Решающий шаг
Шрифт:
На другой день Эзиз со всем своим войском уехал на фронт. В Теджене остался лишь небольшой отряд его конницы для несения караульной службы. Для Ашира открылась возможность свободно ходить по аулам, агитировать дейхан за советскую власть.
Прежде всего Ашир направился в свой аул. Еще издалека увидел он на пшеничном поле жнецов. Их было очень много — так много, что издали склонившихся над невысокой пшеницей людей можно было принять за поникшие и редкие в засушливый год стебли подсолнухов. Ашир понял, что это — евар, помощь, устроенная для уборки урожая на поле кого-нибудь из дейхан. Издавна существовал у дейхан этот хороший обычай — помогать человеку, оставшемуся в своей семье без помощников.
Сегодня собравшиеся на евар жали пшеницу на поле старого дейханина, сын которого ушел на фронт по эзизовской мобилизации. Люди работали быстро, подзадоривали друг друга и жали гораздо старательнее, чем делали бы это на своем поле. По всему полю звучали веселые голоса, раздавался смех. Старые женщины кипятили для жнецов чай, готовили пищу.
Солнце уже высоко поднялось над землей, пришло время передохнуть, подкрепиться едой. Жнецы собрались под ветхим навесом, где прогнившая соломенная крыша местами пропускала солнечные лучи. Рассевшись на разостланных под навесом старых одеялах и рваной кошме, усталые, потные люди потянулись к пиалам, к чайникам. Бросали короткие, шутливые замечания. Но вот появился под навесом Ашир — и все радостно приветствовали его. Давно исчез человек из аула — то ли ушел с красногвардейцами в Мары сражаться за советскую власть, а может, стал жертвой кровавых расправ эзизовских нукеров... Сары, распоряжавшийся сегодняшним еваром, усадил Ашира на почетное место. Некоторое время дейхане подшучивали над Аширом, над тем, что он сначала стал «русом», потом большевиком, а теперь снова нарядился в дейханское платье.
Больше всех, как всегда, хохотал Гандым. Но вдруг он умолк и, серьезно уставившись на Ашира, сказал:
— Ашир, говорят, ты хлопнул хромого мирзу по горбатой спине и затолкал в красный вагон. Это правда?
— Гандым-ага, — улыбаясь, ответил ему Ашир, — ты не смотри, что я в дейханской одежде. Я — солдат Красной Армии. Что мне прикажет командир, то я и должен делать. Это мой долг.
— А вдруг командир прикажет тебе расстрелять хромого мирзу? Тогда как?
– Если военный трибунал вынесет такой приговор и выполнять его прикажут мне, я не стану раздумывать.
— Я всегда верил в тебя. Если и мне дадут в руки оружие, я тоже не остановлюсь ни перед чем... Да, а почему же ты здесь разгуливаешь, почему не сражаешься на фронте?
— Тоже по приказу нашего командования...
Сары, видя, что этим расспросам Гандыма не будет конца, вмешался в разговор:
— Ты молодец, Ашир! — сказал он и обратился к Гандыму: — А ты, дядюшка Гандым, вот что должен понять: сейчас судьба народа решается не только на фронте. Вот мы здесь убираем хлеб. А ведь зерно в руках дейхан — тоже оружие. Оно может служить им на пользу или во вред. Если мы будем слушать наставления Мамедвели-ходжи, нам придется ссыпать зерно в бездонные амбары Эзиз-хана. Тогда труды дейханина за целый год пропадут и пахарь будет побит своим же оружием.
Люди внимательно слушали, что говорил Сары, и возмущенно отозвались на его слова:
— Яд вместо зерна черноглазому ходже!
— Царь брал по одному человеку от пяти кибиток на тыловые работы, а Эзиз забрал столько же людей и погнал их на убой!
— Для народа Эзиз-хан страшнее царя!
Горестно прозвучал голос старика, которому помогали убирать поле дейхане:
— Да, вот и моего сына забрали. И кто знает — вернется ли?
Сары заметил, как загорелись глаза у Ашира, как беспокойно задвигался он на месте, и понял, что ему не терпится поскорее высказать свои мысли.
— Люди, — обратился он,к дейханам, — Ашир лучше нас знает, кто поднял эту войну, кому она нужна и выгодна. Давайте-ка послушаем его!
Все затихли, и Ашир начал не спеша говорить.
— Земляки, — заговорил он, обводя дейхан серьезным взглядом, — мало сломать хребет гадюке, надо ей и голову размозжить, иначе укусит. Для победы народа мало, оказывается, свергнуть царя и правительство капиталистов, баяр, ханов и беков. У них остались и дядюшки и племянники, их верные слуги — офицеры, чиновники, эсеры, меньшевики. Все эти люди, как свора злых, голодных собак, ждали только удобного момента, чтобы напасть на молодую советскую власть. Заручившись поддержкой иностранных государств, они в некоторых местах большой страны подняли вооруженный мятеж. Эсеры, белые офицеры и наши туркменские националисты подняли такой мятеж и в Ашхабаде. Туркестанский Совет Народных Комиссаров не хотел кровопролития. В Ашхабад приехал его чрезвычайный комиссар товарищ Фролов, чтобы установить порядок мирным путем. Но засевшие в Кеши (Кеши — пригород Ашхабада) Ораз-Сердар и Нияз-бек не захотели явиться к товарищу Фролову для переговоров. А когда Фролов сам пришел к ним, они отказались разговаривать с ним, как с представителем советского правительства, — мы, дескать, сами правители области. Фролову оставалось одно: заставить мятежников подчиниться силой оружия. И вот, когда в сторону холмов Кеши было сделано для острастки несколько пушечных выстрелов, эти «правители» и их пошчи разбежались, как перепуганные цыплята...
Молодой дейханин усмехнулся:
— И в наш аул притащился один из этих пошчи — хочет продать и коня и оружие!
— А в Кизыл-Арвате комиссар Фролов попал в расставленные для него сети. Мятежники схватили его, выкололи ему глаза и изрубили саблями; золотоволосую голову и груди его жены пронзили штыками...
— Ох, палачи!
— Захватив власть в Кизыл-Арвате и в Ашхабаде, они так же зверски расправились с большевиками — членами советов и комиссарами. После этого мятежники начали войну против советской власти, двинулись по железной дороге на Теджен и дальше, в сторону Мары. Но это еще не все. Мятежники не осмелились бы начать войну против народной власти, если бы их не поддерживали англичане. Как я слышал, английские войска идут им на помощь из Ирана и уже вступили на нашу землю. Вот какие дела, дейхане. Если придут сюда войска англичан, не останется у вас ни зерна, ни сыновей, ни свободы, ни чести. Иноземный враг высасывает из захваченной им страны все соки жизни, несет народу нищету, голод, слезы...
— Упаси аллах от такой беды!
— На аллаха надейся, а ослика все же спутай покрепче! — ответил Ашир народной поговоркой и, взяв в руки пиалу, начал отхлебывать из нее полуостывший чай.
Сары воспользовался этим, чтобы подкрепить сказанное Аширом.
— Когда я сидел в ашхабадской тюрьме, — заговорил он, прерывая молчание, — там у нас в камере был один старик, житель Индостана. Много рассказывал он о своей стране, захваченной англичанами. Там англичанин — и царь и бог. Даже простому солдату английского короля индусы должны кланяться в ноги. А о себе самом рассказывает он так: «Я, говорит, тоже дейханин, всю жизнь пахал землю. За неуплату долгов и налогов помещик отнял у меня и землю и воду. Продали с торгов и домишко. Сын работал на фабрике. Не поостерегся, сказал лишнее слово, и английский судья осудил его на каторжные работы. А дочь обесчестил английский чиновник, и ее бросили в дом терпимости. Остался я один, но и одного себя прокормить не мог: случалось, работал грузчиком, а больше ходил голодным. И решил покинуть родину. Да, видно, уж если опутают тебя силки несчастий, вырваться из них трудно. Пришел сюда — посадили в тюрьму...» Вот что такое власть чиновников английского короля, — закончил свой рассказ Сары. — Горька судьба у этого старика индуса, да и не только у него. Весь народ Индостана, как понаслышался я, стонет под ярмом английских чиновников, плантаторов и фабрикантов. И вот теперь думаю: если англичане захватят нашу страну, то для нас наступят, пожалуй, еще более тяжкие времена, чем при власти царских баяр и чиновников.
— А чтобы этого не случилось, — подхватил Ашир,— мы, дейхане, должны поддержать большевиков, партию Ленина. Противостоять иноземному врагу мы сможем только с помощью русского народа. Проклятье изменнику Эзиз-хану, мы должны обессилить его!..
— Как обессилить?
— Каким путем?
— Каким оружием?
— Всем народом! У народа есть такая сила, что возьмется он за землю — земля обратится в золото, возьмется за палку — и палка станет грозным оружием. Если весь народ поднимется на врага, перед ним ничто не устоит... Как ни страшен враг, а не сломить ему стальной силы советского народа, который поднялся на борьбу за свою народную власть. Мятежники будут разбиты. А если вы, дейхане, откажетесь повиноваться Эзиз-хану и будете помогать советской власти, то и победа наступит скоро. Я пришел к вам, земляки, не просто так, повидаться. Меня послал председатель нашего совета Иван Чернышев. Он просил передать вам, чтобы вы не падали духом из-за того, что совет и рабочие-красногвардейцы временно отступили в сторону Мары. «Пусть, говорит, дейхане помогают нам, чем смогут помочь. Мы, говорит, верим в их преданность советской власти, полагаемся на них, как на своих братьев, и будем, не щадя жизни, биться с врагами народа. При поддержке народа разгромим мятежников и скоро вернемся», — так он сказал. Вот поэтому я и говорю вам: всем дейханам надо подняться на защиту своей, народной власти. Ведь только при советской власти увидели дейхане свет справедливости. Такую власть надо беречь как зеницу ока. Со всех сторон раздались голоса:
— Правильно говорит Ашир.
— Его слова — наши слова.
— Мы сами и виноваты в том, что мятежники взяли верх.
— А ведь, ей-богу так! Сары, допивая чай, молча слушал, а затем сказал:
— Верно... Если бы все поднялись, разве удалось бы эзизовцам забрать у одного сына, у другого брата, у меня племянника? И угнали-то наших ребят какие-то пять паршивых конников Эзиз-хана. Надо было прогнать их из аула. Что такое Эзиз перед всем народом? По правде говоря, мы же сами и создали ему славу... Дали обмануть себя разными обещаниями, дали ему силу, — обманутый Артык вон и до сего времени ему служит,— а эта сила против нас же и обернулась. Всему виной наше неуменье действовать сообща, защищать свои права... Но лучше поздно, чем никогда. Как говорит Ашир, и теперь еще не поздно помочь советской власти. Так давайте же действовать. Откажемся платить налоги проклятому хану! Придут эзизовские сборщики налогов — прогоним их из аула, спустим на них собак! Потребуем возвращения наших ребят с фронта, будем делать все для того, чтобы лишить силы наших врагов!