Республика - победительница
Шрифт:
Заканчивается осень 1939 года. Осыпаемые первыми снежинками, по Унтер ден Линден маршируют – шаг в шаг – польские, французские, американские и британские солдаты.
Так начинается новый европейский порядок.
ГЛАВА II
СТРАНА, КОТОРАЯ ВЫЖИЛА
Но, прежде чем начать описывать новый европейский порядок, давайте присмотримся к спасенной Польше. Поглядим, какой на самом деле была эта страна. Не мифологизируя ее, не увеличивая (равно как и не уменьшая) ее достижений. Ведь следует помнить, что романтический и идеализированный образ Второй Польской Республики не имел особо много общего с действительностью.
Мы не можем (…) показать великолепные висячие мосты, поскольку их не имеем, ни небоскребов, поскольку наши скребы не могут поскрести какую либо тучку даже в пяточку, - писал Лех Немоевский в статье под названием "Польша на выставке в Нью-Йорке", помещенной в журнале "Архитектур и Строительство" (номер 3 за 1938 год). – Нет у нас ни трансатлантических суперлайнеров, ни "пацификов", ни метро. Самое большее, мы можем повторить за Лиллой Венедой [9] : "В не завязанной прихожу рубахе, не несу с собой хлеба, ни какой-либо пищи"… И мы можем, как Лилла Венеда, принести на висках венок из белых лилий и лилиями этими накормить оголодавших истинной культуры и истинных традиций американцев.
9
Героиня одноименной драмы Юлиуша Словацкого.
Что, знакомо звучит? D'ej`a vu? Как будто бы читаем о современных идеях продвижения Польши? Но это только иллюзия. Ведь Польская Вторая Республика не походила на Третью. Она очень от нее отличалась. И в основном – хотя бывали и исключения – очень сильно in minus.
ДЕРЕВНЯ
Громадной драмой и стыдом межвоенной Польши была ситуация в деревне: отсталой, бедной и – следует сказать – примитивной. В особой степени это касается деревни в старом российском захвате, хотя и галичанская провинция, особенно на востоке страны, не была в наилучшем состоянии: именно о ней австриец Карл Эмил Францос писал как о "полу-Азии" (Halb-Asien). Деревенская реальность настолько сталкивалась с польскими претензиями на западноевропейскость, на членство в клубе богатых и могущественных государств Запада, что именно ее засчитывали в абсолютную головную группу польских проблем. И ужасно стыдились ее же.
Ядвига Дмоховская, известная польская переводчица, так писала в "Газэте Польскей" от 11 января 1938 года: "Не забуду чувства неловкости, которое охватило меня, когда на прошлогоднем международном аграрном конгрессе в Гааге, на котором я делала доклад о состоянии здоровья сельской семьи у нас, кто-то из английской делегации спросил: а сколько спальных комнат помещает деревенский дом в Польше?".
Для тех, кто не знает: обычная польская хата помещала одну "спальную комнату", то есть помещение, в котором гнездилась вся, чаще всего имеющая много детей и несколько поколений семья. Помещение было темным, с окошками, чаще всего, маленькими, тесным и затхлым от испарений тесно сбитых тел. В нем стояла печь, вокруг которой жались зимой (самым лучшим местом для сна была лежанка на запечке) и в которой готовили пищу, так как эта же комната служила и кухней. Кухонные испарения добавляли свое к царящему в помещении аромату. И это были не пресловутые "три крпейки", но значительно больше.
Мясо попадало на стол крайне редко – богачами считались те, что ели его раз в неделю. Главенствовали каша, картошка и мучные блюда.
В той же самой халупе, как правило, жила и скотина: очень часто случалось, что в помещение для крупного рогатого скота или свиней заходили из общих сеней. Хаты покрывались соломой или дранкой-гонтом. Пожары, уничтожающие целые деревни, случались постоянно. Если кто мог себе это позволить, покрывал крышу жестью. Каменные дома, крытые черепицей, принадлежали деревенским крезам. Чаще всего, это были люди, которым удалось получить работу в городе или при помещичьем дворе.
Условия проживания в таких хатах глумились над всеми гигиеническими (и цивилизационными) нормами. Нищета была всеобщей. И следует помнить, что в соответствии со всеобщей переписью от 1931 года в деревне проживало целых 72,8 процентов жителей Республики.
"Многие сельские жители никогда не видят мяса, хлеба, молока, они живут только на картошке" – можно было прочитать о Польше в последнем перед войной номере американского журнала "Лайф". Там был размещен обширный фоторепортаж относительно Республики, которая в описанной форме через пару недель должна была прекратить существование. Репортаж назывался: Poland. Rich Men, Poor Men in the Land of Fields (Польша. Богатые и бедные из страны полей). "Растущая армия безработных крестьян заселяет городские трущобы или задумывается над революцией", - писал автор.
"Пшеглёнд Пэдагогичны" в начале 1938 года сообщал, что всего лишь от 10 до 20 процентов деревенских общих (начальных) школ "имеет седьмой класс". Но даже там, где школы существовали, "по различным причинам" – как писалось – из них происходил постоянный "отток сельской молодежи". Этими "различными причинами" чаще всего было то, что детей загоняли работать по хозяйству и – не станем скрывать – слабая мотивация к обучению, поскольку деревенские дети после общей школы ни карьеры, ни дальнейшего обучения ожидать, скорее всего, не могли. Лишь 4,1% учеников первых классов начальных школ попадал в гимназии, причем, среди детей малоземельных крестьян (имевших менее 5 га пашни) эта доля составляла всего 0,5%. И следует знать, что эти данные относятся исключительно к мальчикам, поскольку девочки составляли небольшой процент из указанных выше процентов. Женщинам полагалось выйти замуж и рожать детей, а не заниматься ничегонеделанием в школах.
"Сотни тысяч деревенских детей вообще не ходят ни в какую школу, а те, которые учатся, сидят в невероятно переполненных школьных избах, очень часто – без элементарных гигиенических удобств и без учебного оборудования, - бил тревогу "Иллюстрированный Ежедневный Курьер" от 20 января 1938 года. – Все это складывается в болезненную и заставляющую стыдиться проблему возврата неграмотности на селе". Возврата, потому что при Второй Республике процент грамотных в некоторых регионах снизился до уровня, являющегося более низким, чем во времена разделов Польши. И это не будет, как станет нам известно из последующего чтения, единственное поле подобного регресса. В 1931 году, по данным, полученным в ходе всеобщей переписи, ни писать, ни читать не могло 23,1% жителей Польши – причем, если в наиболее развитом силезском воеводстве безграмотные составляли только 1,5%, то на Полесье и на Волыни – почти 50%. В самой Варшаве безграмотными были 10% жителей.
ЦИВИЛИЗАТОРСКАЯ МИССИЯ СЛАВОЯ
Порядок и гигиену в деревне пытался внедрить Фелициан Славой Складковский, премьер, а перед тем, министр внутренних дел и "отец" деревянных, отдельно стоящих сортиров, или же знаменитых "славоек", которые тот – под угрозой штрафа – приказал возводить в каждом хозяйстве. Более десятилетия Славой вел бой с польской запущенностью. Бой этот был – во-первых – неравным. Во-вторых – следует признать, что он велся с использованием мало изысканных средств. К примеру, Славой приказывал красить деревни в белый цвет. Все, что только видно: заборы, халупы, сараи, сортиры, хлева.
Порядками Славоя возмущалась даже та же самая пресса, которая при других обстоятельствах осуждала запущенность польской деревни.
Покраска целых городов и сел, даже целых повятов [10] , в единый цвет совершенно не улучшает вида этих местностей – жаловался "Иллюстрированный Ежедневный Курьер" 8 июля 1938 года – но наоборот, оскорбляет чувство эстетики и приближает их вид к казармам времен захвата. (…) Заборы, которые не годятся для покраски, к примеру – плетни, являющиеся живописным украшением и характерной чертой многих регионов – плакалась газета – белят, а точнее, забрызгивают известкой, что производит впечатление не покраски, но проведения дезинфекции после эпидемии. Даже живые изгороди по приказу усердных местных властей коасят известью, что являетс достойным наказания уничтожением природы.
10
Повят, повет ( от польск. powiat, рус. дореф. повтъ, укр. повіт, белор. павет) — бывшая административно-территориальная единица в Великом княжестве Литовском и Речи Посполитой, нынешняя средняя административно-территориальная единица в Республике Польша.
– Википедия