Рейтинг темного божества
Шрифт:
Открытие должно было состояться в воскресенье — Катя очень хотела пойти, чтобы порадоваться вместе с Анфисой ее успеху. Но все получилось совершенно по-другому.
В субботу о происшествиях в Скарятине и Мамонове-Дальнем Катя старалась не вспоминать. Так и свихнуться недолго, если все о работе и о работе… Но не вспоминать получалось плохо — особенно дома, за поздноним завтраком. Чтобы отвлечься, она двинулась в долгое сладостное путешествие по магазинам — лето стучится в двери, так хочется чего-нибудь нового. Например, вон ту милую юбочку в цветочек из «Наф-Наф» или босоножки с бабочкой на грандиозной платформе из «Рандеву». Проблуждав до обеда по ГУМу, Катя угнездилась в кафе — ела мороженое.
Эх, где вот только найти столько денег на все и сразу? К пяти Катя ополовинила месячный семейный бюджет и подумала, что на все это скажет Драгоценный В.А., когда вернется. Возвращаться домой она так рано не хотела и в довершение всего отправилась на шестичасовой сеанс на «Войну миров». Обалдев от взрывов и инопланетян и оплакав в душе попранный Голливудом гений Уэллса, она выползла из кинотеатра в десятом часу. Голова немножко кружилась от усталости, но в основном настроение было бодрое — и какие там трупы на кладбищах, какие удавленники! Черт бы их всех побрал.
Она стояла на остановке и поджидала троллейбус. Троллейбуса все не было, и она решила поймать машину — часы показывали уже половину одиннадцатого. К тому же складывалось такое впечатление, что собирается дождь. Нагруженная покупками, сумками и пакетами, Катя сунулась искать зонт — его не было, она забыла его дома. Вот и еще один повод не ждать троллейбуса, а барыней прокатиться на такси — не мокнуть же на асфальте. Она проголосовала и почти сразу же поймала частника. «Куда едем?» — спросил водитель. «На Фрунзенскую набережную», — ответила Катя, и… сработал ее мобильный — динь-дон.
— Алло, да, я. Вадик, золотко мое, это ты?
— Катя… это я.
— Анфиса, ты? Завтра встречаемся, да? Очень плохо тебя слышу. Я в машине, еду домой, давай я тебе через пять минут перезвоню, мы сейчас на Садовом в туннеле…
— Катя, я не знаю, к кому мне обратиться. — Голос Анфисы, обычно звучный грудной голос, так хорошо знакомый Кате, сейчас едва шелестел. — Меня ударили ножом, полоснули по руке… Только что, прямо на улице… Столько крови — наверное, вена повреждена, я умираю, Катя, милая, мне кажется — я умираю!
Каково услышать такое от лучшей подруги в одиннадцать часов вечера в такси в туннеле на Садовом кольце? Катя на секунду потеряла дар речи. Когда обрела, заорала:
— Анфиса, ты где? Где ты, скажи мне, я еду к тебе!
— Я дома. Сумела дойти. Ты же знаешь — я не выношу вида крови… Боялась грохнуться прямо в подъезде.
— Я сейчас же вызову тебе «Скорую»! Ты еще не вызвала? Нет? Тогда я вызову. У тебя большая рана? Завяжи чем-нибудь пока. Кто тебя? Грабитель, да? Ты его успела разглядеть?
— Я не знаю, кто это был. Катя, ты, конечно, очень удивишься, но меня хотели убить!
— Ты успокойся, не трать силы. Анфисочка, милая… Ты слышишь меня, ты только, пожалуйста, не умирай! Все будет хорошо, сейчас я приеду, и все у нас с тобой будет тип-топ! Умоляю, отвезите меня в Измайлово на Пятнадцатую Парковую улицу! — крикнула Катя опешившему водителю. — Я заплачу, сколько скажете. И как можно быстрее — с моей подругой несчастье!
Летя по освещенному огнями третьему кольцу, Катя, наверное, впервые в жизни со страхом и трепетом осознала — какой все же огромный город Москва. Ваш друг ранен, быть может,
В довершение всего на запруженное, несмотря на поздний час, транспортом третье кольцо и на мчащееся по нему старенькое такси с Катей, полуживой от тревоги и ужаса, с неба обрушилась гроза. Сверкали молнии, гремел гром. По крыше машины лупили дождевые струи, как из пожарного брандспойта. По туннелям неслись настоящие реки. Кате казалось — еще чуть-чуть, и такси поплывет по магистрали как плот. Но все обошлось — они не приплыли на Пятнадцатую Парковую, а приехали — точнее, влетели во двор как угорелые. Возле Анфисиного подъезда уже стояла «Скорая». Дверь в знакомую квартиру на третьем этаже была распахнута настежь. Анфиса была жива. Ее левая рука в области предплечья была туго забинтована. Молоденький врач делал ей успокаивающий укол. На полу виднелись красные пятна и валялись окровавленные марлевые тампоны. Катя, чувствуя, что силы покидают ее, рухнула на стул.
— Ну вот и все. Рана, к счастью, неглубокая, крупные сосуды не задеты. Так что надобности ехать в больницу нет. Через три дня придете в травмопункт на перевязку. Вообще-то я советовал бы вам вызвать милицию, — высказал свое мнение врач. — Это типичный ножевой порез. Возможно, вы, девушка, стали жертвой какого-то пьяного хулигана, и милиция обязана…
Анфиса указала ему глазами на Катю: «Вот моя милиция». Катя предъявила свое удостоверение — как в этой горячке она не выронила его из сумки, расплачиваясь во дворе с шофером, — уму непостижимо.
Через полчаса врачи уехали. Катя закрыла за ними дверь. Заперла на все замки. И сразу же позвонила Сергею Мещерскому. Ей казалось, что если он приедет, то уж на пару они справятся с ситуацией гораздо лучше. И все снова встанет на свои привычные места. Анфиса, бледная, осунувшаяся, сидела в кресле, держала раненую руку здоровой, словно боялась отпустить. — Это не был пьяный хулиган, — сказала она тихо. — Я должна тебе рассказать, что произошло. Но я не знаю, с чего начать.
— Погоди, я принесу тебе попить чего-нибудь горячего. — Катя ринулась на кухню. Включила электрический чайник. По-хозяйски открыла створки шкафа — у Анфисы все полки обычно забиты баночками какао и средствами для похудания. Эра гербалайфа канула в Лету, но у Анфисы просто мания принимать разные Препараты «антижир» или «жироблокаторы», запивая их при этом чашечкой калорийнейшего шоколада. Шоколад Катя и приготовила, подсластила от души. А когда вернулась в комнату с чашкой, застала Анфису все в той же позе — в кресле. Она баюкала свою раненую руку, как ребенка.
— На, выпей. Может, приляжешь? — Катя протянула ей чашку с шоколадом.
Анфиса всхлипнула и жадными глотками осушила чашку.
— Катя, ты не представляешь, что было. Я так испугалась… Меня хотели убить!
— Может быть, просто пытались ограбить? Ты сумку на каком плече носишь — на левом или на правом?
— На этом. — Анфиса кивнула на повязку.
— Ну вот, так я и думала. У тебя пытались вырвать сумку, вот и полоснули лезвием. Вообще-то такой способ грабежа не типичен. Эти уличные ханурики предпочитают простой рывок, — авторитетно вещала Катя, — но тебе, как назло, попался какой-то урод-новатор. — Какой там урод-новатор! Ты о чем? Я говорю тебе — меня хотели убить. Я видела, как оно замахивается на меня ножом. Финка — вот с таким лезвием. — Анфиса снова всхлипнула и развела руками на полметра. — Если бы я не отшатнулась и чисто инстинктивно не закрылась рукой — вот так, — она дернулась, демонстрируя Кате по-женски неуклюжий прием, — я бы сейчас валялась в луже крови на асфальте, а ты бы звонила в похоронное бюро.