Решающий шаг
Шрифт:
Следователь сделал знак переводчику, тот отворил дверь в соседнюю комнату. Вошел Ходжаяз. Эзиз побледнел, его брови дрогнули. Чтобы овладеть собой, он опять схватился за трубку своего кальяна. Следователь спросил свидетеля:
— Ходжаяз, что вы знаете о связях Эзиз-хана с большевиками?
Глаза Ходжаяза плутовато забегали:
— Я, по несчастью, попал к Эзиз-хану. Когда пришел в Ак-Алан, то увидел там двух турецких офицеров. Эти офицеры побывали в Ташаузе и у Джунаид-хана. Они приехали к Эзиз-хану с письмом Кязим-бека...
— Ах ты, лживая свинья! — крикнул Эзиз, вскакивая со стула.
Переводчик встал между ними, взял Эзиза за плечи и вежливо усадил его. Эзиз, тяжело дыша, сверлил Ходжаяза ненавидящим взглядом.
— Эзиз-хан, — сделал замечание следователь, — закон не разрешает оскорблять свидетеля.
— А закон разрешает подкупленным негодяям клеветать на честных людей?
— Правда ли то, что показал свидетель Ходжаяз?
— Такая же прямая, как серп.
— Так вы отрицаете свою связь с Кязим-беком?
— Я знать его не знаю!
Следователь велел увести Ходжаяза и перешел к следующему пункту обвинений: — Эзиз-хан, каковы ваши отношения с Афганистаном?
— Ни для кого не тайна, что я скрывался в Афганистане, когда бежал от царского правительства.
— Это нам известно. Меня интересуют ваши политические связи с Афганистаном в последнее время. Может быть, к вам приезжал кто-нибудь из афганцев?
— Нет.
— Абдыкерим-хана вы знаете?
Эзиза точно окатили холодной водой. Не зная, что ответить на вопрос следователя, он снова принялся раскуривать кальян. Следователь повторил свой вопрос:
— Может быть, Абдыкерим-хан ваш близкий друг?
— Он мой кровный враг! — неожиданно для самого себя выпалил Эзиз.
— Когда же он стал вашим врагом? Нам известно, что вы с ним были в очень хороших отношениях.
Эзиз пожалел о необдуманно сказанном слове и теперь размышлял, как увильнуть в сторону. Но следователь не давал ему времени:
— У вас был недавно афганский офицер. О чем вы беседовали с ним?
— С афганским офицером я ни о чем не говорил. Может быть, ты его называешь Абдыкерим-ханом? Я поймал его вместе со всем его отрядом и передал вам.
— Ну, положим, не вы поймали его, но это не важно... Скажите, что это было за письмо, которое вы дали Абдыкерим-хану для Джунаид-хана?
— Никакого письма я ему не давал. Следователь вынул из папки листок бумаги, исписанный рукой Мадыр-Ишана, и показал его Эзизу:
— Кто писал это?
Эзиз взглянул на листок. Это была точная копия его письма Джунаид-хану, он узнал свою вкривь и вкось выведенную подпись: «Эзиз Чапык». Все же он отказался признать это письмо своим.
— Я неграмотный.
По распоряжению следователя переводчик прочитал письмо вслух.
— Ваше письмо?
— Нет. Это письмо написано негодяем, подобным Ходжаязу, чтобы очернить меня.
— Итак, вы отказываетесь признать, что имели политические связи с Афганистаном через Абдыкерим-хана и хотели воевать против англичан на стороне Амануллы-хана?
— Так.
Следователь вызвал начальника караула и приказал привести арестанта из третьей камеры.
Эзиз-хан спокойно курил кальян, когда открылась дверь и в комнату в сопровождении конвойных с обнаженными шашками вошел... Абдыкерим-хан в арестантской одежде. Увидев Эзиза, он воскликнул:
— А, Эзиз-хан! Здравствуй!
Следователь предупредил его:
— Арестованный Абдыкерим-хан! Без моего разрешения вы не имеете права говорить... Скажите, сколько раз, где и когда вы встречались с Эзизом-ханом?
Абдыкерим-хан бросил на Эзиза страдальческий взгляд и ответил упавшим голосом:
— Первый раз осенью семнадцатого года, в Теджене, во второй раз — неделю назад, в Ак-Алане.
— О чем вы говорили?
Эзиз яростно выкрикнул:
— Абдыкерим-хан!..
Следователь остановил Эзиза. Абдыкерим-хан с покаянным видом сказал:
— Эзиз-хан! Умен игрок, который понимает, что проиграл. Нет пользы скрывать то, что уже известно! — Потом он обратился к следователю: — Господин следователь, мы говорили о том, чтобы, заручившись поддержкой Турции и Афганистана, поднять Туркмению, Хиву и Бухару на войну против англичан. А письмо Эзиз-хана Джунаид-хану, в котором он сам заявляет об этом, было взято у меня при аресте.
— Врешь! — не в силах сдерживаться больше, прервал его Эзиз. — Да, я не сошелся с белыми и особенно с Ораз-Сердаром. Но генерала Молла Эссена и капитана Тиг Джонса я всегда считал своими друзьями. Если я еще жив, так этим обязан только им. А если умру, эту благодарность к ним унесу в могилу. Я уверен, что генерал Молла Эссен не позволит меня опозорить. Завтра капитан Тиг Джонс развеет в прах все ваши гнилые обвинения, а Эзиз-хану даст еще больше силы!
Следователь снова обратился к Абдыкерим-хану:
— Что вы можете еще показать по делу Эзиз-хана?
— Эзиз-хан — мой друг, — ответил Абдыкерим-хан. — Но я, как государственный деятель, не имею права говорить неправду. По-моему, мысли у Эзиз-хана — что весенний ветер, веют то в одну, то в другую сторону. Если утром он договорился присоединить Закаспийскую область к Афганистану, то к вечеру, когда меня арестовали и привезли в Ак-Алан, как это мне точно известно, уже продал Закаспий турецким офицерам...
Подобно раненому кабану с налитыми кровью глазами, Эзиз огляделся вокруг себя, и не найдя ничего более подходящего, схватил за горлышко свой кальян.
— Ах ты, шпион проклятый! — бешено рявкнул он и бросил кальян в Абдыкерим-хана.
Разрисованный кальян, подарок Джунаид-хана, ударившись в грудь Абдыкерима, не раскололся, но украсил арестантскую куртку шпиона и чесучовый костюм следователя мокрыми желтыми пятнами. Покачнувшись от удара, Абдыкерим-хан выхватил из кармана револьвер и навел его на Эзиза. Переводчик успел подтолкнуть его руку, — пуля ударила в потолок. На выстрел вбежали конвойные и караульный начальник.