Репетитор
Шрифт:
– Познакомься, Дурочка. Это наш спаситель, – проворковала Никася. Посмотрев на бледного унылого Тарантула, она заглянула ему под куртку, заметила шнурки на запястьях и засмеялась.
– Ну, вы и выдумщик, господин Баринов!
Я молча пожал плечами…
Место, предложенное Сулеймановым для обмена, находилось за Периферик, в Шарантоне. Несколько старых пакгаузов за ржавым забором из профнастила. Неподалеку проходили железнодорожные пути, ведущие к Лионскому вокзалу. Оттуда был слышен шум проходящих составов. Место, действительно, было заброшенным. Не верилось, что где-то, совсем рядом, обитают миллионы
Я въехал в открытые ворота и, заметив возле одного из зданий, припаркованный ситроен, свернул туда. Навстречу нам из пакгауза вышли трое: Сулейманов, Шакир и еще какой-то долговязый тип. Шакир и долговязый держали в руках пистолеты. Их шеф помахивал дорогим атташе-кейсом.
– Проходите внутрь, не стесняйтесь! – радушно приветствовал нас Сулейманов. – А вы, Баринов, лучше не дергайтесь. Тельман забери у него оружие!
– Где моя девушка? – спросил я, пока долговязый обыскивал меня. Он достал из моего кармана беретту и бесцеремонно сунул ее себе за пояс.
– Да не волнуйтесь вы так! – махнул рукой Сулейманов. – Здесь она. Живая и здоровая.
Действительно, в прохладном полумраке громадного помещения нас встретила Сашка. Девушка была прикована наручниками к узкой трубе. Увидев меня, она виновато улыбнулась. Я ободряюще подмигнул ей в ответ. По приказу главаря, Шакир снял с Сашки наручники и подтолкнул ее к нашей группе. Потом оба подручных Сулейманова взяли нас на прицел. Воцарилась тишина, нарушаемая только тихим поскуливанием Дурочки.
– Ну, вот. Все в сборе! – потер руки Сулейманов. Потом посмотрел на кислого Тарантула.
– Так-так-так, Алексей Михайлович! Значит, захотели монеты начеканить на чужом бизнесе?
Тарантул ничего не ответил.
– Где документы? – задал вопрос Сулейманов, ни к кому конкретно не обращаясь. Я молча протянул главарю папку. Сулейманов взял ее, бегло просмотрел содержимое и спрятал в кейс.
– А от тебя, Никася, я всего мог ожидать, любой гадости, но, чтобы ты стала воровать у лучшего друга своего отца деловые бумаги?! Ребята вы можете себе такое представить?
Сулейманов театрально развел руками и посмотрел на своих шестерок. Шакир и Тельман стояли не шевелясь, с направленным на нас оружием. Их грубые лица ничего не выражали.
– Ну, ч'yдно! А вы сами, какие гадости говорили про папу?! – не выдержала Никася. – Я ведь слышала, как вы с генералом над ним издевались!
Это она сказала зря. Сулейманов изменился в лице.
– Что?! Так ты еще и подслушивала, сучка?
Он в ярости подскочил к девушке, но верная левретка свою хозяйку в обиду не дала. Дурочка зашлась таким отчаянным лаем, что оторопевший Сулейманов не решился тронуть Никасю и попятился назад, под защиту пистолетов. В этот напряженный момент неожиданно подал голос Тарантул:
– Анвар Муминович, я могу предложить разумное решение проблемы.
Сулейманов с интересом посмотрел на шантажиста.
– Так-так-так, выкладывай, дорогой, что ты там придумал.
Тарантул сделал пару шагов вперед. Затем заговорил чуть дрожащим голосом:
– Вы, Анвар Муминович, боитесь, что сорвется контракт. Но ведь все еще можно уладить.
– Каким образом?
– Очень просто. В сущности, об этой сделке пока знают только Никася, Баринов, я и эта девушка Александра. Если устранить названных лиц,
Тарантул ухмыльнулся своим щелястых ртом, и, от этой отвратительной ухмылки, стал еще противней. В холодных глазах Сулейманова мелькнул интерес.
– Ну-ну, занятное предложение! Что вы на это скажете, Баринов?
Я пробурчал:
– Вы напрасно думаете, что сможете продать оружие. Слишком поздно. Я уже сообщил обо всем Габору.
Тарантул прошипел:
– Анвар Муминович, он блефует! С этим типом надо быть поосторожней. У японцев есть поговорка: «Пройди семь шагов с самураем, и он соврет тебе семь раз!»
На эти крайне возмутительные слова я отвечать не стал. Честно сказать, меня больше интересовал ответ на другой вопрос: куда делся верзила-вахтенный? Когда наша недружная компания покидала яхту, коридор был пуст.
– И что ты хочешь получить за свою помощь? – спросил Сулейманов Тарантула. Тот с готовностью ответил:
– Возьмите меня в долю, Анвар Муминович. Я вам буду очень полезен.
Никася произнесла с презрением:
– Давай, работай дурачок, и получишь ты значок!
Я так никогда и не узнал, действительно ли Тарантул хотел договориться с Сулеймановым, пожертвовав нами, или сознательно тянул время, играя в свою игру. Зато в тот момент, когда Никася замолчала, я узнал, куда исчез вахтенный с «Бонапарта». Внезапно в широких воротах склада появились люди. Пятеро серьезных мужчин со знакомым верзилой во главе. Соотношение сил мгновенно изменилось. Новоприбывшие друзья Тарантула были вооружены автоматами.
6
Мой учитель, старый Исао, в свое время потратил много трудов, чтобы передать мне секреты психотехники древней самурайской школы дзю-дзюцу «Черный Леопард». Учитель научил меня при необходимости входить в боевой транс. В этом состоянии, благодаря искусственно измененной психике, увеличивается скорость, сила и реакция бойца, а также выключается из сознания страх, жалость и нерешительность. Боец может сражаться вслепую, с завязанными глазами. Он совершенно не чувствует боли и его может остановить только тяжелое увечье или смерть. В результате многолетних специальных упражнений в моем подсознании поселился страшный образ Ангела Смерти – не знающего милосердия сверхубийцы. В критическом положении я мог, с помощью кодовых слов и жестов, вызвать к жизни это абсолютное оружие.
Увидев албанцев, я сжал кулаки и произнес про себя кодовое слово: «ррраха!» Теперь вместо меня в пустом пакгаузе находился тот, от кого не было спасения – беспощадный Ангел Смерти. Мои чувства резко обострились. Зрение, слух, обоняние стали совершенно другими. Отныне полумрак не мешал мне видеть все предметы, даже самые мелкие на расстоянии сотни метров вокруг. Мои уши улавливали многообразие звуков окружающего мира, одновременно ясно различая любой из них отдельно, подобно чутким ушам дирижера громадного оркестра, точно определяющим каждый инструмент, каждую фальшивую ноту в общем исполнении. Я чувствовал всевозможные запахи. Десятки запахов. Все мое естество переполняла чудовищная сила. Эта яростная энергия требовала немедленного выхода.