Репетитор
Шрифт:
– Что-то вроде того.
– И что произошло дальше?
– После этого Никася исчезла. А дальше началось самое интересное. Я получил от нее требование, заплатить десять миллионов долларов за возврат документов!
Я улыбнулся.
– Ваше возмущение мне понятно, господин Сулейманов. Сумма серьезная. Видимо ваши бумаги действительно дорого стоят.
Бизнесмен энергично кивнул.
– Я же вам говорил!
– В какой форме поступило требование о выкупе?
– Мне пришло сообщение на мобильник с телефона Никаси. Я тут же позвонил ей, и она сама повторила, что вернет
– Вы уверены, что с вами говорила Никася?
Сулейманов пожал плечами.
– Стопроцентной гарантии дать не могу, но думаю, что это все же была она.
– И что вы ответили?
– Ей я сказал, что мне нужно время, чтобы собрать деньги, – уклончиво произнес Сулейманов.
– А на самом деле, что вы решили?
И тут Сулейманов сорвался. Этот воспитанный житель Версаля мгновенно утратил весь свой европейский лоск и хрипло выкрикнул с явственным кавказским акцентом:
– Решил ее найти! Эту дочь шлюхи и шакала!
Он схватил бокал с вином и одним глотком осушил его. Потом достал из кармана белоснежный платок и вытер покрасневшее лицо. Успокаиваясь, Сулейманов сказал:
– Извините, господин Баринов, за эту вспышку. Нервы…
Я молча ждал. Бросив влажный платок под стол, мой визави продолжил:
– С большим трудом мне удалось уговорить Никасю, немного подождать.
– И что вы предприняли?
Сулейманов показал на неподвижного Шакира.
– Я велел ему срочно отыскать эту сучку.
– И как успехи?
– К сожалению, у моего верного Шакира ума, как у огурца, – не смущаясь присутствия вышеупомянутого «огурца», признался Сулейманов. – Он только смог узнать, что Никася скрывается где-то в Париже. Я понял, что ее найти, ему не по плечу. Придется вам прийти мне на помощь!
– Так это ваш Шакир орудовал в Кельне? – спросил я, уже заранее зная ответ.
Бизнесмен брезгливо поморщился и снова потер пальцами кончик носа.
– Между нами говоря, господин Баринов, я всегда осуждал методы Шакира. Он может подтвердить. Просто у нас совсем мало времени. Катастрофически мало времени!
– Сколько вам его отпустила Никася?
Сулейманов вздохнул.
– Срок истекает завтра. Теперь вы понимаете, что мне необходима ваша помощь?
– Как вы считаете, господин Сулейманов, Габор в курсе действий дочери?
– Я думаю, что она действует самостоятельно. Решила воспользоваться подходящим случаем, чтобы разбогатеть. Тварь! – опять не сдержался Сулейманов. Он в упор уставился на меня и потребовал:
– Баринов, мне нужна Никася и документы! Я готов заплатить вам любую цену. Вы не примчались бы сюда из Германии, если бы не знали, где искать эту вечно пьяную выхухоль!
Я с сожалением покачал головой.
– Не пойдет, господин Сулейманов. У меня уже есть работодатель.
Мой щедрый собеседник улыбнулся. Правда теперь его улыбка больше походила на волчий оскал.
– Вы не поняли, господин Баринов. Я отказ не принимаю. Вы поможете мне и лучше добровольно.
Я пожал плечами.
– Один мудрый японец, Ямамото Цунэтомо, когда-то сказал: «Человеческая жизнь воистину коротка. Лучше прожить ее, делая те вещи, которые тебе нравятся». Вы
Пока я произносил свою тираду, моя сообразительная подруга уже поднялась из-за стола. Не обращая больше внимания на Сулейманова и Шакира, я взял девушку под руку и повел к выходу.
3
Обратный путь потребовал больше времени, так как пришлось проверять, нет ли за нами слежки. Вернувшись в гостиницу, я позвонил Казионову. Услышав в трубке его бесстрастный голос с украинским выговором, я почувствовал облегчение. В этом неверном изменчивом мире не менялся только этот богатырь. Он олицетворял собой надежность и стабильность государственных институтов власти. Глядя на него, очень хотелось регулярно ходить на выборы и все сбережения до последнего рубля доверить Сбербанку. Узнав про встречу с Сулеймановым, Казионов произнес:
– Анвар Муминович Сулейманов нам известен. Как и Габор, один из персонажей лихих девяностых. С две тысячи второго года обосновался во Франции. В определенных кругах известен, как Сулейман. Связан с кавказской этнической преступностью.
– А чем он занимается? Ввозит наркоту из Азербайджана? Так сказать, «на дворе дрова, на дровах братва, у братвы трава?»
Казионов хмыкнул.
– Нет, тут дело серьезней. У нашей конторы есть данные, что именно Сулейман поставляет наше оружие боевикам, действующим на Северном Кавказе. Мы давно пытаемся установить, с кем он связан в Министерстве обороны, но пока безуспешно. Если ты узнаешь, кто из наших военных продает Сулейману оружие, то спасешь много жизней.
«Час от часу не легче, – мелькнуло у меня в голове. – Еще и подпольные торговцы оружием вместе с бородатыми сепаратистами примешались в историю с Никасей!»
Тем временем Человек-гора продолжал гудеть мне в ухо:
– Мы послали пару сотрудников тебе вдогонку по этому делу. Они давно занимаются Сулейманом.
– Это не Вова ли с Толей, веселые геономики? – спросил я полковника. Тот подтвердил.
– А кто такой Шакир? – продолжал я задавать вопросы.
– Страшный тип. Патологически жесток. Шакир родом из Дагестана из семьи потомственных виноградарей. В молодости занимался вольной борьбой. Местный чемпион. Получил срок за драку. После отсидки подался в бандиты. Есть сведения, что при Дудаеве участвовал в пытках и казнях наших пленных военнослужащих. Еще есть вопросы?
– Как мне связаться с вашими сотрудниками?
– У меня самого нет с ними прямой связи. Знаю только, что они в Париже и, значит, скоро найдут тебя сами.
Казионов сделал многозначительную паузу. Потом попросил:
– Мангуст, постарайся достать документы, которыми Никася шантажирует Сулеймана. Это, действительно, очень важно. Для страны важно.
Я улыбнулся.
– Ну, что я могу сказать? Да пройдет верблюд ваших желаний через игольное ушко моих возможностей. В переводе с древнеперсидского: «сделаю, что смогу», мсье колонель. Или вы предпочитаете обращение «товарищ полковник»?