Ренуар. Частная жизнь

Эрлих-Уайт Барбара

Алина, выросшая без любви, так и не научилась доверять людям. Ее тетя жаловалась: «Ей не удается завести друзей» [330] . Безрадостное детство, возможно, стало причиной того, что Алина всю жизнь страдала от лишнего веса. Живя в окружении нелюбимых людей, она искала утешения в еде. Возможно, виной были и гены. Сестра ее отца Мари была невероятно тучной женщиной [331] . В многочисленных письмах к Эмили Викторина больше всего говорит о внешности Алины, хотя порой описывает также ее школьные успехи и поведение. Когда Алине было 10 лет, Викторина писала: «Твоя Алина здорова. Только жирная» [332] . Алине исполнилось 11 – Викторина докладывала: «Ты бы видела, как она растолстела… прожила у меня полтора месяца и набрала восемь фунтов. Монахини отпускают ей комплименты – говорят, хорошо выглядит» [333] . В августе 1872-го, когда Алине было тринадцать, ее тетя писала Эмили: «Она рослая и толстая» [334] .

330

Викторина

Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 54.

331

См.: Manet, Julie. Journal. P. 130.

332

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 24 октября 1869 // Pharisien. Celebrites d’Essoyes. P. 47.

333

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 53.

334

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 1872 // Ibid. P. 55.

Тетя Викторина была строгой и часто жаловалась Эмили на своеволие и непослушание Алины. В письме без даты она пишет: «В этом году она слушается хуже, чем в прошлом… очень трудно держать ее в подчинении» [335] . Когда Алине было 11 лет, Викторина плакалась: «Просто не знаю, что делать. Представляешь, она каждый день ходит удить рыбу! В канун Вознесения залезла в воду [прямо в обуви]. Башмаки теперь никуда не годятся… Но ее это ничему не учит. Не знаю, что ты с ней будешь делать» [336] . Учителя Алины из приходской школы сталкивались с той же проблемой. Викторина пишет: «Монахини говорят, что изо всех сил пытаются заставить ее слушаться, но это непросто» [337] . Алина была своевольной и любила одиночество. Впрочем, у Викторины нашлись для нее и добрые слова: «Она становится все разумнее, слушается меня, хорошо работает; довязала пару чулок» [338] .

335

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 52.

336

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 29 мая 1870 // Ibid. P. 53.

337

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], без даты // Ibid. P. 54.

338

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 29 мая 1870 // Ibid. P. 53.

Училась Алина прекрасно. В Эссуа, помимо бесплатной школы, была частная католическая для девочек, где учились и пансионерки, и приходящие ученицы. Несмотря на стесненность в средствах, Эмили отправила Алину в приходскую школу: там ее обучили основам религии, а также чтению, письму, шитью и кулинарии. Когда Алине исполнилось девять лет, тетя сообщила матери, что девочка получила «первую награду за правописание, первую награду за арифметику и первую награду за Закон Божий», к чему неохотно прибавила: «Для ребенка ее возраста она довольно трудолюбива» [339] . Из этих писем создается впечатление, что Викторина воспринимала племянницу как обузу. Когда Алине исполнилось двенадцать, дяди со стороны матери попытались заставить ее бросить учебу. Алина написала матери: «Мои… дяди мне завидуют. Иногда говорят, что я должна идти на виноградник [собирать виноград]; иногда – что ты должна найти мне работу. Они посылают своих детей за вином, молоком – словом, за всем, что им нужно» [340] . Но Алина хотела учиться дальше, и мать согласилась за это платить.

339

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], июль 1868 // Ibid. P. 54.

340

Алина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 10 июля 1871 // Ibid. P. 48.

Тетя Викторина одобрила решение племянницы остаться в школе, поскольку с осени 1871 года, когда ей исполнилось 12 лет, она стала пансионеркой и домой возвращалась только на выходные и праздники. То есть не путалась у тети под ногами. Через год после поступления Алины на пансион Викторина написала Эмили, что девочке стоит остаться в школе на зиму 1872/73 года, чтобы лучше освоить шитье, а потом, весной, она может поработать ученицей у хорошей портнихи в Эссуа [341] . Так, благодаря собственному прилежанию и желанию тетки от нее избавиться, в четырнадцать лет Алина стала портнихой. Когда ей исполнилось пятнадцать, тетку начало тревожить ее поведение. Подруг у Алины не было, но уже в подростковые годы она начала общаться с местными молодыми людьми. Памятуя о беде Эмили, тетя написала, что Алина делает «глупости» [342] . Викторина сообщает: «Она мне соврала, зная, что я обязательно проверю… она бегает за молодым Огюстом. Можно, конечно, сделать вид, что это детские шалости, но не стоит себя обманывать. Она – маленькая развратница, о которой все судачат» [343] . Вскоре после отправки этого письма, когда Алине исполнилось пятнадцать, Викторина решила отлучить ее от местных мальчишек и отправила девочку в Париж, где та стала жить с матерью и работать швеей. Несколько месяцев спустя, 4 декабря 1874 года, Викторина умерла от эпидемии, которая унесла в Эссуа множество жизней, – ей было всего 46 лет. Алине повезло, что она вовремя уехала.

341

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], 4 августа 1872 // Ibid. P. 55.

342

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], август 1872 // Ibid.

343

Викторина Шариго – Эмили Шариго, без места [Эссуа], август 1874 // Ibid. P. 55–56.

В Париже она зарабатывала как могла. Она обшивала и обстирывала

и Ренуара, и Моне [344] . Кроме того, она работала подавальщицей в молочном кафе на рю Сен-Жорж, напротив дома, где находились квартира и мастерская Ренуара. Владелицей кафе была мадемуазель Камиль, подруга матери Алины, тоже родом из Эссуа. Но лично Алина познакомилась с Ренуаром только через четыре года после переезда в Париж, в сентябре 1878 года. Через семнадцать лет после их знакомства дочь Берты Моризо, Жюли Мане, записала в дневнике, что, по воспоминаниям Алины, «когда она впервые увидела месье Ренуара, он был с месье Моне и месье Сислеем; у всех троих были длинные волосы, и они вызвали сильный переполох, когда шли по рю Сен-Жорж, где она жила» [345] . Хотя Алина работала на рю Сен-Жорж и жила с матерью неподалеку, она скрывала свой адрес, поскольку район этот пользовался дурной репутацией.

344

Шарль Дюран-Рюэль в личной переписке с автором, 27 августа 1981.

345

Manet, Julie. Growing Up with the Impressionists. 19 September 1895. P. 67.

Первое письмо Ренуара к Алине, датированное сентябрем 1878 года, проникнуто вежливостью. Он называет ее «мадемуазель» и обращается на «вы», тогда как во всех последующих письмах говорит ей «ты». Письмо начинается с деловых вопросов, однако написано в духе ухаживания. Ренуар шутливым тоном дает Алине советы по поводу ее новой работы – помощницы в молочном кафе: «Не подавайте черную мыльную воду вместо кофе с молоком… Не спите до полудня – как Вы тогда будете подавать в 7 утра горячий шоколад?» Заканчивает он словами: «Передайте мадемуазель Камиль мои наилучшие пожелания, когда она вернется… А я за это привезу Вам морскую раковину. С искренним расположением, Ренуар» [346] . По этой игривости видно, что Ренуара заинтересовала пухленькая Алина. Он всегда высматривал натуру среди симпатичных женщин, а его отношения с натурщицами неизменно приобретали налет флирта – все это присутствует уже в первом его письме к Алине.

346

Не опубликовано; Ренуар – Алине, ок. сентября 1878, частное собрание.

Что касается Алины, амбициозный холостяк с хорошими связями сулил ей ту самую обеспеченную жизнь, которой она была лишена в детстве. Они познакомились в сентябре 1878 года, через четыре месяца после того, как Ренуар вернулся на Салон и, стараниями мадам Шарпантье, начал приобретать репутацию модного портретиста. Однако дело было не только в деньгах. Ренуар действительно произвел на Алину сильнейшее впечатление, она даже сохранила все полученные от него письма [347] .

347

Письма Ренуара к Алине находятся в Собрании личных вещей и архиве Ренуара.

Поначалу Ренуар, будучи ровесником Алининой матери, вел себя покровительственно и даже руководил девушкой. Видимо, выросшей без отца Алине это пришлось по душе. По крайней мере, она никогда не возражала. В первые годы их отношений Ренуар в целом ряде писем беззастенчиво дает ей советы о том, как себя вести: «Надеюсь, тебе хватит ума не оставаться долго на этой сковородке» [348] . И еще: «Не сочти это занудством. Кстати, я ведь слишком многое себе позволяю, да?» [349] В том же духе: «Попытайся так устроить свою жизнь, чтобы в ней не было места скуке» [350] . Ренуара тревожат вспыльчивость и прямолинейность Алины, он предупреждает ее: «Попытайся ни на кого не сердиться» [351] . Кроме того, он считает своим долгом давать ей советы по поводу проблем со здоровьем. Пытаясь избежать сложностей в их отношениях, он пишет: «Обещаю, я больше не приду, пока у тебя сильная мигрень. Напиши, когда тебе станет лучше» [352] .

348

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места, без даты [август-сентябрь 1882], частное собрание.

349

Не опубликовано; Ренуар – Алине, Алжир [Мустафа], ок. 20 февраля 1881, частное собрание.

350

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места, без даты [ок. 1881], частное собрание.

351

Не опубликовано; Ренуар – Алине, Дьепп, без даты [август-сентябрь 1882], частное собрание.

352

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места, без даты [ок. 1883], частное собрание.

Как и в случае с Лизой, Ренуар настаивал на том, чтобы хранить их отношения в тайне. Он всегда тщательно оберегал свою личную жизнь. Другим было известно только, что в начале 1879 года Алина была одной из нескольких его натурщиц. Лишь немногочисленные друзья знали, что она еще и его любовница. Скрытность Ренуара сквозит в нескольких написанных к ней письмах. В одном говорится: «Хочу найти день, когда ты сможешь прийти ко мне в гости, не возбуждая лишних сплетен по соседству» [353] .

353

Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места, без даты [1880–1885], частное собрание.

На тот момент главным в их отношениях был, безусловно, Ренуар. Однако с годами Алина сумела взять над ним верх. Но даже тогда ему часто удавалось за ее спиной сделать все так, как он считал нужным, при этом он притворялся более пассивным, чем был на самом деле. Письма позволяют отследить изменения «расстановки сил» в их союзе. Со временем их послания становились все менее официальными, а Ренуар постепенно ослаблял контроль. Он обращался к Алине «мой милый друг», а заканчивал письмо словами «с дружбой и поцелуями, О. Ренуар» [354] .

354

Напр.: Не опубликовано; Ренуар – Алине, без места, без даты [1879–1881], частное собрание.