Революционер одной соломинки. Философия и работа Масанобу Фукуоки
Шрифт:
Когда люди что-то видят, они автоматически интерпретируют это в соответствии с предыдущим опытом. Кто-то видит дуб и думает, что дуб: дает тень и среду обитания для диких животных, дает желуди и дрова. Дубы хороши. Затем они сохраняют эту информацию в своем «файле дуба». В следующий раз, когда они видят дуб, они видят не само дерево, а только информацию, имеющуюся для него в файле. Само дерево, конечно же, - не информация, оно просто есть. Когда кто-то видит божью коровку, он сразу думает о полезном насекомом. Когда они видят тлю, автоматически всплывает мысленный вредитель. То, что они видят, - это не дуб, божья коровка или сама тля, а идея этих вещей, а также ценности, которые они научились связывать
Наши рыночные отношения с природой ясно проявляются в языке. Мы «наблюдаем» за природой, «окружены природой» или берем несколько дней отдыха, чтобы «воссоединиться с природой». В своей основополагающей работе «Беспокойство Америки», Венделл Берри не согласился с заявлением о целях Sierra Club, которое, в частности, гласит: «. . . исследовать, наслаждаться и защищать живописные(сценические) ресурсы страны. . . »Его проблема была в слове сценический. «Сцена, - писал он, - это место, которое видит зритель». Это «взгляд». Ценитель места, воспринимаемого как живописное, является просто его наблюдателем, косвенно как отличным, так и удаленным от него »8. как если бы мир был просто фоном для человеческой драмы.
Прошлым летом, стоя на берегу Кратерного озера, я случайно услышал следующий разговор между парой, стоявшей рядом. «это то, что я называю вид мирового класса!» - сказала женщина. «Да, это красиво, но не так хорошо, как Йосемити», - ответил ее спутник. Сначала озеро становится «видом мирового класса», затем его сравнивают с другими видами, используя произвольный человеческий стандарт. Я полагаю, это понятно, потому что пейзаж и суждение существуют в мире, в котором живет пара; реальности Кратерного озера и Йосемити там нет.
Слова полезны в мире суждений, потому что они определяют реальность, о которой заранее договорились. Этой реальности учат дома, в школах, в церкви, в средствах массовой информации и в литературе. Однако слов недостаточно для описания мира, видимого без различия. Слова берут начало в интеллекте и поэтому ограничены. Даже неземная поэзия Уильяма Блейка и Уолта Уитмена может привести нас только к грани трансцендентного понимания; оттуда мы должны завершить путешествие самостоятельно.
Хотя г-н Фукуока очень любил разговаривать и написал много книг и статей, в конечном итоге он почувствовал, что его слова бесполезны. Он был особенно разочарован, когда не мог найти слов, чтобы адекватно передать свое понимание природы. Он заметил, что, когда он использовал слово «природа», каждый человек видел только свое представление о природе, а не ее реальность. В конце концов он пришел к выводу, что нет необходимости давать ему имя или пытаться описать его. Когда кто-то просил его описать природу, как он ее понимал, он брал их на прогулку по своему саду и не говорил ни слова.
Наиболее ясно и без различий видят мир младенцы и маленькие дети. Они слышат пение птиц и чувствуют тепло солнца прямо и без осуждения. Однако по мере взросления дети знакомятся с миром теории относительности. Это начинается с языка и продолжается формальным образованием и, возможно, религиозным образованием. Г-н Фукуока объясняет:
Когда ребенок впервые видит луну, он просто восхищается. Затем, по прошествии определенного периода времени, ребенок учится различать субъект, «Я», и объект, «луну». Ребенок познает вещь, называемую луной, как «другое». Так что даже в структуре человеческого языка люди учат отделять себя от природы. Интимные и гармоничные отношения между людьми и природой, которые когда-то существовали, что мы видим в инстинктивном изумлении детей, становятся холодными и далекими. 9
Дети интуитивно знают свое место в природе, но, взрослые, мы должны работать, чтобы найти дорогу назад, если мы захотим это сделать. Задача состоит в том, чтобы вернуться к нашему изначальному уму, осознанию, которое у нас было до того, как мы осознали себя. Как люди, мы никогда не сможем отделить себя от природы или от границ биологического мира, но когда мы больше не чувствуем духовной связи с природой, мы приходим к убеждению, что естественный закон больше не применим к нам. Таким образом, это дает людям свободу действовать в мире так, как они хотят, и делать это «безнаказанно».
Роль науки
Наука - это наиболее очевидный способ проявления людьми различающего понимания в физическом мире. Он изучает природу как объективную, механическую сущность посредством наблюдения, эмпирического анализа и последующей реконструкции. То есть он разбивает реальность на части, изучает каждый элемент как независимую единицу, а затем пытается собрать части вместе *. Предполагается, что наука может и в конечном итоге придет к пониманию того, как работает природа. Для некоторых ученых это просто вопрос любопытства, но по большей части роль науки в современном обществе состоит в том, чтобы найти способы манипулировать природой на благо людей.
* Корень слова «наука» происходит от протоиндоевропейского «скей» и греческого «схизеин», обозначающих «разрезать, расщеплять, разделять, разделять», а позднее - от латинского scientia - знания.
Однако мир полностью взаимосвязан, поэтому изучение его частей путем «изоляции их от других переменных», как это делают ученые в своих экспериментах, не помогает понять целостность. Объект, рассматриваемый в отрыве от своего естественного контекста, больше не является реальным. Когда дело доходит до естественных наук, метод исследования, который учитывает все соответствующие факторы, невозможен, поэтому, когда выводы такого исследования применяются в реальном мире, кажется, что все идет не так, и часто неожиданным образом. Мы просто не можем думать обо всем. Большинство ученых знают об этом, но они удобно скрывают это, надеясь, что то, что они не могут измерить, наблюдать или постичь, не станет слишком большой проблемой, когда их результаты будут усилены технологиями и выпущены в мир.
В книге «Посев семян в пустыне» г-н Фукуока объясняет тщетность научного подхода:
Если знание целого (одного) разделено на два и объяснено, а затем они разделены на три и четыре и проанализированы, мы не приблизимся к пониманию целого, чем были раньше. Однако когда мы это делаем, мы попадаем в иллюзию, что знания увеличились. Но можем ли мы сказать, что, бесконечно повторяя наши разделения и анализы, а затем собирая все фрагменты, мы каким-либо значимым образом продвинули человеческие знания? . . . Более того, это сбивает нас с толку. 10
Другими словами, это ведет нас в мир бесконечных вопросов. Наша тяга к информации становится ненасытной, независимо от того, имеет ли она знание практическую ценность или нет. Чем больше информации мы генерируем, тем более далеким и пугающим становится мир.
Верно, что наука и технологии создали много вещей, которые мы считаем полезными и даже незаменимыми, но в большинстве случаев эти вещи кажутся полезными только потому, что общество создало неестественные условия, которые заставляют их казаться таковыми. Он начинается, когда люди изменяют окружающую среду, думая, что это будет стимулировать природу служить им более эффективно. Это приводит к неожиданным последствиям, и наука призвана спасти положение. Решение, однако, обычно представляет собой поспешно придуманную временную меру, которая замедляет немедленный ущерб, но не устраняет источник проблемы.