Реплика
Шрифт:
— Что ж, — в задумчивости протянул полковник. — Не вижу оснований полагать, что вы были нечестны со мной. И, вполне вероятно, у меня найдётся ответ на ваш вопрос.
— С чего вдруг? — Насторожился Кузин и без околичностей, напрямик, резанул правду-матку: — Чтоб представитель вашей конторы да поделился информацией? Ой ли! В чём подвох?
Мазуров понимающе ухмыльнулся в усы.
— Никакого подвоха. Похоже, вы только что дали мне подсказку в решении одной старой задачки, а долг платежом красен… — ничего толком не прояснив, пояснил полковник. — Мне сперва нужно кое-что уточнить, и, если моя догадка подтвердятся, то в ближайшее время я с вами свяжусь, и мы вернёмся к этому разговору.
— Очень хотелось бы, — выразил надежду Алексей Борисович, которому было ну очень любопытно, что же такое его визави собрался уточнять.
— Желательно, чтобы о сегодняшней нашей встрече не знал никто, кроме нас с вами, — не потребовал, попросил Мазуров.
Кузин воспринял это, как условие, при соблюдении которого, он может рассчитывать на выполнение данного полковником обещания насчёт удовлетворения его оперского любопытства, а потому согласно кивнул.
— И, пожалуйста, не предпринимайте больше никаких шагов по установлению личности вашего «Беса»… Поверьте, у меня для этого возможностей значительно больше, — добавил Мазуров напоследок.
Понимать его слова следовало так: «Не суетись! Всё что тебе нужно знать, ты узнаешь в своё время от меня!».
Мазуров позвонил через неделю в восьмом часу вечера, как раз в ту минуту, когда Кузин уже опечатал сейф и собрался отправиться домой.
— Добрый вечер, Алексей Борисович.
— Здравствуйте, Пётр Викторович.
— У меня для вас кое-что есть. Надо бы встретиться.
— Подъедете, как в прошлый раз?
— Нет. Лучше вы ко мне. Вас отвезут. Машина стоит в Среднем Каретном.
— Иду.
Такой вот у них состоялся диалог. Ни дать ни взять, Штирлиц с Борманом, усмехнулся Алексей Борисович, положил трубку и покинул кабинет.
В переулке его действительно поджидала та же самая «Волга» с тем же водителем. Кузин решил, что ехать предстоит на Лубянку. Ничего подобного. Машина рванула отнюдь не в центр. Сперва она выскочила на Садовое кольцо, потом покатила по Ленинскому в направлении области. Вероятно, ЦНИИ КГБ, заместителем директора которого, если верить удостоверению, числился полковник Мазуров, было никакой не фикцией, как предположил поначалу Алексей Борисович, а чем-то вполне реальным и находилось где-то на окраине Москвы, может даже и за городом. Что ж, посмотрим, что это за НИИ такой, подумал он. «Волга» неслась по Ленинскому проспекту, совершенно не утруждаясь соблюдением правил дорожного движения — стрелка спидометра ниже деления с цифрой «100» не опускалась. Хорошая вещь спецномера, рассуждал сыщик, непривычный к передвижению по городу с такой скоростью, — ни тебе ограничений, ни придирок гаишников, которые едва завидев буквосочетание МОЛ на регистрационном знаке автомобиля, только что честь не отдают.
Перед самой МКАД водитель свернул налево, на дорогу, проложенную через лесопарк. Никак, в Тёплый стан наладился, предположил Алексей Борисович. Впрочем, долго гадать не пришлось. Метров через двести-триста справа возник железобетонный забор, увенчанный выложенной поверху во всю его немалую длину спиралью колючей проволоки. Вскоре «Волга» вновь свернула на небольшую заасфальтированную площадку и остановилась, почти упершись в раздвижные металлические ворота, соседствующие с небольшим одноэтажным зданием, напоминающим КПП воинской части, каковым оно собственно и являлось, если верить небольшой вывеске с надписью серебрянкой по красному «в/ч 34435».
Всё никак в шпионов не наиграются конспираторы хреновы! — усмехнулся Алексей Борисович, смекнув, что они уже на месте. Надо полагать, эту «Волгу» здесь хорошо знали — заурчал электромотор, и раздвижные ворота открылись, пропуская вновь прибывших на охраняемую территорию. Через пару минут водитель припарковал машину пред входом в трёхэтажное здание из жёлтого кирпича и проводил Кузина внутрь.
Кабинет Мазурова располагался на втором этаже, а сам он сидел за большим столом и что-то писал.
— Заходите, Алексей Борисович, — прервав своё занятие, но даже не поднявшись с места, предложил он муровскому подполковнику, едва тот появился в дверях в сопровождении то ли шофёра, то ли охранника, не исключено, что того и другого в одном лице, а после того как тот удалился, указал на стул: — Присаживайтесь.
Кузин послушно сел и приготовился слушать. Мазуров открыл верхний ящик стола, пошарил в нём и протянул Алексею Борисовичу цветной снимок. Это была поясная фотография юноши лет семнадцати, в котором, разумеется с поправкой на возраст, Алексей Борисович узнал «Беса». Крепенький. Рубашка на широкой груди в натяг. Отложной ворот открывает бычью шею. Судя по фасону сорочки, снимок сделан в середине семидесятых. Но тогда у парней в моде были длинные волосы, а этот коротко острижен и понятно, что не от хорошей жизни — уже наметились височные залысины, да и густота волосяного покрова оставляет желать лучшего. Но взгляд тот же бычий исподлобья, по-Котовски вызывающий…
— Андрей Сергеевич Спыну, — представил молодого человека на фото комитетский полковник.
— Однако! — не сдержался Кузин, услышав столь непривычную русскому слуху фамилию.
— Что вас так удивило? Можно подумать, в нашей многонациональной стране по-молдавски говорит кто-то кроме молдаван! — Иронично усмехнулся Мазуров, мимоходом напомнив Кузину его собственные слова о том, что «Бес», по всей вероятности, владеет молдавским языком, и как ни в чём не бывало продолжил: — Родился 23 июня 1957 года в Кишинёве. Отец неизвестен — отчество, вероятнее всего, дано по имени деда по материнской линии. Мать: Спыну Лидия Сергеевна, 1925 года рождения, тоже уроженка Кишинёва, врач, последняя должность — заведующая хирургическим отделением Республиканской клинической больницы, скончалась в 1977-м от рака желудка. В браке никогда не состояла… — монотонно вещал полковник, по памяти излагая факты. — Парнишка окончил кишинёвскую школу № 34. Особого рвения к учёбе никогда не проявлял, зато, с четвёртого по восьмой класс регулярно посещал школьный драмкружок. С ранних лет отличался большой физической силой и крепостью — увлекался вольной борьбой, в шестнадцать стал чемпионом среди юношей на областных соревнованиях. На учёте в милиции не состоял. В 1975-м был призван в армию. Служил в артиллерии. В 1977 году демобилизовался, вернулся домой, через месяц после возвращения похоронил мать. Вот, собственно, и всё! — неожиданно резко закончил Мазуров.
— Как всё? — Слегка даже растерялся Кузин, настроившийся на продолжение.
— Чем богат. — Пожал плечами полковник и в качестве оправдания прибавил: — После похорон отбыл из Кишинёва в неизвестном направлении, и о его дальнейшей судьбе ничего неизвестно.
Жаль, внутренне посетовал Алексей Борисович. Тем более, что всё сказанное не содержало даже намёка на то, является всё-таки «Бес», то бишь Андрей Спыну, клоном Котовского или же нет? Переть в лоб с дальнейшими расспросами было бы по меньшей мере некорректно, ведь обещание своё Мазуров выполнил: личность вроде как установлена! А узнать побольше очень хотелось. Поэтому Алексей Борисович попытался зайти, что называется, с фланга.
— Лихо вы с моей проблемой разобрались и всего-то за неделю! — не поскупился на похвалу Кузин, твёрдо придерживавшийся правила, насчёт доброго слова и кошки.
— У меня было перед вами заведомое преимущество, — снисходительно заметил Мазуров.
— Это какое же?
— Искать иголку в стоге сена намного легче, если держишь в руках нитку, продетую в её ушко, — более чем образно высказался полковник.
— А можно попроще? — попросил непривычный к словесным вычурам Кузин и настойчиво поинтересовался: — Как всё-таки вам удалось его установить?