Реквием
Шрифт:
— Сколько их?
— Человек примерно сорок.
Ногаре быстро направился к Скьяре.
— Колонна, вы послали группу на ту сторону?
Скьяра посмотрел на него, сузив глаза.
— Да. Они попытаются войти с тыла. Бусса считает, с той стороны ворота защищены слабее.
— А почему не сказали мне?
Итальянец помрачнел.
— Вы позвали меня как воина. Вот я и делаю свое дело.
— Но я же говорил вам, что должен войти туда первым.
— Вот и входите, — зло ответил Скьяра, делая жест в сторону ворот, где уже лежали пронзенные стрелами защитников дворца двое его воинов. Остальные продолжали упорно долбить бревном ворота, в центре которых образовалась большая щель.
Ногаре прошагал обратно к Уиллу и гвардейцам.
— Садитесь на коней и будьте готовы. — Он бросил на Колонна яростный взгляд. — Я не позволю ему расправиться с Бонифацием раньше меня.
Гвардейцы поспешили к коновязи, а Уилл задержался. Последние слова Ногаре его озадачили.
Министр заметил его колебание и осознал, что проговорился.
— Чего вы ждете, Кемпбелл? — бросил он.
Уилл хотел что-то ответить, но в тот момент за стеной среди защитников дворца поднялись крики. С противоположной стороны во двор прорвались рыцари Колонна.
Началась суматоха. Загремели приказы командиров, рыцари начали вскакивать в седла, выхватывая у оруженосцев щиты и мечи. Ожидающие в тени воины устремились вперед. Ворота были готовы вот-вот рухнуть под ударами тарана. Со стены перестали лететь стрелы, и воины, отбросив щиты, заработали бревном с удвоенным пылом. Уилл влез в седло и пустил коня к гвардейцам. Ногаре поспешил к своему коню. Неожиданно ворота со скрежетом отворились, и в створе появились лица рыцарей Скьяра. Воины бросили бревно и ринулись во двор. За ними вошла вся группа.
С той стороны на бойнице были видны несколько мертвых лучников. Остальные валялись внизу, зарубленные рыцарями Колонна. И после смерти они продолжали сжимать луки в застывших руках. Некоторые защитники по балконам скрылись во внутренних покоях. Со стороны собора доносился лязг мечей. Там шло настоящее сражение. Из ворот воины сразу ринулись к домам родственников папы и взялись рубить топорами расписные ставни на нижних этажах. Другие копьями пробивали двери и врывались внутрь. Вскоре оттуда раздались крики.
Уилл ворвался в ворота в первых рядах конников. Ногаре и гвардейцы остались позади. Щели в шлеме сильно ограничивали поле зрения. Впереди мелькали спины воинов, сверкали на солнце мечи и щиты. У входа во дворец Скьяра спешился и приказал воинам поджечь факелами двери. Через несколько минут рыцари их повалили. Задыхаясь от дыма, Уилл пробился вслед за ними в широкий коридор. Здесь все разбежались в разных направлениях. Каждому хотелось найти папу первым.
Скьяра направился прямо к лестнице в конце коридора. Он знал, куда идти. Уилл последовал за ним, но итальянец, много моложе и проворнее, быстро исчез из виду. Отовсюду раздавался лязг оружия. Уилл стремительно поднялся по винтовой лестнице в отделанный мрамором коридор и побежал. Впереди Скьяра со вскинутым мечом направлялся к двери в окружении своих рыцарей.
— Помоги мне, Христос, — прошептал Уилл, вбегая вслед за ними в папские покои.
Здесь все остановились.
На троне восседал папа Бонифаций в изысканном белом одеянии с драгоценной тиарой на голове. В одной руке он держал массивный золотой крест, в другой — меч с хрустальной рукоятью. Широкое морщинистое лицо понтифика было усталым и встревоженным, но преисполненным решимости, что не удивительно, поскольку папа был не один. Его окружали двадцать семь тамплиеров в белых мантиях, с обнаженными мечами.
24
Ананьи, Италия 7 сентября 1303 года от Р.Х.
Уилла охватила радость. Они успели.
Ему очень хотелось перейти на сторону тамплиеров, но, хотя внутри у него все протестовало, он заставил себя наставить на них острие меча вместе с другими. Со двора доносились звуки битвы — лязг мечей, крики, треск досок, звон разбитого стекла.
Скьяра сорвал с головы шлем и с силой швырнул на пол.
Бонифаций поднялся.
— Чего ты медлишь, Колонна? Вот моя шея! Вот голова!
Сжимая рукоять меча, Скьяра сделал шаг вперед и оглянулся на своих рыцарей. Они все напряглись, готовые к бою.
— Где папа? — Из дверей донесся запыхавшийся голос Ногаре. — Дайте пройти!
Воины неохотно расступились, пропуская министра. Он стянул шлем и резко остановился, увидев окруживших папу тамплиеров. Шок тут же сменила ярость.
— Что это?
— Отойдите, Ногаре, — прохрипел Скьяра. — Он мой.
Снаружи крики стали громче. В воздухе запахло дымом.
— Ко мне явился сам Гийом де Ногаре? — произнес папа бесстрастным голосом. — Вот, значит, как выглядит змея, вливавшая яд в уши молодому королю? Вот он, враг Церкви! — Глаза Бонифация блеснули. — Гнусный богохульник, тебя следовало сжечь на костре вместе с отцом и матерью!
Ногаре двинулся вперед с искаженным ненавистью лицом. Двое воинов Скьяры, приняв это за сигнал к атаке, ринулись на тамплиеров. Скьяра крикнул, но поздно. Два рыцаря пошли им навстречу. Один увернулся от удара, а затем всадил меч в бок нападающему. Другой рыцарь резким движением отбил меч противника и следующим пронзил его насквозь. Оставив воинов на мраморном полу истекать кровью, тамплиеры вернулись к папе. Потрясенный схваткой Бонифаций тяжело опустился на трон. Следующим потрясением для него стало появление в тронном зале Годфри Бусса.
Лицо капитана папской гвардии покрывала бледность, и он зажимал рану на руке. Между пальцами у него сочилась кровь. Он направился к Скьяре и проговорил сквозь стиснутые зубы:
— Горожане бунтуют. Они уже во дворе. Их очень много.
— Годфри? — пробормотал папа, вставая. — Тамплиеры говорили мне о предателе среди местных, но я не представлял, что им окажешься ты. — Лицо Бонифация отвердело. — А я еще тревожился за тебя, когда мои ворота пробивали тараном. Сколько же тебе заплатили?