Революция грядет: борьба за свободу на Ближнем Востоке

Фарес Валид

Вдохновленные падением двух тоталитарных режимов к востоку и западу от Ирана, студенты начали координировать действия с помощью современных средств – мобильных телефонов, Интернета и спутниковой связи. Тем временем студенты, высланные из страны в 1999–2005 гг., взаимодействовали с чиновниками, прессой и представителями общественного мнения, формируя у тех реальное представление о демократическом движении на их родине. В среде иранских активистов-эмигрантов появилось много новых имен, и среди них Амир Фаршад Эбрахими, который покинул лагерь защитников режима и примкнул к зарубежным диссидентам. Еще мальчиком он был послан воевать, потом отсидел в тюрьме из-за своих политических взглядов. Амир Фаршад заявил, что кровавый разгром противников режима подтолкнул его к разоблачению своих бывших коллег по «Ансар э-Хезболле»^XLVI, которые участвовали в побоище¹⁴. Заметным активистом

из университетской среды был и Амир Фахравар, в прошлом президент Национального студенческого союза. Сбежав от преследований «Пасдарана», он рассказал о страшной системе тотального угнетения свобод в Иране¹⁵.

Подъем гражданского общества

В 2003–2005 гг. спецслужбы Хаменеи изо всех сил старались сдержать нарастающие волнения в стране, которые могли вылиться в масштабный бунт среди молодежи и других слоев общества. Иранские женщины – самая опасная часть населения с точки зрения авторитарной элиты – были настоящей мишенью для режима. Ряд феминистских мероприятий привлек к ним внимание международных наблюдателей. 8 Марта 2003 г., в Международный женский день, в тегеранском парке Лалех прошла большая демонстрация женщин. Это было первое женское выступление с 1980 г. – тогда иранки пытались протестовать против принудительного ношения хиджаба, введенного хомейнистами. В том же году в Культурном центре «Шафах» было организовано женское собрание в стиле Гайд-парка. Затем состоялась первая онлайн-конференция иранских феминисток, посвященная гендерным стереотипам «хорошей матери», «хорошей дочери» и «хорошей жены». В 2004 г. около 60 % иранских студенток присоединилось к «Женской интеллектуальной коалиции». 12 июня 2005 г. две тысячи женщин вышли на демонстрацию перед Тегеранским университетом, требуя равенства перед законом.

Протестное движение рабочих Ирана не так бросалось в глаза, хотя начиная с 1979 г. они были среди самых активных противников режима. Чтобы контролировать рабочих, над ними были поставлены «Исламские трудовые советы», которые в законодательстве назывались идеологически ориентированными ячейками. Взаимодействуя с социалистическими организациями и независимыми светскими силами, иранские трудовые объединения никогда не подчинялись хомейнистам. Они критиковали Трудовой совет при правительстве за то, что он не старался расширять права рабочих, за то, что противостоял идее создания независимых рабочих объединений. Рабочие Ирана, хотя и лишенные политического голоса, оставались самым сплоченным и широким блоком гражданского общества и сопротивлялись контролю со стороны исламистов. Как ни странно, западные СМИ либерального и левого толка долго игнорировали оппозиционные настроения рабочих. А ведь учителя, таксисты, водители автобусов, рабочие-нефтяники участвовали в забастовках¹⁶. И несмотря на огромные нефтяные барыши, в целом иранская экономика не демонстрировала блестящих успехов в том числе и потому, что нижний сегмент среднего класса и рабочие не поддерживали Исламскую Республику.

Однако в стране был небольшой слой безработной провинциальной молодежи, который и питал боевые отряды «Пасдарана». Малообразованных и далеких от политики сельских жителей увозили прямо из деревень, и они пополняли ряды военного ополчения, которое режим посылал на подавление народных восстаний. Тем не менее среди жителей провинции эти сторонники хомейнистов были в меньшинстве. Большинство же молчаливо осуждало духовенство, которое свернуло земельную реформу, в свое время начатую свергнутым шахом.

Тем временем на периферии среди национальных меньшинств зрели центробежные настроения, направленные против курса тегеранских властей. Неперсидская часть населения раньше хранила верность трону Пехлеви в форме символической «иранской федерации», и восстание в этой среде было бы самым опасным для власти мулл. После того как в 1980-х гг. «Пасдаран» жестко подавил выступления курдов, арабов, белуджей и азербайджанцев, те всеми силами стремились восстановить свои культурные и политические права. Сотни активистов, вынужденных покинуть страну, организовали неправительственные общественные организации и создали веб-сайты, чтобы донести до международного сообщества информацию о притеснении своих народов. Если собрать вместе всех недовольных властью Хаменеи, то получалось, что его не поддерживало большинство иранцев. На одни только этнические меньшинства приходится около 35 % населения страны. Среди персов, особенно проживающих в городах, львиная доля женщин, молодежи и рабочих также были против правящей исламистской элиты. Но, несмотря на то что большинство населения Ирана отвергало джихадистский режим, внешний мир игнорировал эту ситуацию – или его заставляли делать это. Вдобавок в Иране, как и в Советском Союзе и странах Восточной Европы, было невозможно точно выяснить истинное отношение народа к власти. Иранским студентам и

другим оппозиционным группам потребовались годы на то, чтобы Запад узнал о негативном отношении к правительству страны огромной части ее населения.

Война СМИ

Тегеранский режим, разумеется, не хотел, чтобы информация о реальном положении дел просочилась в международные средства массовой информации. О том, что «Пасдаран» боролся с антеннами спутниковой связи, стало известно лишь благодаря оппозиции. «Они сбивали «тарелки» с военных вертолетов», – сообщил мне лидер иранских оппозиционеров в эмиграции Саид Ганджи. «Тегеран упорно обвинял заграничные СМИ в том, что они пляшут под дудку американских агрессоров», – говорит Алиреза Джафарзадех, иранский эксперт Fox News, который раскрыл местонахождения ядерных объектов в стране. Медийная война между властью и оппозицией разгоралась все сильнее, особенно после 2003 г., когда был свергнут Саддам Хусейн. Тегеран усилил свою пропаганду, особенно через свой арабский канал Аl Aalam TV, английский спутниковый канал Press TV, а также высококлассный пресс-отдел ливанской «Хезболлы».

С чем не справлялась иранская власть в борьбе против своего демократического движения, с тем могли справиться пропагандисты «Хезболлы». Боевики, финансируемые Ираном, организовали через Бейрут целую сеть медиаресурсов, включая Аl Manar TV и ряд газет. Для поддержки хомейнистской элиты в войне с диссидентами перед «Хезболлой» стояла главная задача – создать разветвленную пропагандистскую сеть из западных репортеров, блогеров, веб-сайтов и научных коллективов, работающих в Бейруте и других столицах мира. Журналист Марвин Калб утверждает, что «Хезболла» «полностью контролировала освещение в СМИ своей деятельности в ходе ливанской войны 2006 г.»¹⁷. В 2007 г. от военного обозревателя Томаса Смита стало известно о целой сети западных репортеров и блогеров, которых «Хезболла» специально задабривала, чтобы они разносили в пух и прах любую критику иранского курса на Среднем Востоке. В онлайн-пространстве была развернута виртуальная армия, которая атаковала иранских диссидентов по всему миру, и при этом формально никак не была связана с Тегераном. Однако бывшие политические изгнанники, бежавшие от преследований властей, а также их многочисленные сторонники из запрещенных в Иране организаций создали свою собственную сеть телеканалов, интернет-порталов и блогов, в первую очередь, в американском штате Калифорния. Медленно, но верно контратака вынужденных эмигрантов ломала защиту правящего режима и достигала умов гражданского общества.

В 2003 г. администрация Буша-младшего запустила радио Farda на фарси для иранцев, живущих у себя на родине. В следующем году США и Франция вынудили Сирию, главного иранского союзника, уйти из Ливана и потребовали разоружения «Хезболлы». А в Вашингтоне, чтобы обеспечить постоянную поддержку демократическому движению в этом регионе¹⁸, была создана коалиция средневосточных диссидентов, в которую вошли и выходцы из Ирана. Американские чиновники и эксперты настаивали на сотрудничестве с иранскими реформаторами и оппозиционерами¹⁹.

В течение лета 2004 г. я провел несколько встреч с ирано-американскими активистами, чтобы оценить состояние демократического движения в стране и найти оптимальные способы, какими можно было бы донести до жителей США информацию о стремлениях и чаяниях иранского общества. Однако мы обнаружили, что в американском правительстве по этому вопросу наблюдается раскол. С одной стороны, был президент и высокопоставленные чиновники, которые постоянно выступали с пылкими речами о свободе иранского народа, а с другой – консервативно настроенный бюрократический аппарат Госдепартамента, который сопротивлялся любым серьезным действиям в этом направлении. Словом, весь период после теракта 11 сентября 2001 г. был омрачен саботажем внутри политической верхушки США по всем вопросам, касавшимся свободы на Среднем Востоке. Иранские демократы обнадеживали себя тем, что Вашингтон на всех парусах идет навстречу их движению, в то время как ангажированные группы в правительстве США изворачивались, чтобы задавить любое начинание, способное принести победу демократической революции в Иране²⁰.

Контрреволюция Ахмадинежада

Пока кабинет президента Хатами укреплял экономическую жизнеспособность режима, настоящие правители страны готовились к крупнейшей комбинации со времен прихода к власти Хомейни в 1979 г. В регионе разворачивались драматические события – свержение талибов, разгром Хусейна, движение против Асада в Ливане. Это усиливало общий настрой на свободу, которую продвигали США и их союзники: британский премьер-министр Тони Блэр и испанский премьер-министр Хосе Мария Аснар (до ухода с этого поста в марте 2004 г.). Перемены были недобрым знаком для правящих групп Ирана – как для военачальников, так и для духовенства.