Рейдон
Шрифт:
— Отлично. Тебе не нужно говорить, что все хорошо. Мне все равно. Я даже не хочу слышать, что ты хочешь сказать. Полагаю, я уже достаточно наслушалась. Ты так не считаешь?
Я знала, это риторический вопрос, и к счастью, мне хватило ума держать язык за зубами. Это было так странно смотреть на нее через это стекло. Она выглядела в точности как я, может чуть старше. У нее были те же маленькие кукольные черты лица, те же черные кудряшки и большие голубые глаза. Такое ощущение, будто я смотрю в зеркало и вижу, что мое отражение злится на меня, а я даже не понимаю почему.
— Я не знаю, почему ты…
— Почему я, что? Это
Что я должна была ей сказать? Спросить ее, слышала ли она ту часть слушанья в суде, где в действительности говорила я? Где я пыталась защитить себя. Мой адвокат был ужасен, так что все, что у меня было, это мои слова, но они не на что не повлияли. По крайней мере, на мою семью. Шелли не ошиблась. Я убила человека. Но как минимум, он был больше монстром, чем мужчиной, и этот факт я старалась раскрыть при даче показаний. Он заставил меня полюбить его, а затем мучал. Он причинял мне боль, так же сильно, как физически, так и психологически, угрожая убить меня тысячи раз. Это продолжалось четыре года, затем он окончательно подтолкнул меня к краю, откуда не было возврата. А самое худшее, что я вовсе не хотела его убивать. Я даже не помню, как сделала это. Все говорили об этом, и для меня это стало правдой. Когда я взглянула в глаза своей сестры, некоторые признаки этих фактов были тем, что я искала. И что же я увидела? Пустоту. Я не увидела ничего, напоминающее сострадание.
— Нет, — сказала она больше для себя, чем для меня, — я не собираюсь этого делать. Я не позволю сделать это со мной. Ты достаточно разрушила. Я не позволю погубить и меня.
— Прости.
— Ты? Тебе жаль? Не настолько, насколько должно быть. Мама мертва, Ребекка. Рак вернулся. Ее тело было таким слабым из-за беспокойства по тебе, даже после всего того унижения. Рак вернулся и сожрал ее в мгновение ока.
«Мертва? Этого не может быть! Моя мама не могла умереть без меня. Я больше никогда не увижу ее, не скажу, как мне жаль, и не попрошу у нее прощения?» — это была самая эгоистичная мысль из приходивших мне. Но я просто не могла понять, как она могла уйти и оставить меня одну под замком. Несмотря на кажущуюся толпу вокруг меня. Казалось, этого было слишком много, чтобы с этим справится, но моя сестра еще не закончила.
— Но знаешь, что самое обидное? Все хорошее только начинается, приготовься. У тебя просто сорвет крышу. Папа тоже мертв.
— Что? Нет. Нет, он не мертв. Он не может быть мертв. Ты… ты просто хочешь сделать мне больно.
— Ох, это правда, потому что, это все из-за тебя, Ребекка. Упаси Господь, я все забуду. Все же хорошо? Абсолютно все вертится вокруг тебя. Но, вообще-то, нет. Я не пытаюсь сделать тебе больнее. Я пришла сюда, так как частичка меня до сих пор считает, что я тебе обязана. И я не придумала это. Он сам сделал это с собой. Он не смог справиться с этим, мама умирала, а ты была… этим. Он сел в машину, запер себя в гараже и запустил двигатель машины. Они ушли, а я теперь сирота. У меня больше никого не осталось.
— У тебя есть я, Шелли. Скажи, что у тебя все еще есть я, пожалуйста.
— Вот в чем дело, Ребекка, — говорила она с холодностью в глазах, которую я никогда не видела раньше, — ты мне больше не нужна. Мне ничего от тебя не нужно. Ты уже достаточно сделала. Ты мертва для меня. Когда я выйду за эту дверь, ты больше меня не увидишь.
В самый удачный момент, который только может быть, как будто она репетировала речь снова и снова перед зеркалом, она встала и повернулась ко мне спиной. Это было словно дурной сон. Мне захотелось поднять это кресло и бросить его в стекло, хлопнуть своими кулаками в преграду между нами, пока она не отказалась от меня навсегда. Мне хотелось заставить ее забрать свои слова обратно, но часть меня отказалась быть ее сестрой, а часть, что связывала нас родителями, была мертва. Мне невыносимо хотелось сделать все, что я могла, но в действительности я просто сидела и наблюдала, как она вышла за дверь. Долгое время я сидела там, уставившись в пространство, где раньше была Шелли. Сидела там, пока охранник грубо не позвал меня, пришло время возвращаться. Но она также и не лгала. Больше я ее не видела. Я больше не видела ни одного дружелюбного лица.
— Мисс Кросс? Простите, но вы все еще со мной? Мне нужно знать, что вы слышите меня. То, что мы делаем, это очень важная часть работы. Это важная часть того, что нам нужно сделать.
Что нам нужно сделать. Довольно странное высказывание от человека, которого я не знаю. Это было особенно странно, потому что он прервал череду моих воспоминаний о том, как моя сестра отреклась от меня. На мгновение меня поймали между прошлым и настоящим, что заставило меня почувствовать, что я не знаю, где должна находиться.
— Мисс Кросс.
— Да. Да, извините. Эта ситуация мне кое-что напомнила.
— Дайте угадаю, — послышался шорох, тщательно просматриваемых бумаг, — предположу, что вы думали о своем последнем визите. Визит… вашей сестры. Еще одна Кросс — Шейла. Я прав в своих предположениях?
— Минуточку. Откуда вы знаете? Вы не должны этого знать.
— Я принимаю это как «да». Совершенно верно.
— Кто вы? Не припомню, что бы вы представлялись. Пожалуйста, можете объяснить мне, что происходит? Мне не нравится, что здесь творится. Я не хочу этого продолжать. Охранник?
Я оглянулась, желая привлечь внимание большого парня, который указал мне, куда идти, но судя по всему, незнакомец добрался до него первым. Прежде чем я успела понять, что происходит, я почувствовала, как сильные руки схватили меня под руки и оторвали от кресла. Абсурдно, но я постаралась зацепиться ногами за кресло, как если бы этого было достаточно, для того чтобы остаться на месте. Всего несколько секунд назад все, что я хотела, это соскочить с кресла, но сейчас, ощущалось, что это мой единственный путь к спасению. Конечно, этого было недостаточно, и меня оттащили. Мне хотелось кричать, выкрикивая, что они не должны меня трогать, но я не могла издать и звука. Как будто я спонтанно потеряла голос.
Весь путь меня тащили по коридорам, которые я не узнавала, прежде чем окончательно не бросили в отдельной комнате. Наручники остались, но дверь закрылась, без присутствия офицера внутри. На мгновение, я в полном смятении уставилась на дверь. Не могла вспомнить последний раз, когда оставалась в закрытом помещении, без кого-либо, стоящего надо мной и следящего, чтобы я не сделала чего-то неправильного. Понятия не имею, что происходит, но остаться одной — просто охрененно.
— Мисс Кросс. Я прошу прощения за излишний шум, но я решил, что лучше поговорить в более приватном месте. То, что мы собираемся обсудить, не для лишних пар ушей. А, как известно, у стен в этом дерьмовом заведении есть вездесущие уши, и вы это прекрасно знаете.
Я развернулась и обнаружила, что человек в модном костюмчике нашел способ попасть в эту комнату раньше меня. Итак, все-таки не одна. Он сидел за металлическим столом, сложив руки перед собой, как будто он ожидал свидания с опаздывающей девушкой, а не с осужденной убийцей. На его лице был тот же бесстрастный взгляд, который говорил, что в этом мире ему было на всё начхать. Что за человек ходит с таким выражением лица? Не адвокат. Сейчас я в этом точно уверенна. Он совершенно другой зверь.