Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
Свим делал страшные глаза, прижимал палец к губам, не разрешая говорить и даже отряхиваться, и отсылал приползшего вперёд, подальше от ночлега бандитов…
Бесшумность торна оказалась мнимой – валежник нет-нет да и похрустывал под его ногами.
Чуткие уши выродков пробудили их. Им показалось – кто-то начал бродить в неурочное время. Поэтому послышались окрики по поводу того, что нечего здесь шастать и мешать спать опритам. Ходил бы подальше от них.
Потом вдогонку невозмутимо хрупающему раннему визитёру понеслись проклятия. Однако возмущение бандитов всем этим и закончилось. Им, похоже, и в голову не приходило проверить, кому это вздумалось так рано устраивать прогулку, и они не допускали мысли о возможности появления рядом с ними кого-то не из опритов. И то – чужой не направился бы в сторону основного лагеря, где расположился анахат, спали люди и их стерегли дозоры.
– Куда это его понесло? – высказался Ольдим, но поддержки не получил.
Напротив, Малион даже одобрил действия торна – он отвлекал внимание от команды Свима.
Жариста, едва ли не на правах собственника, шепнула подругам во всеуслышание:
– Встретимся, я у него всё узнаю…
Малион подождал, когда его нагонит Свим.
В неярком ещё свете утра лицо посланника за Камратом показалось предводителю команды неузнаваемым. Со времени их встречи на берегу оно у него осунулось, появились складки, они словно сдвинулись вниз. Оно постарело у него на сотню лет. Глядя на него, Свим внутренне вздрогнул, ибо перед ним стоял невесть откуда взявшийся старец, чем-то похожий на всех тех забытых смертью и людьми стариков, что доживали свои века в хабулине его отца… а теперь в его хабулине.
«Сколько же ему уже лет?» – непроизвольно мелькнуло в голове Свима.
Старик внимательно посмотрел на молодого дурба.
По-видимому, догадался о его изумлении, усмехнулся, поведя подбородком в сторону, и заговорил. И… опять превратился в прежнего Малиона, средне зрелого человека, с сухим лицом, с острым подвижным, но холодным взглядом.
– Где могут быть ваши друзья? – он спрашивал не только у Свима, но и у Клоуды.
Клоуда с появлением Жаристы и других женщин, издёрганных невзгодами и счастливых одновременно от встречи со знакомыми разумными, не оставляла Свима одного ни на минт. Она старалась в каждом случае оказаться в виде заслона от жаждущих, по её мнению, пообщаться женщин, если ей казалось, что между Свимом и кем-нибудь из них расстояние непозволительно сокращалось. А уж при разговоре Свима с Жаристой она непреклонно стояла у плеча дурба и всем видом давала знать – не пора ли тебе, нахалка, закончить беседу не только на словах, но и глазами, и отойти подальше.
Умом Клоуда понимала неуклюжесть своего поведения. Она порой пыталась сдерживать себя, быть более естественной, в конце концов, никто как будто не посягает на любимого ею человека, но всякий раз обнаруживала себя, словно после недолгого беспамятства, в вызывающей позе, которая кричала: – Это моё!
Оттого, когда Свим ответил Малиону:
– О том лучше знает Жариста, надо поговорить с нею. – Клоуда тут же поддержала его:
– Да, Малион, спроси у Жаристы, она тебе всё расскажет, – а Свима при этом придержала за рукав. Пояснила: – Он сам с ней поговорит, и всё узнает без тебя… Ты знаешь, Свим, у меня сегодня всю ночь…
Она хотела пожаловаться на головокружение, усталость, плохой сон и вообще, чтобы Свим общался только с нею, но он встретил капризные слова рассеянным взглядом.
– Будем надеяться, дорогая, – сказал он задумчиво чуть позже, – что дня через два, ну три… Но ты будешь в моём хабулине и вскоре позабудешь о неудобствах этой ночи… Потерпи ещё немного. Будь умницей. А сейчас…
– Пойдём в том же порядке, как шли до этого, – Малион показал перед собой рукой. – Вдоль берега.
Почти под ногами высвечивала гладь мутно-серой воды, в пяти берметах от берега она переходила в дымку густого тумана, а за ней ощущалась бескрайность.
Кромка воды, не запруженная мглой, тянулась извилистой и прерывистой линией вдаль – туман не рискнул выползти на сушу, а притаился чуть поодаль, скрывая от нескромных взоров, что творится на берегу.
Справа, по крутому склону острова теснили друг друга кусты, а ещё выше – росли деревья.
Перед путниками лежал узкий коридор, одна стена которого представлялась мутной однородностью, а другая – зеленеющим разнообразием. Ветви кустов порой перегораживали проход, их не ломали, а пригибали к земле и либо наступали на них, либо перешагивали. Всё это делалось, чтобы идти как можно бесшумнее, хотя множество ног не было возможности заглушить полностью.
Малион нервно оборачивался, укоризненно качал головой, если кто-то оступался или слишком громко начинал говорить.
Через полпраузы спокойной и довольно быстрой ходьбы из-за зарослей высокой травы выступил с гордо вздернутой головой торн. Дождался подхода команда и заявил:
– Вот и я!
Ослучьям пялил большие глаза на Малиона.
– Видим, – холодно отозвался дурб, мало обращая на Сестерция внимания. Он заботился о другом: остановился, подождал приотставших спутников. – Все на месте?
Клоуда и Тринер тут же присели на землю.
У Тринера появился кашель, и ему приходилось его сдерживать. Невозможность прокашляться выматывала его больше, чем сама ходьба по бездорожью: ноги проваливаются в податливый влажный грунт, трава оплетает ступни и голень, каждый шаг даётся с трудом, а к тому нечаянная напасть – горло готово разорваться.
Пятиминтовому отдыху были рады все. Сидели и мирно отдыхали – обычная загородная картинка любителей покинуть стены города.
Иллюзию мира и покоя нарушил прибежавший К”ньец.
– Они там уже… Нас ждут… Много… Люди.
Выродка стали окружать плотным кольцом те, кто не поленился подняться и послушать новость.
– Ещё раз, К”ньюша, – спокойно проговорил Свим, чтобы дать возможность хопсу отдышаться. – Кого ты видел?
Хопс провёл длинным узким языком по губам, выгнул шею.
– Оприты-люди и путры с ними тоже. Они стоят в трёх канторах отсюда и поджидают нас.
– Та-ак. Почему ты думаешь, что именно нас?
– А кого ещё? Вокруг никого больше нет.
– Разумно, – сказал Малион.
– Сестерций, – позвал Свим, – ты кого-нибудь видел, когда шёл без нас?
Сестерций с ослучьямом, переползшим на его плечо и Жаристой под руку долго раздумывал над вопросом дурба, прежде чем решительно заявить:
– Нет.
– А тебя могли видеть? – спросил Малион.
– Нет… – так же решительно ответствовал торн, но мгновением позже добавил: – Но я не ручаюсь.
– Я так и думал. – Малион повернулся к Свиму. – Его могли видеть и опередить нас.