Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

К счастью, курды создали собственные вооруженные силы и смогли выжить под прикрытием зоны, закрытой для полетов. Конечно, курдские районы не стали «демократическим раем», но их обитатели получили главное – свободу от тоталитарной панарабистской власти Багдада. Шиитам на юге не повезло. Под ударами вертолетов Саддама они быстро сдались.

Иран: подготовка к вмешательству в дела Ирака

Стратегическая ошибка, совершенная в 1991 г. под давлением нефтяных компаний, привела к тому, что угнетение иракского народа продлилось еще 10 лет. Игра на выживание, которую повел Саддам, вылилась в то, что он обрушил репрессии на шиитов на юге Ирака. За годы, последовавшие после кувейтской войны, баасистские спецслужбы вырезали десятки тысяч шиитов. Еще тысячи бежали из страны, многие в Иран. Иранский режим приютил беженцев, организовал и подготовил их к возвращению

в Ирак в момент, когда обстоятельства позволят сделать это. Теперь эти люди подготовлены к установлению в Ираке исламской республики наподобие той, что существует в Иране. Иранское проникновение в Ирак продолжается и поныне, поскольку угнетение шиитов продолжилось и после свержения баасистского режима в 2003 г.

Одна из основных политических партий, представленных в нынешнем иракском парламенте, была создана в 1982 г. в Тегеране фетвой аятоллы Хомейни. В 2008 г. «Высший совет исламской революции» (ВСИР) в Ираке был переименован и стал именоваться «Высшим исламским иракским советом» (ВИИС). Поначалу эта организация, подобно «Хезболле» в Ливане, была органически связана с иранским режимом. «Боевое крыло» ВСИР/ВИИС стало так называемой Девятой бригадой «Бадр» и впоследствии вернулось в Ирак в качестве шиитского ополчения, а затем трансформировалось в отдельную политическую силу, представленную в парламенте Ирака. Формирование «Бадр» было создано иранским режимом в рамках «Корпуса стражей исламской революции» как вооруженное крыло ВСИР и партии «Дауа», одной из старейших и наиболее радикальных шиитских исламистских организаций. Действительно, идеологической силой, стоящей за всеми сетями джихадистов-шиитов, была партия «Дауа», шиитский эквивалент суннитских «Братьев-мусульман», «Хизб-уль-Тахрир» и ваххабитов. Из района своего возникновения в Южном Иране «Дауа» распространилась по всему Ирану и в Ливан. После хомейнистской революции 1979 г. в Тегеране иранский режим стал центром шиитского джихадизма, но аятоллы, естественно, стремились создать плацдарм для проповеди своих взглядов и в Месопотамии. Планы подчинения Ирака в Иране вынашивают по меньшей мере со времен иранской революции, которую вдохновляли идеологи, находившиеся на территории Южного Ирака.

С момента своего возникновения иранский режим стремится захватить населенные шиитским меньшинством районы Ирака. В сущности, эти планы и были одной из причин, побудивших Саддама в 1980 г. совершить вторжение в Иран. Хомейни хотел устранить Саддама и установить в Ираке шиитский джихадистский режим. Несчастные иракцы, при Саддаме подчинявшиеся баасистскому авторитарному режиму, стали объектом действий салафитов в районах, населенных суннитами, и хомейнистов в шиитских районах. Мировоззрение и салафитов, и хомейнистов тоталитарно. У демократических групп иракского гражданского общества после 1991 г. не было возможности освободиться от этих драконов.

В 1990-х гг. иранский режим продолжал готовить ВСИР, «Бадр» и другие группы в провинции Хузестан, населенной преимущественно арабами, к «возвращению» в Ирак. С 1980-х гг. иранский режим предоставляет убежище членам иракских и ливанских шиитских исламистских групп и оснащает для «возвращения» в Ирак и Ливан, где им предстоит захватить власть. «Хезболла» и ВСИР прошли «проверку»: их террористы-самоубийцы совершили нападения на военнослужащих западных стран в 1982 г. в Ливане и в 1983 г. в Кувейте. Согласно планам международной террористической деятельности, иранский «Корпус стражей исламской революции» возлагает проведение военных операций в Ираке и странах Персидского залива на ВСИР, а террористы из «Хезболлы» совершают операции по всему миру, поскольку ливанцы разбросаны по нему намного сильнее, чем иракцы.

Решение Буша о вторжении в Ирак

Устранение репрессивного режима было главным условием освобождения иракского народа. Его ликвидация открывала путь к свободе и реформам в регионе. Но участники заговора против демократии – правители Катара, суданский режим, «братья-мусульмане», убежденные ваххабиты и действующая в Ливане «Хезболла», – все еще защищают свой «виртуальный Халифат» и свои огромные материальные интересы. Нанеся поражения «Аль-Каиде» в Тора-Бора, США и их союзники должны продолжать борьбу с джихадизмом и за демократизацию. Как я уже говорил, битва за свободу в сердце Среднего Востока не сводится к ликвидации одного конкретного режима. Это борьба принципиальная. После теракта 11 сентября 2001 г. и ликвидации режима талибов свободному миру необходимо разработать Доктрину свободы и действовать в соответствии с ее принципами.

Я проводил брифинги для законодателей, на которых говорил, что сначала необходимо одержать победу в борьбе идей или по меньшей мере выигрывать эту борьбу до тех пор, пока идет борьба с терроризмом. Крайне важно, чтобы общественность свободных стран представляла

себе общую картину и поддерживала эту борьбу. Прежде чем Вашингтон сможет начать действия в других странах Среднего Востока, необходимо установить эффективные партнерские отношения с местными силами, выступающими за демократию. Я советовал после ликвидации режима талибов уделять больше времени и ресурсов массовой кампании, направленной против «Аль-Каиды», джихадистов любого происхождения, салафитов, хомейнистов, и массированной пропаганистской поддержке демократических сил в регионе, в том числе в Ираке, до начала там боевых действий.

Поддержка движений сопротивления репрессивным режимом – это план, который лучше полномасштабного вторжения в Ирак или ликвидации любого другого режима. Движение «по горизонтали» было бы более законным и стратегически оправданным, чем движение «по вертикали». Вовлечение в борьбу населения, которое оказывает сопротивление и готово его наращивать, его поддержка лучше, чем военное вторжение. Я призывал к оказанию поддержки силам сопротивления в Дарфуре, ливанцам, выступающим против сирийской оккупации, иранским реформаторам и меньшинствам и, не в последнюю очередь, курдам и шиитам в Ираке. Такую помощь местным силам сопротивления следует оказывать до тех пор, пока они нуждаются в ней. Стать на сторону движений сопротивления было бы намного более эффективной политикой, чем вступать в схватку и бороться за радикальную смену режима на основании смутных утверждений о наличии у Саддама оружия массового уничтожения и в отсутствии четко выстроенного союза с демократическими силами Ирака.

Как показывают многие статьи и дебаты, советники администрации Буша по Ираку хотели вторжения по многим причинам, одной из которых было укрепление демократии в этой стране. Привлеченные обещаниями, которые раздавал иракский изгнанник Ахмад Чалаби, Иракский национальный конгресс и другие, стратеги, работавшие на Буша, надеялись, что свержение Саддама приведет к становлению здесь демократической альтернативы, даже если поначалу она будет слабой и робкой. Разработчики стратегии США в отношении Ирака не смогли понять, что Чалаби и другие изгнанники-шииты выступают заодно с иракскими беженцами в Иране и что альтернатива баасистскому режиму в районах с шиитским большинством будет дружественна Ирану, а не новой плюралистической демократии в Багдаде.

Для того чтобы избежать вступления в неудачные союзы, которые приведут к усилению влияния в Ираке Ирана и Сирии после устранения Саддама, я предлагал поначалу ограничить действия США и международных сил зонами, закрытыми для полетов, и оказать помощь силам демократии в районах, населенных курдами на севере и шиитами на юге Ирака. Но предлагавшаяся мной «архитектура» показалась слишком сложной и не могла удовлетворить требованиям глобальных геополитических планов, которые разрабатывали в Вашингтоне. Мои предложения предполагали существование в США какого-то единого командного центра, в котором есть нюансы левантийского лабиринта: во что Америка собирается ввязаться, и с кем предстоит иметь дело. Спустя годы специалисты осознали, насколько неготовой оказалась администрация к войне – не только в части разработки стратегического плана, но и в плане идеологической борьбы с джихадистами и сторонниками авторитаризма. Неудивительно, что и через 8 лет после вторжения в Ирак большинство американцев по-прежнему не осознают грозящих угроз и всей глубины столкновения, в котором США участвуют с 2001 г.

В конце концов американские и британские войска, пройдя как нож сквозь масло, вошли в Багдад. К концу апреля 2003 г. власть баасистов в Ираке перестала существовать, но тут неожиданно для многих на горизонте возник новый враг возможной иракской демократии. Он упорно сопротивляется, нанося удары и по войскам коалиции, и по иракскому гражданскому обществу.

«Теневое» иранское вторжение

Убедительное изложение истории иранских приготовлений к «вторжению» в Ирак представил Пауло Касака, португальский социалист, член Европарламента в книге The Hidden Invasion of Iraq («Скрытое вторжение в Ирак»)⁴. Касака, поборник демократии в Ираке и на Среднем Востоке, был главой делегации Европарламента в НАТО. В результате проведенного расследования Касака пришел к выводу о том, что главная оппозиционная организация Ирана, PMOI («Организация народных муджахединов Ирана», известная также под названием «Муджахидин Халк»), предоставила властям США всеобъемлющую и исчерпывающую информацию о проиранских организациях в Ираке, в том числе список более чем 30 тысяч иракцев, состоящих на жаловании у Ирана. Тегеран смог осуществить широкое проникновение в шиитские районы и при поддержке курдских ополченцев оккупировать сопредельную с Ираном территорию, что обеспечило Ирану ограниченное влияние на севере Ирака.