Репортаж о черном «мерседесе»
Шрифт:
– Там дырка в стене, – пояснил он, перехватив мой взгляд. – А Энгельс на сегодняшний день самый нейтральный из имеющихся портретов. – Тут он спохватился, вскочил и протянул руку: – Евгений Парнов, директор издательства.
– Стайкин Сергей Александрович, – пожал я его ладонь. – Газета "Час Пик", отдел социальных проблем.
– Очень приятно. – Он опустился обратно в кресло и тяжко вздохнул.
– Проблема у нас обычная, – Геннадий Петрович предпочел сесть на подоконник. – Полтора года зарплату не платят.
– Бастовать не пробовали? – повернулся
– А что толку? Мы же не скорая помощь. Работаем, нет – никто и не заметит. Разве только Халфиес обрадуется и нашу продукцию шлепать начнет. Мы тогда и вовсе безработными останемся.
– Производство стоит?
– Ха! Наши учебники нарасхват! Не успеваем корректуру вносить. Пару раз даже так ушли, после двух редактур.
– Потребители не оплачивают?
– Платят, – подал голос директор. – Платежек я не видел, но говорят, что деньги переводят исправно.
– Тогда в чем дело?
– А хрен его знает! – выругался Парнов. – Я уже два года ношусь как савраска. Пособия меняю на зачеты, по зачетам на заводах получаю древесные мельницы, за мельницы на целлюлозных дают бумагу, часть бумаги меняю на типографскую краску, делаю тираж, частью расплачиваюсь за детали, часть скидываю на красители, красители пускаю на текстильную фабрику, с них получаю драп, драп превращаю в картон… Замудохала меня уже эта экономика! Какого хрена я должен менять одеяла на огурцы, если мне нужно просто пять туб краски купить?
– Нет, одеялами, капустой и огурцами мы хоть часть зарплаты выдали, – напомнил Геннадий Петрович. – Ты лучше про «Сталкера» расскажи.
– А, эта фирма оплачивает финскую полиграфию. Мы ведь, как и все, в Финляндии тиражи шлепаем…
– Простите, а почему? – перебил я.
– Дело в том, что финны обожают пополнять бюджет. Поэтому они освободили свои типографии от налогов. Совсем. И нам получается выгоднее отправить туда свой макет, бумагу и краску, сделать тираж и привезти обратно, чем печатать его здесь, в городе. А в стране Суоми работники типографий налог платят, водители платят, ремонтные мастерские платят, кафешки для рабочих платят, и так далее. На каждую марку, прощенную типографии, финны семь собирают с тех, кто вокруг крутится. Это только у нас никому налоги не нужны.
Это точно подмечено. Я тут однажды попытался сдать налоговую декларацию… Так вот, вначале с меня стали требовать получить справку за тот гонорар, который я указал, а подтвердить ничем не мог. Боялись, видно, что я лишних денег хочу заплатить. Потом вычеркнули из расходов деньги на покупку принтера. Сказали, что это блажь, и он мне совсем не нужен [21] . После того визита я решил, что если мне надобно работать не на компьютере, а писать гусиным пером, то и отчитываться я должен перед Имперским Налоговым Департаментом, а не перед нашей пещерной инспекцией, и больше туда не суюсь. Пусть ловят, если они такие умные.
21
Дело
– Эта фирма получает положенные нам платежи, – продолжал директор, – рассчитывается с иностранцами, а все остальные деньги должна переводить на наш счет. Так она еще ни разу ни копейки не перевела! Вы их пропечатайте в газете хорошенько, пусть их проймет.
– Да причем тут газета? – не понял я. – Вы просто расторгните с ними договор, и заключите с другой фирмой.
– Я не могу! – буквально простонал директор. – Постановление доверить им платежи приняло собрание акционеров, и только оно может его отменить. А эти паразиты пользуются!
– Подайте на них в суд!
– Арбитраж принял решение в их пользу.
– А почему?
– Сочли, что они выполняют свои обязанности в полном объеме и ничего не утаивают.
– Это еще что, – хмыкнул Геннадий Петрович с подоконника. – Мы тут коллективный иск на свое издательство подавали. Было постановление наложить арест на все местное имущество. Так охрана судебного исполнителя в издательство не пустила.
– Как это?
– Да так. Потребовали, чтобы он пропуск заказал. То есть, она – тетка приходила. Пропуск никто не выписал, охрана не пустила. Только и всего.
– Не может быть!
– Запросто!
– Но ведь я прошел?
– Вы тут как бы нелегально, – пояснил председатель профкома. – Раз со мной, значит свой. А судебный исполнитель документы предъявлял… Или предъявляла?
– Бред какой-то, – замотал я головой. – Решения суда и арбитража точно есть? Я могу на них ссылаться?
– Мы вам ксерокс сделаем, – пообещал директор. – У нас есть выписки из решений. Мы ведь скоро вообще встанем: запчастей нет, ножи и барабаны сносились, краска кончилась. А ведь машина не человек, ее поработать в долг не уговоришь.
– Странно, – вспомнил я. – Вчера мне тут кто-то говорил, что издательство богатеет и расширяется…
– Вы, наверное, на председателя правления попали? – погрозил кулаком Геннадий Петрович. – Ни хрена собрание не созывает, сволочь!
– Мы в прокуратуру даже обращались, – вздохнул директор. – Но они сказали, что это частная собственность, и владельцы вольны распоряжаться ей, как захотят. Хотят, чтобы разворовывали – их право.
– Постойте, – вскинул я руки. – Если это акционерное общество, то вы приватизировались, да? Значит, у вас, у работников, должны быть акции собственного издательства.
– Да продали все давно, – махнул рукой Парнов.
– Почему, – возразил Геннадий Петрович. – У меня остались.
– Вот и хорошо… – я говорил медленно, пытаясь осознать еще неясную мысль, появившуюся в сознании. – Значит, вы имеете право ознакомиться со всеми документами, связанными с деятельностью общества.
– Да кто же мне их даст?
– Дадут, обязаны.
– Конечно дадут, – подтвердил директор. – Все дадут. Один черт для тебя это как инструкция к телевизору на китайском языке.