чувствовал, как рука Ногаре сжала рукоятку меча. И все тревоги куда-то улетучились. Уилл успокоился, придя в знакомое ему состояние духа перед битвой. Все метания закончились. Он снова вышел на путь, давно им потерянный.
Саймон был прав тогда, уже давно, в Селкеркском лесу. Война в Шотландии не его война. Это война Уоллеса, Грея и Дэвида. А он призван сражаться за Темпл, за братство, защищать его от врагов, как внутренних, так и внешних, как предписывали данные им клятвы. Призраки внутри затихли, погрузились в молчаливое ожидание, опасаясь, что он передумает.
— Вам понадобится поддержка папы, — произнес он. — Вот единственный путь завладеть богатствами ордена.
— Но ведь вы выросли в Темпле, — быстро произнес Ногаре. — Там наверняка остались друзья. Разве вас это не смущает?
Уилл повернулся, твердо встретив его взгляд.
— После того как тамплиеры пошли на службу Эдуарду, я покинул орден навсегда. И у меня там нет никаких друзей.
— Вы могли бы нам помочь, — сказал Филипп. — Как командору вам должно быть известно все внутреннее устройство ордена, оборона, имущество, казна. Вы согласны служить мне?
Уилл перевел взгляд с Ногаре на короля.
— При условии, что вы разорвете договор с Эдуардом. Я согласен помочь вам свалить Темпл, а вы помогите защитить Шотландию.
В глазах Филиппа погасли последние искры подозрения, и Уилл понял — проверку он прошел.
— Я говорил вам и прежде, Кемпбелл, мир с Эдуардом временный. Даю вам слово: как только Темпл падет, Шотландия станет свободной.
Темпл, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.
Робер постучал еще раз и подождал. Из солара по-прежнему никто не отозвался, но под дверью виднелась узкая полоска света. Он толкнул дверь и вошел.
Поленья в камине превратились в красные тлеющие угольки, а на заваленном свитками столе инспектора ярко горели три свечи. Робер нерешительно остановился, разглядев фигуру Гуго, который спал, положив голову на стол между бумагами. На мгновение он испугался, подумав, что он мертвый, но затем успокоился. Инспектор сопел, бока его вздымались и опускались.
Робер улыбнулся и подошел. Среди свитков на столе лежали карты. Карта Пруссии была частично развернута. Рядом с ней он увидел пергамент, украшенный символом тевтонского ордена — белый крестом на черном. На другом пергаменте была символика госпитальеров. Остальные свитки скрепляла большая печать Темпла — два рыцаря на одном коне. Робер успел прочитать начало рапорта о положении на острове Родос, но неудачно переступил с ноги на ногу, и скрипнула половица.
Гуго вздрогнул и проснулся, сразу начав приводить в порядок свитки на столе.
Робер кинулся ему помогать.
— Извини. Я не хотел тебя будить.
Гуго помолчал, разглядывая карты.
— Зачем ты пришел?
— Нужно поговорить. — Робера удивил тон старого товарища и недовольство во взгляде.
— Уже поздно.
— Да, но я увидел свет в твоем окне и решил, что ты не спишь. — Робер помолчал, наблюдая, как Гуго раскладывает бумаги, переворачивая их надписями вниз. — Тебя очень трудно застать одного.
Гуго бросил взгляд на Робера.
— Понимаешь, трудно управлять орденом одному.
— Есть вести от великого магистра? — спросил Робер.
— Когда пал Руад, — проговорил Гуго с горечью, — я молился, чтобы на этом закончился его бесплодный Крестовый поход, но он по-прежнему сидит на Кипре и каждый месяц просит посылать рыцарей, коней и денег. Все для его войны. — Инспектор возвысил голос. — Я не устаю ему повторять, что мне здесь тоже требуются люди. Как он не видит этого? Англия и Шотландия все воюют, и во Франции положение тревожное: бунты, стычки, вражда с Римом. Я писал ему — мне тоже нужны люди и деньги, иначе нас просто раздавят. Почему он не понимает? — Гуго опомнился, что сказал лишнее, и резко замолк. Затем устало проговорил: — Послушай, брат, сейчас поздно. Давай скорее закончим. Что у тебя?