Рейдовый батальон
Шрифт:
– Колесо, ты чего маячишь третий час по сопке?
– Я на посту.
– А смена каждый час. За кого стоишь?
– Ни за кого. За себя. Я не устал.
– Кто с тобой на посту должен стать по часам.
– Хафизов, Хайтбаев, Керимов.
– Понятно. «Мафия узбекская». Сержанта ко мне. Быстро. Мухой!
– Да я ничего, постою…
– Я же сказал: мухой! Сержанта сюда.
Сержант не спеша, озираясь и ругаясь про себя, приблизился. На руках надеты кожаные перчатки, толстый воротник свитера вылез из х/б. Одет не по форме, выделывается.
– Да, слушаю.
– Не понял, повтори.
– Слюшаю, что нада?
– Ты еще и хамишь?
Коротким ударом в зубы свалил наглеца с ног в снег.
– Сволочь! Чего ты, мразь, выпендриваешься? Вчера взводного бросили, трусы поганые, сбежали. Ты побежал первый, а сегодня над солдатом молодым издеваешься, который честно бился.
Сержант, что-то бормоча на родном языке, поднялся и угрожающе зашипел. Ну прямо как змея.
– Не шипи, скотина. На пост заступаешь, Хайтбаев, сейчас же и до вечера.
– Убью! – прошипел, злобно сверкая глазами, этот недоносок.
Он потянул на себя автомат, но ударом ботинка в пах я его сшиб в снег и придавил грудь каблуком. Я все сильнее вдавливал его в снег. Сержант шипел, хрипел, выл и извивался. Несколько ударов по почкам и голове его успокоили. Опомнился.
– Встать! Сволочь! Будешь рыпаться – пристрелю как собаку, и спишем на боевые потери! С сегодняшнего дня ты не младший сержант, а в полку приказ на тебя оформлю. И не таких обламывали. Марш на пост, сволочь!
Колесников наблюдал за происходящим в стороне и явно был рад такому исходу, хотя и напуган.
Уже бывший сержант угрюмо побрел к своим землякам, испуганно наблюдавшим за нашей «милой» беседой.
– Хафизов, Керимов! Ко мне!
Солдаты дружно затрусили в мою сторону.
– Итак, трусы и бездельники! Скоро у вас начнется новая жизнь. Можно сказать, она уже началась. Получите нового зам. комвзвода, и «мафии» землячества в роте не будет. Сходи, Хафизов, обрадуй Алимова и Исакова. А потом как обрадуешь – на пост, к трупу главаря. А ты, Керимов, на пост к обрыву. Ночь делите на троих, а Колесо отдыхает за сегодняшнюю ночь. Исполнять!
Грусть и печаль появилась на лицах «азиатов». Меня радовало их уныние. Борьба с ними в роте велась, но пока успехов было мало. Воевать они не любили и не хотели, работать – тоже. А вот покурить, поспать, пожрать, что-нибудь спереть – мастера. Готовы болтать на своем языке «хала-бала» целыми днями. Главное – бездельничать и отлынивать от работы.
Наблюдатели заметили подмогу. Медленно передвигая ноги в глубоком снегу, брела цепочка бойцов. Вскоре первый выбрался к нам на вершину.
– Встречайте спасителей, – радостно прокричал Мачану, сержант-молдаванин. – Подкрепление прибыло!
– Устали ждать! – ответил им ротный.
– Торопились, как могли. Несли очень много, – ответил командир разведвзвода старший лейтенант Коля Пыж.
– Разведчики! Герои! Спасли первую роту, – с пафосом произнес Острогин.
– Мужественная разведка выручила зачуханную пехоту! – поддержал иронию взводного Кавун.
– Ладно, ладно, хватит. Делите патроны и гранаты, вот лента к «Утесу» и лента к АГС, – смущенно проговорил Николай.
Сибирский богатырь, пулеметчик Гостенков по кличке Папа, вынул из мешка два цинка с патронами. Ого! Ватников высыпал несколько гранат и положил две мухи. Два чеченца выложили из мешков по цинку патронов 7,62 к пулеметам ПК. Тарчук раздал патроны снайперам, а зам. комвзвода высыпал сигнальные ракеты. Взводный также принес на себе цинк патронов для ПК. Два таджика положили на снег ящик с двумя цинками 5,45-мм автоматными патронами.
Боеприпасы поделили по взводам, и все вокруг защелкали, заряжая магазины. Это уже кое-что, можно еще раз повоевать. Хватит часа на полтора-два боя.
Следующим утром пришла команда возвращаться к батальону. Ущелье прочесали разведбат и саперы, понаставили мин-ловушек. Пора к своим. Наконец-то.
Я с командиром и разведчик пошли посмотреть на убитого главаря. Его документы уже давно были у нас. Автомат АКМ подарили разведчику Пыжу.
– Иван! Посмотри! У «духа» ушей нет.
– А они были? – усмехнулся ротный.
– Издеваешься?
– Угу. Их нужно у дембелей искать. Ларик или Васька срезали. Трофей! Думаю: не найти их, прячут всегда хорошо, черти! Главное, чтобы на строевом смотре каком-нибудь не всплыли перед проверяющими начальниками!
– Что будем делать?
– Уходить. Больше ничего.
Развязывать нагрудник у трупа я не захотел, надо «духа» тогда переворачивать. Ротный финкой срезал веревки и протянул нагрудник мне:
– Держи, Ник, на память! А то твой ведь весь разорванный, старый.
Под тело я заложил Ф-1 с выдернутым из запала кольцом.
– Пусть забирают вместе с сюрпризом, – иронически произнес Иван, наблюдая за моими действиями. – Растешь прямо на глазах.
– Забирать обязательно придут, где-нибудь тут и похоронят поближе к Аллаху. Если повезет, сразу еще похоронят кого-нибудь с помощью твоей «эфки», – заулыбался разведчик Пыж.
Нагрудник был весь залит кровью, но новенький, пакистанский. Да и кровь чужая – вражеская.
– Одеты они все были с иголочки, вооружены, экипированы тоже хорошо. Не простая банда, – задумчиво произнес Пыж.
– Ну, все! Снимаемся отсюда, – скомандовал ротный. – Ты, Пыж, налегке, поэтому нас прикрывай. А когда мы спустимся, снимайся с горки и ты.
Вот и вновь тяжелая дорога. Теперь по колено в снегу опять работать вьючными животными.
В конце дня мы выбрались к указанному району, но батальона там уже не было. Нас встретил лишь один взвод третьей роты, который страховал наш отход. Пять минут привал, и снова в путь. Наша рота, взвод третьей роты и разведвзвод спускались ниже по хребту, все ниже и ниже. Снег все тоньше и тоньше, все теплее и теплее воздух. Бушлаты сняты и привязаны к мешкам. Морозов уже не предвидится, но есть люди, слегка обмороженные в первую ночь после боя. Солнце в зените, жара и обмороженные лица, руки и ноги солдат. Парадокс!