Революционер
Шрифт:
Стоило упомянуть и про любовь. Я правда не видел чтобы у пантеры был самец, и не видел чтобы это же качество было у салатово-зелёной змейки. Но сейчас полковник показал мне правду и расставил все точки над Ё.
Видимо мой разговор с полковником был отложен на неопределённый срок, и у меня появилась толика свободного времени, которое надо было бы потратить с умом. Первым делом – извиниться перед Доббом за настырное любопытство с моей стороны.
– Тебе не мешало бы принять душ, не считаешь? – звонкий, но немного шипящий голос раздался у меня за спиной, но я не испугался. Как и всякая змея, Шанни умела подкрадываться тихо, но то что она заходила с ветреной стороны она не учла. Конечно, если она хотела меня напугать.
– Мне надо к Доббу, – угрюмо буркнул я, но змея тут же появилась передо мной.
– Такого грязного в палату не пущу, – твёрдо сказала она, и запустила зелёную лапку в карман халатика, – На. – Шанни выдала мне два ключа, – Направо по коридору до самого конца. Там душевая.
– Мне...
– Оденешься в халатик! – отрезала докторша.
– Как скажете...
Взяв у неё ключи, я отправился по указанному направлению, на ходу перебирая в голове устав нашей армии. Я пытался вспомнить – имеют ли право медики ограничивать офицерский состав или даже приказывать? Вроде бы нет. В конце концов я помню несколько моментов, когда даже несмотря на указания врачей в палаты к раненым врывались офицеры и получали то, что им нужно. Чаще всего какую-то информацию, донесения разведки или что-то в этом роде.
Но мне честно не хотелось нарушать режим местного лазарета и заявляться к Доббу в пыли. Да и к тому же – я очень хотел помыться, а мой друг успеет отойти от своего раздражения.
По дороге в коридоре встретились ещё несколько солдат. Все с ранениями, но не такими серьёзными, как у тех, кто лежал в койках рядом со змеёй. Некоторые из них даже поднимали головы, козыряли с лёгкой улыбкой, кто-то вставал и приветствовал, но все были одинаково удивлены, что я вернулся сам. Все парни были из моего вагона, всех я знал, с некоторыми воевал плечом к плечу, и мог смело сказать – я был рад снова увидеть их. Жаль, что с Доббом не удалось сразу поладить...
Впрочем, коридор оказался не длинным и скоро я влез в душевую. Я сразу понял, почему это помещение держали запертым на ключ – здесь царила почти стерильная чистота, что было огромным благом в нашем мире. Стены и пол, облицованные новым синем кафелем, отбеленный потолок – всё напоминало об убитой людьми цивилизации. Улыбнувшись, я запер дверь, оставив ключи в замке, и разделся. Пистолет я завернул в футболку, предварительно её вытряхнув в уголке, пояс и чужие штаны, снятые с койота, отбросил в сторону. Цокая когтями по кафелю, подошёл к ближайшему душу и повернул рукоятку красного цвета.
Из распылителя надо мной полилась тёплая вода, намочив уши и шерсть между ними. Повернув ручку решительней, я дал хороший напор тёплой воды и сам удивился такому факту – тёплая вода в изобилии это здорово!
Впрочем, была и холодная вода, под которую я встал, собравшись с мыслями. На небольшой полочке рядом с душем стояли две пластиковые баночки – человеческий шампунь и жидкое мыло, уже послевоенное. На баночках строгим почерком было нацарапано угрожающее послание владельца средств гигиены: “Убью того, кто будет последним”. Впрочем, судя по отсутствию мыла, никто не пострадал за расточительство, и я с улыбкой начал мылиться шампунем.
Когда я вышел из душевой, завёрнутый в найденный там медицинский халат, я почувствовал как выделяюсь среди окружающей обстановки: во-первых, полуголый сырой и хорошо пахнущий зверь среди затянутых в камуфляж и вонючих воинов был как белая ворона. А во-вторых после былой стерильности душевой я почувствовал себя ужасно неловко в трущобах бывшего административного комплекса. Впрочем мне повезло почти сразу же, как я закрыл за собой дверь: Шанни раздавала сидящем в коридоре солдатам таблетки и шприцы. Бедная змейка была у нас и врачом и медсестрой и воином и даже компьютерщиком. Последнее было необходимо для тех, кто был не простым зверем, а имел в своём теле какие-либо искусственные усовершенствования – кто-то руку имплантировал, было у нас и трое с экзокелетами (с одним из них я был очень хорошо знаком) – в общем немного, но именно такие бойцы составляли костяк нашей армии.
– Эй, погоди, – крикнула мне змейка, – не закрывай, тут уже очередь.
– Предупредили бы, я бы поторопился, – я пожал плечами и перестал крутить ключом.
– Тебе не стоило, – Шанни похлопала рядом стоящего волка по плечу, – Ладно, идёте группами по трое. Мыло там есть, если понадобится.
– Уже нету, – вставил я, – кто-то всё использовал до меня.
– Шампунь остался? – тут же спросила змея.
– Да, полбанки.
– Вот и хорошо. Пользуйтесь, не обращайте внимание на надписи, их тут кто-то из местных оставил и сгинул.
– Боюсь как бы он не появился в самый ответственный момент, – усмехнулся я, и положил лапы в карманы халата. В левом уже болталась моя новая “Беретта” и я на автомате взял её за рукоятку.
– Не волнуйтесь, я с ним разберусь... Лейтенант, Добб на втором этаже в комнате двести шестнадцать, – кивнула змейка, поняв, чего я жду, вдогонку отдав мне слегка тёплую банку из сухого пайка – макароны с сыром.
Я кивнул ей в знак благодарности и быстро отыскал лестницу. Второй этаж здания был несколько менее чистым, нежели первым, но зато коридор был не таким широким и во все стороны расходились комнаты для персонала. Рядом с лестницей сиял пустой шахтой бывший лифт, уже демонтированный и разобранный на метал. Окна в большинстве были выбиты, зачастую даже оставляя после себя кучку осколков на полу внутри здания.
Но пока было не важно, что и как тут происходило или происходит. Двести шестнадцатая комната оказалась в самом конце коридора, в самом тёмном месте. Под потолком висели разбитые лампы дневного света, на полу стояли светильники, сейчас не работающие. Доббу легко – у него глаза...
Уже почти постучавшись в его дверь, я собрался с духом и пообещал себе молчать о его способностях и строении тела. Доберману это явно было неприятно.
Я постучался в хлипкую пластиковую дверь и тут же услышал знакомый рык Добба:
– Входи, лейтенант!
Ни капельки не удивившись, что он знает кто его хочет видеть за дверью, я уверенно вошёл внутрь.
– Здарова, дружище, – ещё раз сказал он, сидя на кровати и держась за раненый бок. Бинтов на нём уже не было, но рядом лежала свежая, ещё не раскрытая пачка марли.
– Я не успел попрощаться, – с улыбкой сказал я, закрывая за собой дверь, – Ты очень быстро ушёл.
– Прости за это представление, дружище... Не хотел расклеится при полковнике, да не вышло.