Реквием
Шрифт:
Через пятьдесят с лишним лет моя двоюродная племянница — Таисия Степановна неожиданно обвинила меня в том, что я разукомплектовал маслобойку ее дидека Михаська Суслова. Для меня это было полной неожиданностью.
Этот эпизод выпал из моей тогдашней детской памяти, а во вторых, я никак не ожидал, что это была маслобойка. После напоминания Таисии Степановны все детали «добычи» металлолома восстановились в моей памяти полностью. Осталось неясным одно: кто, выражаясь современным блатным сленгом, меня слил?
К
Иногда вытаскивали из груды металлолома совершенно исправные сапы без ручки или старый топор, на обушке которого еще можно отклепать сапу. Николай Григорьевич, наш директор, в таких случаях уходил к себе на квартиру или в классы.
Ближе к обеду в школу приходил бригадир тракторной бригады Иван Михайлович Навроцкий в сопровождении одного — двух механизаторов. Трактористы перебирали груды металлолома, а Иван Михайлович внимательно смотрел за каждым куском металла. В этот момент Николай Григорьевич всегда оказывался рядом и внимательно наблюдал за работой механизаторов. Периодически Иван Михайлович останавливал сортировку:
— Стоп!
Осмотрев деталь, снова кидал ее на груду металлолома. Мы неотрывно следили за взглядом бригадира. А бригадир уже смотрел на нашу огромную сковороду:
— Вытаскивай!
Внимательно осмотрев самую весомую нашу добычу, спросил:
— Кто нашел?
Иван Твердохлеб выступил вперед. На лице Николая Григорьевича появлялась веселая заинтересованность.
— Где нашел?
— На повороте лесополосы за конюшней. — отвечал Иван.
Иван Михайлович поворачивался к одному из трактористов:
— Плешко! Ты мне говорил, что отнес на склад старых запчастей. Пойдем искать на складе, или не надо?
— Не надо. — Плешко понуро стоял, как двоечник, не выучивший урока.
— Сейчас отнести на бригаду! Почистить, отмыть в солярке. Во вторник отвезешь в МТС, чтоб заварили угол. Запрессуешь сальник и отдашь Володе на склад!
Николай Григорьевич не вмешивался. С его лица не сходила легкая улыбка. Как только трактористы, нагруженные запчастями, уходили, мы кидались к Николаю Григорьевичу:
— Николай Григорьевич! Не вычитайте из нашего металлолома. Так тяжело было нести!
— Ладно. Засчитано. Вы ведь нашли в лесополосе. — смеялись его глаза.
Окрыленные победой мы разбредались по домам.
А с понедельника мы теряли интерес к сбору металлолома. Снова равнодушно проходили мимо брошенных кусков металла. Доступ на тракторную бригаду и гаражи снова становился для нас свободным.
Мои люди с бульвара капуцинов
Из всех чудес на целом белом свете
Мне с малых лет запомнилось одно:
Оно стояло на углу Ванцетти
И называлось весело «КИНО».
И я сюда шагал издалека,
В кулак зажав два потных пятака.
Первым эпизодом, запечатленным моей детской памятью и связанным с кино был взрыв хохота во время демонстрации фильма «Сказка о спящей царевне и семи богатырях». Большая комната служила зрительным залом. Киноаппарат стоял на столе соседней комнаты.
Через открытую дверь, поверх голов сидящих и сквозь табачный дым, часто мелькающий луч света нес на простынь, служившую экраном, волшебные видения из сказки А.С.Пушкина.
Комната была переполнена зрителями. По обе стороны двери стояли по росту, чтобы передние не мешали стоящим сзади. Это была, в основном, молодежь. Взрослые сидели на широких лавках в несколько рядов. Ребятня великолепно расположилась на полу.
Мне выпало сидеть у самого экрана. Для того, чтобы увидеть все происходящее на экране, приходилось высоко задирать голову и постоянно ею крутить. Все происходящее на экране было для меня самой настоящей жизнью, в которую невозможно было не верить.
Особенно меня привлекали лошади, на которых скакали богатыри. Изящные головы, точеные ноги, развевающиеся гривы и длинные хвосты будили мое детское воображение. Тогда мало кто знал о мультипликации и все, происходящее на экране, воспринималось как живая реальность.
Мое воображение уже рисовало мне, что я прихожу домой с совершенно живой лошадкой на руках. То, что она была легкая, я не сомневался, так как некоторые кони были гораздо меньше нашего кота Мурика, которого я носил без усилий.
Я долго не раздумывал и не колебался. О том, что будет при этом со всадником, из-под которого предстояло выдернуть лошадь, я даже не думал. Как только понравившийся мне светлый конь оказался над моей головой в левом нижнем углу экрана, я проворно схватил его за заднюю ногу.
Хохот, заглушивший плавную музыку и голос, читающий стихи, не смог отвлечь меня от главного вопроса:
— Как же так? Я схватил коня точно за ногу. А он, как ни в чем не бывало, помчался дальше. И главное — он меня даже не лягнул!
После того, как фильм закончился, открыли ставни. Стало светло. Многие только сейчас увидели, кто ловил коня. Смех переходил в стоны. Кто-то громко сказал:
— Вот это настоящее кино! — последовал новый взрыв смеха.
Я тоже был твердо убежден, что это было самое настоящее кино. Непонятен был только смех. Сказка была совсем не смешная.