Репетитор
Шрифт:
Однако в дело вмешался кто-то еще. Этот кто-то с нечеловеческой жестокостью расправился с Хичкоком, а до этого ликвидировал несчастного Пастернака. Это чудовище тоже искало дочь Габора и неумолимо двигалось в правильном направлении. Видимо скоро наши пути пересекутся. Конечно, немного путали общую картину Вова с Толей, но, основываясь на некоторых признаках, я полагал, что они скорее на моей стороне. На роль больных на всю голову садистов они явно не тянули.
Я взял с тумбочки пульт и включил телевизор. Экран заполнила реклама. Было смешно видеть привычные ролики, но во французском
Хотя я постарался сделать звук потише, все же телевизор разбудил Сашку. Она повернулась ко мне и заулыбалась.
– Доброе утро, милый!
Я улыбнулся в ответ.
– Доброе утро, солнышко. Пора вставать, а то пропустим завтрак.
– Нас ждет французская диета – кофе, секс и сигарета! – пропела девчонка, исчезая в ванной комнате.
Когда мы спустились вниз, в кафе почти никого не было. Основное население отеля – туристы – уже поели, уселись в двухэтажные экскурсионные автобусы и, под чутким руководством разноязыких гидов, отправились знакомиться с красотами французской столицы. По опустевшему залу бегала толстая африканка с грохотом и звоном собирая грязную посуду со столов. Толстуха неприветливо посмотрела на нашу парочку и кивнула на стойку, заполненную тарелками со снедью: выбирайте!
Уставив подносы закусками и питьем, мы расположились у окна и приступили к завтраку. Проголодавшаяся Сашка сметала все подряд. Я тоже старался не отставать, хотя угнаться за сиротой было сложно. Наконец моя подруга сделала последний глоток кофе, откинулась на спинку стула и удовлетворенно заявила:
– Вот теперь порядок! Эта страна сразу выросла в моих глазах. На сантиметр…
Я засмеялся.
– Рад за тебя, Булкина. Кто хорошо ест, тот хорошо работает.
Сашка пренебрежительно махнула рукой.
– Кто хорошо ест, тот хорошо спит! Как говорили у нас на заводе: «Кто понял жизнь – работу бросил!»
Я наставительно произнес:
– Конфуций сказал: «Благородный муж не стремится есть досыта и жить богато».
Сашка страдальчески сморщилась.
– Сережка, не грузи меня своим Конфуцием! Ты хоть знаешь, что нам дальше делать-то?
Я важно кивнул.
– Если ты можешь понять одно дело, ты поймешь восемь. Это сказал Ямамото Дзинэмон.
Моя спутница умоляюще посмотрела на меня.
– Сережа, уймись! Мне фиолетово, что сказал какой-то мамамото или папамото! Если ты наелся, пошли отсюда скорее, а то эту жирную буфетчицу от нас уже прет и топырит!
Сашка была права. Пора было уходить. Вежливо сказав, недружелюбной африканке «мерси», мы поднялись к себе. В номере Сашка призывно прижалась ко мне. Все понятно. Я взял девушку на руки и осторожно положил на кровать.
– Какой ты все-таки сильный, Сережка, – сказала Сашка, начиная раздеваться. – Пахать на тебе можно!
– И подо мной можно, – скромно заметил я.
Девушка озорно блеснула белыми зубами.
– Да я согласна и на тебе и под тобой пахать! Радость ты моя!
Я только успел расстегнуть рубашку, как наша любовная песнь была грубо прервана телефонным звонком. Звонил Габор. Я рассказал ему о смерти Пастернака. Про малопонятную стычку с Вовой и Толей, решил не говорить. Габор, не перебивая, выслушал меня и в свою очередь поведал, что сегодня утром в Париж вылетел Тарантул. Начальник охраны обосновал такую необходимость тем, что внезапно получил сведения о том, где в данный момент находится Никася. Он не смог дозвониться до меня ночью и, чтобы не терять драгоценное время и не рисковать жизнью девушки, решил лично принять участие в ее освобождении.
– Алексей Михайлович уже должен быть на месте, – вяло сказал Габор своим невыразительным голосом. – Ждите его звонка. Он с вами свяжется в самое ближайшее время. Он говорил мне, что у него есть какие-то люди в Париже. Они помогут вам с силовой поддержкой.
«Ага, – ехидно подумал я, – видимо Тарантул имел в виду поредевшую банду албанцев. Да уж. Эти помогут…»
– В общем, я надеюсь, что еще сегодня Никася будет найдена живой и здоровой, – заключил миллиардер. – Желаю удачи!
Я не стал сообщать Габору о своих подозрениях насчет Тарантула. Оставалась вероятность того, что он действовал со своим начальником службы безопасности заодно. Хотя и малая вероятность, но кто знает этих финансовых воротил времен прихватизации? Если на кону стоят большие деньги, то люди типа Габора ни перед чем не остановятся. История с Никасей доказывала, что девушка оказалась замешанной в какие очень серьезные дела. И роль ее отца мне была пока не совсем понятна.
Отключив мобильник, я повернулся к Сашке. По всему было видно, что, пока я разговаривал с моим работодателем, любовный пыл у нее прошел. Она снова натянула на себя футболку с джинсами, заправила кровать и включила телевизор. Вдруг она подняла голову к потолку и показала мне на что-то пальцем.
– Смотри, Сережа, паучок! Однако неважнецки французы здесь уборку делают!
Я посмотрел туда, куда мне указывала Сашка. Действительно, в углу под потолком блестела паутина с черной точкой в центре.
– Появился мизгирь, удалой добрый молодец, стал ножками трясти да мережки плести, ставить на пути, на дорожки, куда летают комары да мошки! – с выражением продекламировала Сашка.
– Что это еще за мизгирь? – рассеянно поинтересовался я, думая о своем.
– У нас мизгирями пауков называют, – объяснила девушка. – В основном тарантулов. Их еще называют пауки-волки.
– Что ты сказала?! Пауки-волки? – поразился я. «Так вот разгадка слов дедушки Исая: „Иногда волк забредает и в дома к людям“. Он говорил о Тарантуле!»
Мои мысли прервал новый звонок. Снова Москва? Однако на этот раз звонил администратор отеля.
– Извините за беспокойство, мсье Баринофф. Вам просили передать, что для вас заказан столик на десять часов в ресторане «Лао Бэйцзин» на бульваре Араго.
– Кто просил?
– К сожалению, я не могу сказать. Несколько минут назад по телефону позвонил мужчина. Он не назвал себя.
– Хорошо, спасибо, – поблагодарил я и повесил трубку.
– Что случилось? – спросила Сашка, все это время не сводившая с меня встревоженных глаз.