Реванш

Харт Калли

Комната для гостей мужская, стены выкрашены в сланцево-серый цвет с темно-бордовым оттенком. Простыни на огромной кровати серые, в тон стенам, с узором в аккуратную черную полоску. Тяжелые медные инструменты стоят в верхней части комода, они выглядят так, словно были предназначены для калибровки и проведения измерений. Скорее всего, архитектурные безделушки. На стене над кроватью висит огромное зеркало в позолоченной раме, которое отражает все пространство, делая его еще больше, чем оно есть на самом деле.

Париси не просто богаты, осознаю я, снимая рубашку и вешая ее на

спинку кожаного кресла у окна. Они чертовски богаты. Хорошо обеспеченные, спокойные богачи, что заставляет меня думать, что здесь замешаны старые деньги. Новые деньги говорят гораздо громче, чем заниженная роскошь дома Сильвер. Они кричат. Здесь нет ничего показного или чрезмерного. Если бы не огромные размеры дома, не колонны в колониальном стиле, не показная длина подъездной дорожки и не солидное качество всей мебели, можно было бы легко подумать, что вы находитесь в самом обычном американском доме среднего класса.

Уже поздно, почти час ночи, а Кэмерон все еще сидит в своем кабинете через две комнаты и стучит по клавиатуре. Я забираюсь в постель, стараясь не вздыхать вслух, как долбаный неудачник, когда чувствую простыни на своей обнаженной коже. Я понятия не имею, чем они так отличаются от простыней на кровати в трейлере, но они прохладные и хрустящие и заставляют меня содрогаться от удовольствия.

Я никогда не мог быстро заснуть в новых местах и готов провести следующий час ворочаясь с боку на бок, мои мысли несутся со скоростью ста двадцати миль в час, беспокоясь о Бене, но потом...

…я, черт возьми, отключаюсь.

— Алекс?

Я шевелюсь, переворачиваясь на спину

— Алекс?

Скользя по поверхности сознания, мысли начинают формироваться в моей затуманенной сном голове.

— Алекс! Да проснись же, черт возьми! Я тут свою задницу отмораживаю!

Мои глаза резко распахиваются, и на мгновение я застываю в полной растерянности. Черт, где я? И кто, черт возьми, ворчит на меня в темноте? Мне нужно быстро ущипнуть себя за бок, чтобы мой мозг заработал, и я вспоминаю, как Кэмерон пришел забрать меня из трейлера.

Сильвер стоит у кровати, обрамленная лунным светом, льющимся в окно позади нее. Голые руки и ноги, она одета в шелковую маечку и крошечные красные шелковые шорты — не более чем обрывки ткани, которые оставляют очень мало воображению. Ее соски торчат торчком под кружевной отделкой маечки, и мой член шевелится быстрее, чем все остальное во мне. Ее распущенные волосы густыми волнами спадают на плечи. Ее лицо в тени, но я почти могу различить форму разочарованной улыбки, когда она тычется меня в грудь через простыню.

— Двигайся. Через секунду у меня начнется переохлаждение.

Первой моей мыслью было откинуть одеяло, схватить ее за бедра и прижать к себе. Я едва проснулся, и мое тело отчаянно жаждет ее. Но…

Я стону, потирая лицо одной рукой.

— Сильвер. Черт. Твой отец взбесится, если узнает, что ты спала здесь.

— А кто вообще говорил о сне? — шепчет она. — Через час я снова буду лежать в своей постели. Он никогда не узнает.

О, черт. Мой член уже давно не шевелится, он стоит по стойке смирно.

Все, о чем я могу думать — это как можно глубже вонзиться в Сильвер.

— Argento, ты меня просто убиваешь. Я пытаюсь быть здесь хорошим парнем.

— О. Хмм, — тихо напевает она, как будто немного разочарована. — И вот я здесь, ищу плохого парня, в которого влюбилась. Я и не подозревала, что он ушел ночью, не попрощавшись.

Да, твою же мать. Я ерзаю на кровати, подтягиваюсь и прислоняюсь спиной к изголовью из красного дерева. Мои глаза привыкли к темноте, и теперь я вижу ее еще лучше. Она знала, что делает, когда спустилась сюда в этой ночной одежде. Ткань облегает изгиб и выпуклость нижней части ее груди, подчеркивая их форму и полноту, и мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не застонать вслух.

— Ты пытаешься спровоцировать меня, Argento? – грохочу я. — Потому что это, вероятно, не очень хорошая идея.

Сильвер поворачивает голову, и лунный свет окрашивает ее черты в серебристый цвет. Она безрассудно улыбается, выгибая бровь.

— Почему нет? Ты не хочешь меня?

— Дело не в этом.

— Потому что я хочу тебя. Я лежала там в постели и не могла перестать думать о тебе. Я хотела, чтобы твои руки касались моей кожи. Хотела, чтобы мои соски были у тебя во рту. Я не могла перестать думать о твоем члене между моих ног, о том, как его кончик медленно входит в меня. Я так промокла, что больше не могла этого выносить и начала трогать себя руками. Я не могла остановиться. А потом этого оказалось недостаточно. Мне пришлось спуститься сюда и попросить тебя прикоснуться ко мне…

Бл*дь.

Это жестоко, твою мать.

Я так сильно прикусил внутреннюю сторону щеки, что рот наполнился медным привкусом.

— Я никогда больше не смогу трахнуть тебя, если твой отец кастрирует меня, Argento. Ты этого хочешь?

— Нет, — говорит она немного раздраженно. — Но этого никогда не случится. Минуту назад я слышала, как он храпит. Он спит как убитый. И мы будем вести себя тихо.

— Сильвер…

Она обрывает меня, заглушая мое следующее возражение прежде, чем я успеваю произнести его вслух; уверенными, целеустремленными движениями она протягивает руку и спускает тонкие бретельки своей маечки с плеч. Вся одежда сползает вниз по ее торсу. Лунный свет омывает фарфоровое совершенство ее кожи, обесцвечивая ее до белизны, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не вскочить с кровати, не схватить ее в объятия, не прижать к стене и не погрузить в нее свой неистовый стояк.

Похоже, все ставки отменяются. Все мои отчаянные попытки сдержаться были напрасны.

— Тебе действительно не следовало этого делать, — рычу я.

Сильвер наклоняет голову, губы приоткрыты, глаза немного дикие. Ее волосы падают на плечо, словно шелковый занавес на мгновение скрывающий левую грудь. Она медленно тянется вверх, проводя кончиками пальцев по округлой выпуклости своей плоти, снова убирает волосы, открывая свой сосок, и это почти чертовски тяжело вынести.

— Почему? — шепчет она. — Тебе нравится мое тело, Алекс? Твой член твердый? Тебе нравится смотреть на меня голую?