Ревизор: возвращение в СССР 24

Винтеркей Серж

– С чего вдруг я?

– Ну, вы очень разумный человек, пользуетесь большим авторитетом в коллективе. Любой вопрос очень быстро решаете… Я хоть и недолго тут работаю, но вижу же!

– Откуда же я знаю, что твоему мужу подарить? Если бы ты спросила, что моему мужу подарить, я бы тебе ответила: набор мормышек, – улыбаясь, польщенная комплиментом, ответила та, и Галия рассмеялась. – Какое у твоего мужа хобби?

– Ох, я даже не знаю, – растерялась Галия.

– Ну, а что он любит?

– Меня, – уверенно ответила Галия. – И детей, конечно. Родню,

друзей, пса своего.

– Может, он что-то коллекционирует?

– Нет, ничего он не коллекционирует. Правда интересовался у одних наших знакомых художников, про картины какие-то чудные…

– Так, может, купи ему одну? А что за картины?

– Ой, Ольга Вениаминовна, знаете, как дети рисуют? Вот так же, только взрослые.

– Ну, на вкус и цвет, – хохотнула начальница, а Галия задумалась, какая ей разница, если мужу нравится?

***

Переговорив с Ахмадом, поехал в типографию.

– И снова здравствуйте, – смеясь, зашёл я в кабинет директора типографии. – Это опять я, не пугайтесь уж в этот раз.

Марьяна немного смущённо заулыбалась, и тут же воткнула в розетку металлический электрический чайник.

– Поймите меня правильно, – взглянула она на меня, доставая чашки. – Я не всех ещё знаю.

– Всё вы правильно сделали, Марьяна Платоновна, – поспешил успокоить я её. – Но, по-хорошему, конечно, Ганину следовало нас познакомить…

– Он не успел, – с сожалением проговорила она, выставляя чашки на стол. За ними последовали сахарница, вазочка с вареньем, вазочка с конфетами и ещё одна с баранками-челночок.

– Я вчера перепугался, не осталось ли без присмотра что-то лишнее. Как у вас с безопасностью? Я советовал Макару Ивановичу все дополнительные клише держать где-то вне типографии, привозить на тираж и опять увозить.

– Да-да, я в курсе, – ответила она, разливая чай по чашкам. – Все так и делаем.

– Что у нас со вторым томом? Вроде бы, образец уже был…

– Да, в работе, – уверенно ответила она.

– Ганин поделился с вами, где он насчёт оригиналов договаривался?

– В библиотеке… А вот, в какой?..

– Давайте по штампу посмотрим. Там на семнадцатой странице, если повезёт, будет читаемый штамп с номером библиотеки, по справочнику найдём.

Она принесла книгу, мы вдвоём пытались прочесть надписи на штампе.

– То ли тройка, то ли восьмёрка, – не мог никак разобрать я цифры номера. – Придётся вам к Ганину идти, узнавать.

– Я бы не хотела.

– А почему так?

– У него жена всё время сидит. Мало ли что подумает, сами понимаете…

– Понятно, – рассмеялся я. – Ну, давайте, я схожу.

Глава 16

Москва.

Попрощавшись с Грачёвой, направился из типографии сразу в больницу к Ганину. Благо, Марьяна знала, где он лежит и как его быстро найти.

Заехал на Центральный рынок, купил килограмм мандаринов и добрался до отделения травматологии Боткинской больницы как раз к началу часов посещения. Войдя в палату,

удивился, что половина коек пустовала. Ганин спал. Жены его не было. Осмотрелся. Тихий час у них тут, что ли, был? Соседи по палате тоже в полудрёме, не обращали на меня никакого внимания. На стуле около кровати лежали какие-то газеты, не стал их убирать, сел на пустующую кровать рядом.

Выглядел Ганин хреново, обе ноги в гипсе до колен, обросшее редеющей и седеющей недельной щетиной лицо, тёмные круги под глазами и гримаса страдания даже во сне... Н-да, досталось мужику. Но сам виноват. Неужели мало было того, что и так перепадало? Тут не знаешь, как потратить, чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, и это меня только взяли в долю. А если у него это всё годами накапливалось? Там же бабла немерено, и так проблема, куда его девать? Зачем ещё надо было воровать у своих сверх этого? Или он, когда решил, что это всегда безнаказанно будет, несколько увлекся?

В ожидании, пока проснётся Ганин, размышлял над способами легализации этих доходов. Немудрено, что в связи с недавней находкой, подумал о кладах. Вспомнился эпизод из фильма «Бриллиантовая рука», где невзрачный мужичок во время субботника «нашёл» целую банку из-под монпансье с золотыми червонцами, которые сам и закопал там накануне.

Я всегда думал, что это слишком дорогая легализация, когда семьдесят пять процентов нужно отдать государству, пока не наткнулся на интересное разъяснение, что в советском законодательстве чётко различались понятия клада и находки. Клад принадлежит государству и нашедшему его полагается всего двадцать пять процентов, а находка принадлежит нашедшему. Клад – это то, что спрятано до революции, а находка должна быть современной, то есть послереволюционной.

Поэтому в фильме червонцы и лежали в банке от конфет двадцатых годов, чтобы ни у кого сомнений не было, что это именно находка, а не клад. Но там ещё и место выбрано было правильно, общественная территория. А вот, если бы он на чужом приусадебном участке это нашёл, то пришлось бы делить пополам с владельцем участка. И время находки выбрано грамотно, субботник, вокруг толпа народу и полно свидетелей…

Но для меня все же не вариант идти этим путем. Лучший способ привлечь к себе ненужное внимание. Если бы фильм еще не был снят, другое дело. А так – слишком рискованно. Лучше я стану членом Союза журналистов или драматургом, и за счет гонораров за сборники статей и спектакли, и легализую свои доходы.

Пока я обдумывал, как безопасно легализовать левые доходы, Ганин начал просыпаться. Он открыл глаза и уставился в потолок мутным взглядом. Я взял в руки сетку с мандаринами и привстал с соседней койки, так что он тут же перевёл взгляд на меня. Не успел я с ним ни поздороваться, ни слова сказать, как он увидел меня и тут же дёрнулся с испуганным лицом. На другой край кровати отползти попытался.

– Я всё понял! Я всё понял!

– Тихо, тихо, Макар Иванович! – успокаивающе заговорил я. – Приснилось что-то? Как вы? Я вам мандаринчиков принёс…