Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
Мэтр Сабати поднял голову и неприветливо взглянул на переминавшуюся с ноги на ногу обозревательницу спортивной полосы. Как же все они ему надоели, Протоний их покарай!
— Ну хорошо, идите в мой кабинет, — буркнул он наконец.
Пепти тряхнула головой и на цыпочках заскочила за дверь. Старик-замред дописал фразу, посидел, перечитывая статью, а потом поковылял следом за журналисткой.
Немигающие красноватые глазки впились в Пепти, и она испытала слабость, как будто кровь отлила от всех мышц и органов. Девушка едва сдержала зевок и лишь чудом не закрыла сонные глаза.
— Что вы хотели? — монотонно спросил Сабати.
— Я… должна… кое-что сообщить… вам… По поручению… господина… Форгоса…
Сабати вздернул седые кустистые брови:
— Вы?!
— Да… Это… важно… — Пепти по-совиному моргнула, и взгляд ее окончательно остекленел.
— Ну, говорите тогда… — с недоверием разрешил замред.
И Пепти рассказала о разговоре между Сотисом и Гэгэусом, который исхитрилась подслушать в приемной, по секретарскому селектору. «Мамуля» Окити попросила её присмотреть за кабинетом, а сама ринулась на подземную парковку — что-то произошло с автомобилем шефа.
Убедившись, что секретарша не вернется в ближайшие минуты, спортобозревательница аккуратно включила селектор, поставив звук на минимум слышимости.
— Они обсуждали вашу статью, мэтр. Ту, в номере прошлого месяца. Кажется, Гэгэус ему поверил, а…
— Достаточно. Я все уяснил, Иссет. Не надо повторять одно и то же по сто раз.
Пепти взглянула на него исподлобья и едва удержалась от грубости, на которую всем своим видом и поведением вынуждал ее этот ветхий старикан. Надо же, подумалось ей, высохший плевок, а что-то еще запоминает!
— Ступайте. В другой раз советовал бы вам собирать сведения более тщательно.
— Да я…
— Ступайте! — прикрикнул он и, дождавшись, когда она в раздражении покинет кабинет, сладостно проглотил свежую силу, улыбнулся, встрепенулся, приободрился и, озабоченный новостями, набрал номер директора. — Добрый вечер, господин Форгос!
— Добрый вечер, мэтр Сабати.
— Только что одна наша журналистка передала мне серьезные сведения — говорит, что сделала это по вашему поручению…
— А, Иссет! — легко рассмеялся Форгос. — И что она там разнюхала?
— И я могу рассказать вам это по телефону? — с удивлением переспросил «нянька».
— Конечно, мэтр, какая безделица! Говорите. Говорите-говорите. Видели бы вы, что творится в администрации!
Сабати оторопел. Когда все воротилы рвут на себе последние волосы, читая политические сводки, Форгос ёрничает и отпускает неуместные шуточки… Замред не ожидал такого от мэра. Или это индивидуальная реакция психики на стресс? Как бы там ни было, старик пересказал ему историю, поведанную Пепти.
— Интересно, — помолчав, заметил директор. — Гэгэус… Славно. От него я ожидал поступка меньше всего. Сюрприз. Что ж, мэтр Сабати, к вам у меня будет одна только просьба: поощрите вашу журналистку и продолжайте наблюдать с ее помощью за Сотисом и вашим начальником. Да, и пусть то, что вы узнали и узнаете еще, останется между нами троими.
— Я все понял! — кивая, заверил Сабати, как будто Форгос мог его увидеть… А впрочем — мог. В самом деле — мог.
— Ну, Святой Доэтерий вам навстречу, мэтр!
Голос директора звучал на удивление жизнерадостно. Замред еще долго таращился на динамик гудевшей «отбой» трубки и пытался сообразить, какое впечатление произвел его доклад на самом деле.
Гэгэус ехал в Тайный Кийар с очень нехорошим предчувствием. Но деваться было некуда: мэр вызвал его прямо к себе в кабинет.
Жителей восточной части города здесь, мягко говоря, не жаловали. Раскаленную от жара машину главного редактора остановили еще при въезде на главное шоссе и тщательно досмотрели. Гэгэус испытывал подобное не впервые, но привычка отчего-то никак не вырабатывалась — может быть, оттого, что эти черные и до зубов вооруженные парни из пустыни таили в себе что-то зловещее? Простому горожанину при взгляде на них неминуемо казалось: вот сейчас они сделают с ним все, что взбредет в их перегретые головы, пристрелят, обчистят, зароют, машину взорвут — и поминай, как звали. Всё! Никто ничего не узнает, а и узнал бы, так не пикнул.
Но парни пропустили Гэгэуса, и предчувствие усилилось. Мелькнула кольцевая при въезде в первый подземный сектор, на кольцевой — аляповатая современная скульптура. Перевернутый острием книзу конус, на плоском основании которого вращались друг вокруг друга пять окружностей, медленно проворачивался, и лозунг «Кийар — центр мироздания!» опоясывал его в точности посередине. Мелькнула кольцевая, мелькнуло глупое сооружение, да тут же и забылись.
Под землей стало прохладнее, и вскоре Гэгэус совсем отключил кондиционер. За это время его успели остановить шесть раз, и главреду приходилось демонстрировать заверенное лично Форгосом разрешение на въезд.
— Они помешанные! — простонал Юлан, заметив седьмой пост буквально через пару сотен кемов после предыдущего.
Эти ребята учинять обыск не стали. Для вида взглянув на его документы, они сели в машину и поехали следом в качестве сопровождения.
Тайный Кийар нависал над чужаком особенной — тяжелой, мрачной и торжественной — красотой. Вся архитектура здесь была ориентирована на мысли о бренности бытия, погребальная символика вплеталась в узоры и орнаменты отделки старинных построек так, словно это были невинные светские украшения. «Все равно, что положить у себя на письменном столе череп любимой прабабушки», — всегда думал Гэгэус, проезжая эти места. Нынешний визит не был исключением. Разве только морды потусторонних чудовищ казались еще более зловещими, а сцены смерти — пророческими. Недаром у кемлинов так популярны анекдоты про некрофилов, пугавшихся подземных кийарцев.
Мэрия напоминала дворец — роскошный дворец… где прощаются с усопшими. Черные колонны устремлялись в темноту, под своды невидимого потолка. Вся постройка была попросту выбита в скале. Под огромным слоем песка эти часть Агиза была каменной. Мощная платформа позволяла вгрызаться в нее сколь угодно глубоко, и обвалы случались крайне редко. Плохой специалист-архитектор наказывал себя сам. Старые прорехи древнего города тайные давно отреставрировали. Заречный Кийар превосходил размерами не меньше, чем в два раза.