Решающие войны в истории
Шрифт:
Этот свершившийся факт пересиливал не только стратегическую идею Робертса, но и стремление Хейга отложить высадку десанта до прояснения ситуации и даже более ограниченное возражение Китченера против формирования экспедиционных войск так близко к французам и к границе.
Пересмотренный французский план был той вещью, которая требовалась для превращения первоначального германского плана, намеченного в 1905 году графом фон Шлиффеном, в настоящее непрямое воздействие. Столкнувшись с глухой стеной, которую представляла французская укрепленная граница, военная логика требовала поиска обходного пути — через Бельгию. Шлиффен избрал это направление, и причем для наступления максимально широким фронтом. Как ни странно, французское командование даже после того, как в августе 1914 года Бельгия подверглась вторжению, не могло поверить, что немцы пойдут другим, а не самым коротким путем, южнее Мёза (Мааса). По плану Шлиффена основная масса германских войск была сосредоточена на правом крыле армии вторжения, Правое крыло должно было, сметая все на своем пути, пройти через Бельгию и Северную Францию и, продолжая движение по огромной дуге, постепенно повернуть влево и далее на восток. Своим правым флангом проходя южнее Парижа (а пересекая Сену возле Руана), оно, таким
Но настоящее изящество и непрямолинейность плана заключались не в этом географическом развороте, а в идее, которая руководила размещением сил. Достижение первоначальной внезапности замышлялось с помощью объединения резервных корпусов с действующими соединениями в момент начала движения наступающей массы. Из 72 дивизий, которые будут в наличии в то время, пятьдесят три намечались для охватывающей группировки, десять должны были образовать фронт в сторону Вердена и всего лишь девяти было суждено сформировать левое крыло вдоль французской границы. Это уменьшение численности левого крыла до минимально возможного размера было хитроумно рассчитано для того, чтобы увеличить эффект действий правого крыла. Потому что, если бы французы, начав наступление в Лотарингии, оттеснили левое крыло назад к Рейну, им бы было трудно парировать германское наступление через Бельгию, и чем дальше бы они продвигались, тем труднее было бы им. Как в случае вращающихся дверей, если сильно нажать на одну их сторону, другая сторона повернется и ударит вас в спину, и чем сильнее нажимать, тем сильнее будет удар. Рассматривая ситуацию географически, количества вооруженных сил, огромные в сравнении с театром военных действий, превращали операцию Шлиффена через Бельгию в стратегический ход с несколько ограниченной непрямотой. Психологически его замысел и распределение войск на левом фланге определенно придавали ему характер непрямых действий. А французский план сделал его идеальным. Если бы призраки могли хихикать, так и усопший (в 1913 г.) Шлиффен должен был посмеиваться, видя, что французов даже не надо было заманивать в его ловушку. (Последними словами умирающего фельдмаршала были: «Не ослабляйте правый фланг! Доведите дело до решающего сражения!». — Ред.) Но его смешки должны были бы скоро смениться досадой. Потому что его преемник Мольтке (младший племянник Мольтке Старшего, в 1858–1888 гг. начальника прусского, затем имперского Генштаба, разработчика планов войны с Данией (1864), Австрией (1866) и Францией (1870–1871), фактического главкома вооруженных сил в последних двух войнах. — Ред.) отказался от выполнения плана Шлиффена, поскольку уже переделал его и подпортил в ходе предвоенной подготовки.
В период между 1905 и 1914 годами, когда в его распоряжении оказалось больше войск, он увеличил численность левого фланга непропорционально правому. (Сделав это соотношение 1:3, тогда как у Шлиффена соотношение левого и правого (ударного) флангов 1:7. — Ред.) Левый фланг он обезопасил, но и сам план стал менее безопасным, и командующий начал непрерывно подкапываться под его основы, и все это кончилось крушением плана.
Когда в августе 1914 года началось французское наступление (попытка наступления в Лотарингии. — Ред.), Мольтке овладело искушение принять вызов прямым образом и искать решения в Лотарингии, отложив охватывающее движение правым крылом. Импульс был лишь одномоментный, но в этот короткий промежуток времени он развернул на Лотарингию шесть недавно сформированных эрзац-дивизий, которые до этого по плану должны были увеличить ударную мощь его правого крыла. И этот свежий прирост сил настроил маленьких «князей-командиров» в Лотарингии на еще большее пренебрежение выполнением своей самоограничивающей роли. Принц Рупрехт Баварский вместо продолжения отхода и заманивания французов остановил свою армию, готовый принять бой. Полагая, что французское наступление развивается слишком медленно, он договорился с соседом встретить его своим контрударом. Две немецкие армии (6-я и 7-я) здесь вместе насчитывали 25 дивизий, а посему не имели превосходства, а также стратегической позиции, которая позволяла бы нанести решающий контрудар. В результате французы были просто отброшены назад к своему укрепленному барьеру, где не только восстановили и увеличили свою силу сопротивления, но и перебросили войска на запад для участия в битве на Марне.
Германская операция в Лотарингии подорвала план Шлиффена даже еще более серьезно, хотя и менее очевидно, чем всевозрастающее снижение веса и роли ударного правого крыла. Тут, однако, появилась промежуточная причина. С правого фланга Мольтке снял вначале семь дивизий, чтобы осаждать (или блокировать) Мобеж, Живе и Антверпен; затем четыре дивизии ушли на укрепление фронта в Восточной Пруссии. Когда 1-я германская армия Клука на крайнем правом фланге преждевременно изменила направление по просьбе соседа (2-я армия фон Бюлова) и с согласия Мольтке и тем самым подарила гарнизону Парижа шанс ударить ей во фланг, тот факт, что в наличии было только 13 германских дивизий против 27 франко-британских дивизий (британская экспедиционная армия в начале войны насчитывала всего 4 пехотные дивизии и 1 с небольшим кавалерийскую дивизию. — Ред.) на этом решающем фланге, проливает яркий свет на то, как было ослаблено «решающее крыло Шлиффена» — и в прямом, и в переносном отношениях. Ибо если недостаточность немецких сил была вызвана сокращением сил правого крыла, то французское превосходство объяснялось приведшими к нему неверными действиями германского левого крыла.
Хотя, рассматривая сражение на Марне, мы переходим расплывчатую разграничительную линию между стратегией и тактикой, этот период, повернувший вспять ход войны, дает столь много дополнительной информации относительно «подхода», что заслуживает отдельного изучения. Необходимо, чтобы эта информация отразила подоплеку, основную канву событий.
За отпором, полученный правым флангом Жоффра в Лотарингии, последовало оттеснение его центра во встречном сражении в Арденнах, и к тому же его удлиненный левый фланг едва избежал катастрофического окружения между реками Самбра и Маас. План XVIII рассыпался на куски, и Жоффр собрал из его обломков новый план. Он решил развернуть свой
С германской стороны первые ярко приукрашенные доклады от армейских командиров о приграничных сражениях создали у германского Верховного командования впечатление решающей победы. Затем сравнительно малые количества пленных породили у Мольтке сомнения и заставили его более трезво оценить ситуацию. Новый пессимизм Мольтке в сочетании с возобновившимся оптимизмом его командующих армиями привел к новому изменению плана, в котором содержались семена катастрофы. Когда 26 августа сильно потрепанное левое крыло английской армии отступило в южном направлении от Ле-Като, 1-я армия Клука снова повернула на юго-запад. Если это направление частично объяснялось ложным представлением о направлении отхода, выбранном британцами, оно также было в согласии с первоначальной ролью армии Клука как инструмента для глубокого охвата. И переброска его в район Амьен — Перон, где только высаживались первые части недавно сформированной французской 6-й армии после их «перевода» из Лотарингии, вынудила поспешный отход 6-й армии и тем самым разрушила план Жоффра, намечавшего переход в наступление в ближайшее время.
Но едва Клук успел развернуться на юго-запад, как ему пришлось перестроиться в обратную сторону. Дело в том, что для того, чтобы добиться ослабления давления на британцев, Жоффр приказал соседней 5-й армии (Ланрезака) остановить и нанести ответный удар по преследующей германской 2-й армии (Бюлова), которая обратилась к Клуку за помощью. Атака 5-й армии французов 29 августа была остановлена до того, как понадобилась эта помощь, но Бюлов попросил Клука вмешаться в любом случае, чтобы отрезать пути отступления 5-й армии. Перед тем как согласиться, Клук обратился к Мольтке. Запрос пришел в то момент, когда Мольтке стал волноваться вообще из-за того, что французы ускользают из его объятий, и в особенности через брешь, которая открылась между его 2-й и 3-й армиями. С этого момента Мольтке утвердил изменение направления движения Клука, что означало неизбежный отказ от первоначального глубокого охвата Парижа. Теперь фланг совершающих обходный маневр немецких войск должен был обходить Париж с востока, через оборонительный рубеж. Сокращая фронт и увеличивая прямоту действий Мольтке, ради безопасности пожертвовал более широкими перспективами, присущими широкому охвату по плану Шлиффена. И как оказалось, вместо сокращения риска он ослабил фатальный удар.
Решение отказаться от первоначального плана было определенно принято 4 сентября, Мольтке заменил его более узким охватом французского центра и правого фланга. Центр германского фронта (4-я и
5-я армии) должен был наращивать давление на юго-восток, в то время как левое крыло (6-я и 7-я армии), нанося удар в юго-западном направлении, должно было прорваться через укрепленный барьер между Тулом и Эпиналем, создав так называемые клещи, которые должны были сомкнуться у Вердена. А в это время правое крыло немцев (1-я и 2-я армии) должно было развернуться наружу и, стремясь на запад, отбивать все контратаки, которые французы могут попытаться предпринять из прилегающих к Парижу районов.
Но контрманевр французов начался еще до того, как новый немецкий план вступил в силу.
Об опасности догадались, но не Жоффр, который приказал продолжать отход, а военный губернатор Парижа Галлиени. 3 сентября Галлиени разгадал смысл разворота Клука вовнутрь, приказал 6-й армии Монури приготовиться к удару по неприкрытому правому флангу немцев, а на следующий день с трудом добыл на это санкцию Жоффра. Жоффр действовал решительно. Всему левому флангу было приказано сделать разворот и перейти в наступление, начавшееся 6 сентября. Монури (6-я армия) опережал планы уже 5 сентября, и, так как его давление на чувствительный фланг немцев нарастало, Клук был вынужден отвести сперва один корпус, а потом и оставшиеся корпуса своей армии для поддержки своего фланга, оказавшегося под угрозой. Отсюда возникла брешь в 50 километров между 1-й и 2-й германскими армиями, которую прикрывал лишь кавалерийский корпус. У Клука хватило мужества взять на себя этот риск из-за быстрого продвижения британских войск в этот зияющий сектор фронта. (На самом деле английские войска наступали здесь медленно и нерешительно, с оглядкой на соседей; при самом незначительном сопротивлении противника продвижение прекращалось. И благоприятная возможность для нанесения поражения немцам была упущена. — Ред.) Левофланговые корпуса 2-й армии Бюлова успешно наступали. Но опасность, в которой оказался правый фланг армии из-за его оголения соседними корпусами армии Клука, движение английской армии и войск левого фланга 5-й французской армии в образовавшийся разрыв заставили Бюлова 9 сентября дать своей 2-й армии приказ об отходе. Временное преимущество, которое 1-я армия, уже отрезанная своими собственными действиями, завоевала над 6-й французской армией Монури, было тем самым сведено к нулю, и она в тот же день стала отступать. К 11 сентября отход распространился (по приказу Мольтке или нет) на все германские армии. Попытка частичного окружения района Вердена уже провалилась, «челюсти», образованные 6-й и 7-й германскими армиями, просто ломали свои зубы на укреплениях французской восточной границы. Трудно увидеть, как германское командование могло обоснованно возлагать свои надежды на импровизированный целенаправленный фронтальный штурм, который перед войной казался столь безнадежным, что это навело его на мысль принять исторически важное решение наступать через Бельгию в качестве единственной целесообразной альтернативы.
Таким образом, делая вывод, можно сказать, что битва на Марне была решена клином и трещиной. Клин, введенный наступлением 6-й армии французов в германский правый фланг, вызвал трещину на слабом стыке германского фронта, и эта физическая трешина, в свою очередь, породила трещину в германском командовании.
На этом фоне мы замечаем, что непрямое действие 1-й германской армии Клука, ее разворот наружу (наступление в западном направлении) после Ле-Като было столь же важно для расстройства второго плана Жоффра — намечавшего быстрый переход в наступление, и организованного франко-английского отступления, как и его последующий разворот вовнутрь, напрямую на противника, который стал фатальным для германского плана. И опять отметим, что стратегический подход Мольтке становится все более прямым, и фронтальное наступление германского левого крыла оказалось не только дорогостоящей неудачей, но и не принесло никаких стратегических выгод, которые скомпенсировали бы затраты.