Революционер
Шрифт:
Ящер застегнулся, гневно смотря на змея.
— Мы ещё вернёмся к этому разговору! — Сомневаюсь, — с усмешкой покачал головой змей.
Ящер вышел из кафе, а за ним и двое псов. Мы с Доббом решили, что это были его телохранители, и взяли ещё по пиву. Лишившись своего собеседника, змей пересел к нам.
— Расслабьтесь — вы в отпуске всё-таки, — сразу сказал он. Мы с доберманом немного подскочили на своих местах, когда увидели, что генерал хочет присоединиться к нашему столу.
Снаружи хлопнули двери бронированной машины мэра Москвы и взревел мощный двигатель.
— Куда это он? — Вернётся ближе к восьми вечера. На суде он будет… Грёбаный пацифист… — Давно такие разговоры ведёте? — спросил я, не решаясь потянуть пиво. В горле от такого соседства пересохло. — С тех пор, как они поселились в том чёртовом лесу, — змей отпил вина, — Ни для кого не секрет, что когда нас тут нет — эти умельцы достают всех окрестных жителей. — Это правда, — неожиданно подошедшая кошечка поставила перед нами три бутылки, — Они постоянно требуют с нас патроны… Мы работаем себе в убыток из-за них.
Генерал взялся за бутылку, показывая горлышком на официантку.
— Вот видите. А наша любимая власть, как обычно, народа не слышит.
— Как хорошо, что вы с нами, товарищ генерал, — улыбнулся я и быстро опустошил свою бутылку.
— Я всегда со своими бойцами, а эти хлюпики, протирающие задницы в своих кабинетах, давно ничего не решают. Они думают, что решают — но на самом деле толку от них никакого. С момента окончания войны не было принято ни одного нового закона — и ни одного не было соблюдено!
Змей отхлебнул нашего пива, воцарилось молчание на пару минут.
— Не надо говорить об окончании войны, — тихо и грустно сказал Добб, — Я видел войну. Могу сказать, что сейчас гораздо хуже.
— Я тоже видел войну, — протянул змей, его глаза заволокло дымкой воспоминаний, — Большую войну…
— Да ну?!.
— Да-а… — Протянул змей. — Мне тоже далеко за четыреста лет — это моё третье тело, если не ошибаюсь! Память очень плохо транслируется…
— Третье тело?
— Да… Я был человеком тогда, очень давно. Не генералом, нет. Маршалом. Командовал генералами и целыми армиями. А точнее штабом Северо-Западного фронта. Когда начался Кризис, не тот, — скривился змей, — экономический… А геополитический. Когда он достиг апогея, все и началось…
Змей отхлебнул из бутылки:
— …Консорциум Азии потребовал выплаты долга у ЕС, те отказались — вмешалась Америка, — Эти вообще в каждой дырке были затычкой. Сначала ядерное оружие применили Китайцы. У них с Пакистаном была да-авняя «любовь»… А потом все покатилось, как снежный ком… Да-а-а… — Выдохнул змей.
Я слушал историю змея, закусив язык. Добб тоже, хотя он сам мог рассказать не хуже — это было преимущество всех тех зверей, которых техника сделала «Бессмертными». То есть, она не позволяла им стареть…
— А потом всё кончилось. Люди поняли, что ничего не осталось — воевать было незачем. Стали собирать последнее. Появились вы — вас выпустили в бой как бешенных псов, а потом… потом появилось новое оружие. Америка грозила всем, что сделала солдат, которые способны разнести город за полчаса. Всего пять тысяч… Я видел их. Такое и в кошмарном сне не приснится. Они устраивали ад за десять минут, а ещё через двадцать становились в этом аду чертями. Они почти никогда не убивали противников сразу — пытали, отрезали руки или ноги… Иногда ели противников заживо! Крысы, бешенные твари… А потом и наши подоспели со своим ответом — он-то и решил вопрос о том, надо ли воевать дальше, или сваливать, пока ещё могут…
Змей накрыл морду ладонями и потер «лицо» — раз он раньше был человеком…
— А меня «не успели» эвакуировать. Хотя должны были — я должен был отбыть туда, — он показал пальцем в потолок, — одним из первых. Но мне пришлось отсиживаться в бункере, пока все наши… прородители мотали с этой планеты. Когда я вышел, то понял, что мне повезло — они чуть не прогрызли семь метров бетона и добрались до меня — а потом их отозвали… Я выбрался, понял, где я оказался. Понял, что опоздал… — Занимательная история, товарищ генерал, — сказал Добб, опустошая свою бутыль.
— Она не закончена. Потом были вы — та армия, сильная и мощная, бессмысленная война и перемирие. Я стал ящером — потом змеем, и вот сейчас — специально для меня — сделали такого красивого змея. Как вам вообще?
— Ничего так, — оценил доберман, поглядывая на змея.
— Ну да. Внушает…
— Что?
— Просто внушает, товарищ генерал.
— А, понимаю. В любом случае, — змей встал со своего места, подтянув плащ, — извините, что порчу вам отпуск.
— Нет-нет, — сразу затараторили мы, чуть привстав.
— Никак нет, товарищ генерал, — спокойно подвёл итог Добб, но змей только махнул лапой, сажая нас на место.
— Имеете право, парни — вы вчера славно потрудились, помяните мои слова — это нескоро тут забудут.
Подошедшая к нам кошечка положила перед генералом счёт. Змей спокойно перевернул листочек и, даже не спрашивая нас, расплатился.
— Жду вас в восемь часов у главных ворот — вас подберёт моя машина.
— Вы с нами? — спросил я у змея.
— Ну, а почему бы мне не прокатиться с лучшими своими бойцами? — усмехнулся тот, — До встречи.
Поправив плащ, змей покинул заведение. У меня даже осталось ощущение, что это мы с Доббом испортили ему посиделку с Мэром Москвы, хотя явно было видно, что Змей и сам не рад такой напряжённой беседе. Снаружи завёлся мощный двигатель генеральского лимузина, и, плавно тронувшись с места, генерал отбыл.
Так как деньги у нас с Доббом ещё оставались, мы решили сидеть дальше — только уже без пива. Заказали ещё шашлык, но уже немного, так как могли не дождаться его до процесса. В шесть часов стало совсем темно, и народ разошёлся кто куда — на улице, как и вчера вечером, стало ни души…