Реквием
Шрифт:
Отдав мне стакан с мыльным раствором и трубочку, Алеша, таким образом откупился от моего сопровождения к его друзьям. Я не протестовал, без конца пуская мыльные пузыри. Любоваться переливающимися радужными узорами можно было бесконечно. Решив посмотреть, как выглядит пузырь изнутри, я тут же был наказан за свое любопытство. Глаз защипало так, что я вынужден был на время прекратить пуски пузырей.
Освоив с ходу технологию пуска пузырей, я стал добровольным инструктором этой увлекательной игры для целой толпы соседской детворы. Убедившись в бесплодности поимки пузыря, мы стали выпускать и дуя снизу, не давали пузырю падать.
Стебель одуванчика мы использовали и для другой игры. Выбрав кривую трубочку в виде дуги и расщепив конец ее на лепестки, как для мыльных пузырей, устанавливали в расщелину ягоду незрелой вишни или черешни. Подув губами в стебель, мы наблюдали за невероятным явлением, происходящим у самого носа. Зеленая ягода поднималась и опускалась точно в расщелину. Ягода кружилась и плясала воздухе до тех пор, пока мы дули в трубочку, вплоть до головокружения.
Одной из самых распространенных игрушек у сельской детворы был свисток. Глиняные свистки привозили с базара из Могилев-Подольска или Дондюшан. Как правило, глиняные свистки были в форме петуха. Для того, чтобы извлечь свист, надо было дуть в отверстие, расположенное на самом конце прямого хвоста. Мы называли это проще — дуть в с…у.
Глиняные свистки того времени были трех основных видов. Кроме обычных, были петухи с двумя, а то и четырьмя отверстиями в боках. Зажимая поочередно пальцами отверстия, из петуха извлекали свист, напоминающий звуки свирели. Изредка привозили более дорогие свистки, в которые вначале наливали воду. Свист получался с переливами и, наловчившись, можно было извлекать из петуха трели соловья или канарейки.
Мы быстро научились делать свистки из однолетних ровных побегов клена или зеленой вербы. Вначале ножиком делали скос, который затем укорачивали примерно на треть. На противоположной скосу стороне клином вырезали небольшое отверстие и после этого делали круговой надрез на расстоянии длины спичечного коробка. Рукояткой перочинного ножа били по зеленой коре заготовки, постепенно проворачивая будущий свисток, чтобы отстала кора от ветки.
Зажав в кулаке, осторожно проворачивали, стараясь не разрушить кору. Провернувшуюся трубочку коры осторожно снимали с ветки. Приступали к самому главному — вырезанию полости свистка и продольного среза для дутья. Основным технологическим моментом был правильный выбор величины полости и ее расстояния от верхнего отверстия в коре. Иначе свисток молчал. Я довольно быстро уловил секрет оптимального расположения деталей свистка. Мои свистки пользовались спросом и я охотно вырезал их для всей команды.
Когда у кого-либо покрывали дом жестью, мы подолгу терпеливо ждали, когда на нас обратят внимание кровельщики. Не выдержав, один из рабочих отрезал из отходов жести ровную полоску шириной 2–3 сантиметра. Загнув почти кольцом, такой же полоской формировал отверстие для дутья и загибал хвостик полосы книзу.
Глядя, как кровельщик огрубевшими пальцами легко гнет оцинкованную жесть, казалось, что он делает свисток из обычной бумаги. Зажав пальцами, либо ладонями торцы свистка, свистел, демонстрируя пригодность свистка. Готовый свисток отдавал кому-либо из ребятни, чаще всего самому младшему, наставляя, как не порезать губы об кромки острой жести.
Во второй половине июли зрели абрикосы и их дикие собратья — мурели (жардели). Мы объедались этими дарами лесополос, окружавших село со всех сторон в разных направлениях. Из косточек абрикос и крупных жарделей делали свистки. Терпеливо терли косточки плоскими сторонами об цементные обмостки, крыльцо, брусок. Когда стенка истончалась, вступал в действие гвоздь, с помощью которого расширялось отверстие.
Аналогичная операция производилась с другой стороны косточки. Тем же гвоздем выковыривали по крохам ядро. Свисток готов. Зажав косточку губами, оставалось только дуть. Свисток свистел как на вдохе, так и на выдохе.
Кроме свистков делали пищалки из стручков желтой акации. Необходимо было с одной стороны разделить шов, убрать семена и откусить треть стручка со стороны плодоножки. Держа пищалку в губах, дули, извлекая дребезжащий звук, тональность которого зависела от длины стручка, его толщины и силы легких «музыканта».
Такие же пищики делали из зеленых стеблей одуванчика. Для этого обрывали стебель с обеих сторон, оставляя наиболее широкую часть. С одной стороны трубочку сминали и дули. Звук был таким же, как у пищалки из стручка желтой акации.
Сопилки из бузины очень удачно делал Архипка, называя свой инструмент свирелью. Перебирая пальцами, он извлекал знакомые звуки военных маршей и совсем незнакомые какие-то печальные мелодии.
Если производство основного большинства видов свистков я освоил достаточно успешно, то один очень простой музыкальный инструмент я так и не освоил. Это был кусочек кинопленки, очищенный от эмульсии и вырезанный в виде небольшого язычка. Тупой конец язычка вставляли между нижними зубами и языком, а затем, прижав закругленный край верхней губой, выдували воздух.
Инструмент не хотел мне подчиняться. Как только я начинал извлекать некое подобие неприличного звука, губы зудели так, что слезы текли рекой. Я по черному завидовал Флорику Калуцкому, Мирче Кучеру и моему однокласснику Мишке Бенге, которые удачно исполняли невероятно сложные мелодии из фильмов и с пластинок. Мишка один раз выступал на сцене во время концерта, посвященного какому-то празднику. Номер назывался «Художественный свист».
Мы организовывали инструментальные ансамбли случайного состава. Используя перечисленные инструменты и подключая к ним барабан из кастрюли и расческу с папиросной бумагой мы исполняли, на наш взгляд, великолепные мелодии. Но как только крепли звуки нашего оркестра, из ближайшего дома неизменно выходили и советовали устраивать концерт подальше, за конюшней, либо в лесу.
Игрушки моего детства были изготовлены из весьма неожиданных подручных средств. Особым успехом пользовался выкатанный в соломенном пепле мочевой пузырь только что забитой свиньи. Перед тем, как надуть михур, засыпали в него два-три десятка сухих горошин. Наполнив воздухом, оставляли высыхать. Получалась погремушка внушительных размеров. Звуки, издаваемые такой погремушкой вызывали настойчивые пожелания взрослых, чтобы наш михур поскорее лопнул.
Летним предвечерьем единственная улица села наполнялась скрежещущими звуками, от которых у некоторых взрослых сводило скулы. Это неугомонная ребятня с помощью выгнутых из проволоки гонялок до изнеможения гоняла ободья и старые колеса. По домам неохотно расходились распаренными, с мокрыми от пота волосами, когда темнело настолько, что переставали видеть катящееся впереди колесо.