Реквием

Янг Робин

— Не причиняйте де Флойрану вреда, — предупредил вожак в маске. — Наш магистр хочет допросить его. А предателя убейте.

Мартин вбежал в ризницу, захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Задыхаясь от страха, подтащил комод к двери и в отчаянии осмотрелся. За вешалкой, с которой свисали несколько сутан, он увидел небольшую дверь из почерневшего от времени дерева. Казалось, ее не открывали много лет. До него донесся слабый вскрик дяди, затем тяжелые шаги. Они быстро приближались. Дверь затрещала, и Мартин отодвинул вешалку, но ключа от запертой

задней двери нигде не было видно. Он ударил дверь плечом. Она содрогнулась, но не поддалась. Услышав, что рыцари пробивают себе путь скамьей, Мартин разбежался и изо всех сил ринулся на черную дверь. Гнилое дерево не выдержало. Мартин вылетел на улицу в узкий проход, как раз когда засов на двери ризницы сломался.

По скользкой грязи он рванул вперед, распугивая суетливых крыс, и бежал в исступлении до тех пор, пока не увидел впереди мерцание факелов. Спасения не было. Рыцари обошли церковь и ждали его. Он повернулся и, увидев, что нему идут рыцари из ризницы, упал на колени и вскинул голову к небесам. В прямоугольнике синего вечернего неба сияла первая звезда.

Мартин молитвенно сложил руки и закрыл глаза от взметнувшихся над ним мечей.

— Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою… [23]

23

Мартин начал читать молитву «Аве Мария», вошедшую в широкое употребление в христианском мире с XI в.; далее там следуют слова «…благословенна Ты между женами, и благословенен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. Аминь».

25

Королевский дворец, Париж 20 ноября 1303 года от Р.Х.

— Нам не следовало связываться с Колонна.

— Теперь я это вижу, — ответил Ногаре, следя за лицом короля.

Они шли по саду, где слуги сгребали в кучи опавшие листья и жгли костры. Пахло морозной свежестью и дымом. В небе холодно сияла полярная звезда.

Министр пожал плечами:

— Но в конце концов, сир, все прошло как мы задумали. Бонифаций, обвиненный в ереси, не перенес позора. Так думают все. Его тело доставлено в Рим. Нас поддержали многие кардиналы Священной коллегии. Папой избрали Никколо Боккассино.

— Я бы предпочел сам выбрать кандидата, — обронил Филипп, направляясь по лужайке к клеткам с птицами.

— К сожалению, это не удалось. В Священной коллегии хотели быстро заменить Бонифация. Я просто не успел бы приехать к вам за советом.

— А мы можем быть уверенными в покладистости нового папы? — Филипп остановился и повернулся к министру. — Ногаре, не хочу больше конфликтовать с Римом. Пусть все станет на свои места. — Он двинулся дальше. — Я хочу поскорее обо всем забыть. — Он помолчал, сложив руки, как будто собрался молиться. — Хотя действовал во благо христианства.

— Бенедикт Одиннадцатый, — так он себя назвал — человек очень хворый. Наши союзники в Священной коллегии решили, что с ним легче будет сговориться. И он уже отменил

много установлений Бонифация относительно Франции.

— Но отказался отменить анафему Скьяре Колонна.

Ногаре поморщился.

— К сожалению, кардинал Боккассино находился тогда в Ананьи, а потому считает, что бунт горожан спровоцировали я и Колонна. Но, думаю, со временем он смягчится.

— А Кемпбелл? — спросил Филипп, наклоняя голову, собираясь войти через сводчатый проход во двор. — Как вел себя он?

Они двинулись вдоль клеток. Большинство насестов были пустые, птицы находились внутри. Вдали, у дома, где жил сокольничий Генри, мерцали факелы.

— Он делал что положено, — ответил Ногаре, — но я все равно ему не доверяю.

— Тамплиеры?

— Мы явились арестовать папу и застали его в окружении рыцарей. Вряд ли это случайность.

— Если Бонифаций что-то подозревал, то у кого еще он стал бы просить защиты? Только у тамплиеров или госпитальеров. У вас есть доказательства причастности Кемпбелла к их прибытию? Есть основания его подозревать?

— Нет, — признался Ногаре.

— Он исполнял все приказы? Сражался вместе с вами против рыцарей?

— Сир, я не ведаю, какую пользу вы намерены извлечь, используя его против Темпла, но зачем рисковать? В чем тут необходимость? Я бы посоветовал вам отослать его обратно в Шотландию вместе с дочерью. Девушка безумно влюблена в вас, и, как говорят, уже довольно давно. Перед отъездом в Италию я разговаривал с королевой. Она обеспокоена и…

— Отвечайте на мой вопрос.

— Да, — неохотно произнес Ногаре. — Он сражался вместе с нами, но это не… — Министр замолк. Им навстречу вышел главный королевский сокольничий Генри.

— Я желаю говорить с Кемпбеллом, — сказал Филипп. — Приведите его.

— Сейчас?

— Да, сейчас, Ногаре. — Филипп повернулся и весело воскликнул: — Сэр Генри! Мейден еще бодрствует?

— Да, сир. Желаете ее покормить?

— Конечно. — Филипп показал матерчатую сумку. — Я велел дворцовым поварам отложить для нее мяса.

Король последовал за сокольничим к клетке Мейден, а Ногаре пришлось отправляться выполнять его волю.

Уилл стоял у двери опочивальни, не решаясь постучать. Он поднял руку, но, увидев в коридоре слуг, опустил. Подождал, пока они скроются из виду, затем снова поднял. И опять не решился. Наконец, разозленный своими колебаниями, он собрался постучать, но его окликнул резкий голос. Оглянувшись, Уилл увидел в конце коридора Гийома де Ногаре.

— Король желает вас видеть.

Бросив взгляд на дверь Роуз, Уилл направился к министру. Они прибыли в Париж сегодня днем, и он ожидал вызова короля для беседы, но что-то в тоне Ногаре и в выражении его лица говорило ему, что это не просто вызов.

Они прошли по двору в королевский сад, мимо костров, чье пламя ветер вздымал высоко в темноту. Филипп стоял у соколиных клеток. Восседавшая на его рукавице Мейден разрывала клювом куриную ножку.

Уилл поклонился.

Филипп не замечал его какое-то время, наблюдая за трапезой соколихи. Ногаре остановился рядом. Уилл мог чувствовать исходящее от него напряжение.