Республика - победительница
Шрифт:
ЭЛЕМЕНТЫ, КОТОРЫЕ В РЕАЛЬНОЙ ИСТОРИИ ТАК И НЕ
СЛУЧИЛИСЬ
Помещичество, которое пережило войну практически в ненарушенном состоянии, было весьма любопытным явлением в спасенной Польше; они были элементом, который в Третьей Республике полностью отсутствовал. Можно сказать, что оно представляло собой единственную вещь, которая смогла бы преодолеть польский стереотип на Западе и выйти за пределы схемы представления "холод-грязь-нищета". Польские помещики, с одной стороны, бывали раздражающе консервативными и тупыми, но с другой стороны – их общество отличалось какой-то фантазией, шиком, стилем и классом, уверенностью в себе и относительным отсутствием комплексов. А еще – они обладали просто зрелищным и привлекательным стилем жизни. Александр Ват [74] в На моем веку рассказывал Чеславу Милошу [75] , что в качестве модели жизни польских помещиков во Второй Республике брали различные слои населения – от чиновничества до богатых селян. И хотя доходы от имений уже не были такими уж огромными, помещики все так же подпитывали ряды государственной администрации, они же занимались бизнесом, словом – они являлись "образчиком" поляка и символ польского этоса [76] , к которому все повсюду стремились. Обогащающиеся предприниматели, поднимающиеся по лестнице должностей чиновники приобретали крупные земельные владения и старались установить и поддерживать отношения со своими благородными соседями, то есть войти в ту "структуру имений" – сеть, на которой была растянута давняя Жечьпосполита.
74
Александер Ват (настоящая фамилия Хват, польск. Aleksander Wat, Chwat; 1 мая 1900, Варшава — 29 июля 1967, Париж) — польский писатель, поэт, переводчик; один из создателей польского футуризма.
– Википедия
75
Чеслав Милош (польск. Czeslaw Milos) 30 июня 1911, Шетени, Ковенская губерния, Российская империя — 14 августа 2004, Краков, Польша) — польский поэт, переводчик, эссеист. Лауреат Нобелевской премии по литературе 1980 года, праведник мира.
– Википедия
76
Этос— (от др. греч. ethos обычай, нрав, характер) совокупность стойких черт индивидуального характера. – Философская Энциклопедия
Понятное дело, что с общественным подъемом рабочих и селян, то есть, вместе с образованием низшего среднего класса, вместе с тем, как он начал шире принимать участие в публичной жизни, представление о поляке, его "имидж" менялись. Случился тот самый процесс, что и в Великобритании: сейчас англичанин уже не ассоциируется с джентльменом в котелке, но с покрытым татуировками докером или пьяным туристом. Но помещики как класс были элементом, пряжкой, объединяющей польский элемент, придающей ему довольно привлекательную форму.
И как раз этой вот формы совершенно не хватило в реальной истории. Ведь социализм, желая уравнять всех граждан, ликвидировал класс, который над этим усредненным значением возвышался, и который не без причины был назван "паразитирующим". Но, хотя в ПНР в общественном плане возвысились действительно широкие слои населения, а дети безграмотных крестьян становились академическими преподавателями, ликвидация этого вот образцового, этосного класса привела к тому, что "польский элемент" утратил единственную как зрелищно привлекательную, так и оригинальную форму, к которой можно было ссылаться в процессе создания национальной тождественности.
В альтернативной истории помещичество выжило. Молодые шляхтичи, уже не имея занятий на селе, перебирались в города, где находили занятия в официальной сфере или бизнесе, заводили юридические канцелярии или врачебные кабинеты. А еще они вели светскую жизнь, в которую желали включиться многие из низших классов. Сохранилось и довоенные горожане, что привело к тому, что наплывающим из провинции в города "новым горожанам" было от кого учиться пользованию городским пространством, в связи с чем, ее разложение и варваризация не произошли в столь гигантских масштабах, как в реальной истории (в особенности, под конец ХХ века).
Приличную часть городских жителей составляли горожане еврейской национальности, и хотя их более обеспеченные слои были сильно полонизированы, а многие евреи выехали в Израиль, так называемая польская проблема в Республике время от времени поднималась. Антисемитские параноидальные высказывания вс так же существовали в публичном пространстве, и чем чаще правые боевики мешали евреям в нормальном общественном функционировании, тем сильнее становилось несогласие евреев с подобным положением вещей. На варшавских Налевках, в краковском Казимире, в Вильно, Люблине, Радоме, во Львове и в других местах, где проживали крупные скопления бедных евреев, начало зарождаться интеллигентское движение национальной эмансипации. Только в его рамках никто не призывал к эмиграции из Польши. Наоборот. Здесь выдвигались требования равноправия еврейского народа с польским народом. Это движение через какое-то время преобразовалось в организацию, называющуюся "Евреи Жечипосполитой", сокращенно "ЕЖ".
На территории Республики живут не одни только поляки, - провозглашали предводители этого движения на митингах. – Уже более тысячи лет здесь живут евреи, к тому же осознающие свою национальную тождественность. Тысячу лет! А как долго польскую национальную тождественность имеет польский мужик? Пятьдесят лет? Сто? Да пускай и двести! Действительно, польский элемент, "польскость" существовала на этих землях задолго до появления национальной тождественности, но раньше здесь проживали и германцы, и кельты, и другие народы, имен которых мы и не знаем. О чем это свидетельствует? Да о том, что каждый когда-то откуда-то прибыл. И то, что именно поляки создали на этой земле государственные структуры, не означает, что мы в рамках этих структур обязаны отрекаться от собственной тождественности, точно так же, как и то, что государственные структуры не так давно создавали здесь русские, немцы и австрийцы, только это никак не означало, будто бы поляки должны были бы отречься от собственной тождественности. Потому мы сражаемся лишь за то же, за что сражались поляки – чтобы мы могли бы быть сами собой на нашей собственной земле, ибо, да, поляки, это ведь и наша земля! Не только ваша, но и наша! Пейзажи, которые воспевают ваши поэты, это ведь и наши пейзажи, и их воспевают еще и наши поэты! Наши поэты пишут о тех же самых гибких ивах, о тех же полях, расписанных хлебами, о той же самой Висле, о тех же самых деревеньках, о тех же самых городах! Это не одна только ваша земля, и тут вы обязаны с этим согласиться! Мы имеем на нее точно такое же право! И мы имеем точно такое же право разговаривать на ней на нашем собственном языке, и уже если вы, поляки, говорите: учите в школах наш язык, то мы отвечаем: хорошо! Только тогда и вы учите наш язык!
Часть полонизированных евреев с враждебностью отнеслись к ЕЖ, что это движение вредит и так уже расшатанным польско-еврейским отношениям. Но какая-то часть, в особенности молодежь – над которой издевались в школах за их еврейскость, к которой сами они не сильно испытывали привязанность – сейчас заметила, что за ними стоит организация, громко высказывающая то, о чем сами они думали исключительно тихонечко. И поэтому такая молодежь вступала в ряды этого движения.
МАДАГАСКАР – ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ СЕРИЯ
Колония на Мадагаскаре в альтернативных пятидесятых годах сделалась только лишь источником неприятностей и хлопот. Правительство негласно начало выпрашивать французов, а нет ли у них желания выкупить остров назад, пускай даже за часть той суммы, что была выплачена десять лет назад, но французы только выразительно стучали себя по лбу. Хотели колоний – имейте теперь.
А польскому обществу мадагаскарские проблемы тоже были выше крыши. Тема, поначалу экзотическая и любопытная, приелась и сделалась исключительно скучной. Оппозиционная пресса расписывала о том, какие сумасшедшие деньги идут на содержание острова, о польской администрации на нем и, якобы, виллах под пальмами и других тропических радостях, которых у польских политиков из верхних эшелонов власти просто девать некуда.
В 1951 году Польша признала независимость Мадагаскара, но Варшава эту независимость контролировала. Участие в контроле было предложено еще и Парижу который – хотя бы учитывая наличие собственных граждан на острове – отказать не мог.
После того, как с мачты спустили польский флаг и подняли мальгашский, после того, как бывшие колонизаторы и колонизированные пожали друг другу руки, Республика забрала с острова администрацию и часть военных соединений, оставляя на месте лишь нескольких консультантов и немного солдат. А еще – взбешенных польских колонистов, которые едва-едва выживали на глинистой и неурожайной земле Мадагаскара.
Нас сюда заманили, нам обещали достойную жизнь взамен за тяжкий труд, теперь же Польша от нас отвернулась, и за тяжкий труд мы получаем еще более тяжкую жизнь, - писал в своем дневнике один из колонистов. – Неожиданно мы сделались обитателями страны, с которой нас ничего не связывало, которая была страной бедной и отсталой. Тогда зачем мы выезжали из отсталой Польши, чтобы жить в еще более отсталой стране? К тому же, управляемой теми, кого Республика так долго гнобила? И к которым, не скрываю, мы редко относились, как к равным себе. И как теперь устанавливать с ними отношения? Как глядеть им в глаза? Где прятаться, если они начнут искать мести? Или нам всем перебраться в стены польского форта, который нам здесь милостив оставили?