Режим бога (Последний шаг)
Шрифт:
При входе в мэрию конвой сменился, и до кабинета Форгоса главред был провожаем троими охранниками здания. В отличие от дорожников, загорелых дочерна и сухощавых, эти, напротив, были бледны и рыхловаты. Роднило их только одно: ощущение, возникающее у чужака в присутствии тех или других.
Секретарем при городской главе был мужчина лет пятидесяти, седоватый и костлявый. Гэгэус всегда забывал его имя.
— Я доложу, — сказал секретарь одному из сопровождающих, по обыкновению даже не взглянув на главреда, и, докладывая, дверь за собой нарочно не прикрыл: — Мэтр Форгос, к вам главный редактор «ВК». Что ему ответить?
— Пусть подождет пару минут
— Слушаюсь. Вам велено подождать.
Сесть он не предложил, и Гэгэус сделал это самовольно, получив несколько неприязненных взглядов от покидавших кабинет охранников. Но главред «Вселенского калейдоскопа» уже давно не впечатлялся такой ерундой, как чужие мнения.
Гэгэус кашлянул в кулак и закинул ногу на ногу. Кресла здесь стояли глубокие, и оттого его коротеньким конечностям было неудобно, и главред знал, что со стороны выглядит комично. Однако же, как было сказано раньше, чужие мнения Юлана нисколько не интересовали. Найдя позу поудобнее, он извлек из кейса несколько рабочих бумаг и принялся их штудировать, забыв о существовании желчного секретаря, который нет-нет да косился в его сторону.
— Пригласите, — проговорил наконец селектор, и седой небрежно указал Гэгэусу на дверь в кабинет Форгоса.
Быстро, но не суетливо главред закатился к начальнику.
Форгос отвел глаза от монитора своего э-пи и оглядел вошедшего с головы до ног.
При встречах с ним Гэгэус всегда думал: «Сразу видно, что он из Восточного!» и ощущал тень гордости «за своих», хотя, по большому счету, был к этим мелочам равнодушен. В Форгосе не было ничего от местных рахитичных заморышей — потомков каторжан, из поколения в поколение существовавших под землей. По сравнению со своим секретарем мэр выглядел живым. И все же Гэгэус хорошо знал, что на поверхности Форгос уже не может находиться без специальных очков с усиленной фильтрацией солнечных лучей, да и стерильный воздух подземелья с годами вызвал у него склонность к поллинозу, одному из видов аллергии, которая начиналась, стоило мэру оказаться на открытом пространстве. Пыль, загрязнение атмосферы, цветочная пыльца — все, что угодно, могло спровоцировать у него жестокий приступ сенной лихорадки.
— Добрый день, мэтр Форгос, — сказал главред.
— Добрый, добрый, — мэр поднялся и подошел к нему. — А что ж это вы не сообщили мне такой интересный факт, как присутствие в штате моего издательства Сэна-Тара Симмана, господин Гэгэус?
Он улыбался, а глаза оставались мертвыми.
— Да так как-то… — замялся Гэгэус. — Всё как-то не к месту. Тем паче все это время он был в отъезде, а потом ситуация с Лигой…
— С Лигой, с Лигой… — задумчиво выпятив нижнюю губу, протянул Форгос, но быстро очнулся: — Присядьте.
Юлан сел возле его стола.
— Итак, вы поверили мальчишке, господин Гэгэус?
— Насчет чего?
— Насчет этого… Ко мне!
«Ну начинается!» — захлебнувшись страхом и удушливой болью в грудине, простонал про себя главред. Он видел улыбку Форгоса, и тот молча указал пальцем ему за спину. Только тогда Гэгэус понял, что стоит на ногах, и последовал совету мэра оглянуться.
— А-а-а! Нет! — заорал он во всю мочь и не услышал себя.
Позади него, привалившись к столу, полусидел в офисном кресле… он сам. Что-то тонкое и серебристое тянулось от груди сидящего (и, кажется, спящего) Гэгэуса, уходя куда-то за спину Гэгэусу невесть как оказавшемуся в центре кабинета.
Потом все померкло и снова включилось.
— Воды? — уточнил мэр, как ни в чем не бывало.
— Значит, всё так и есть… — пробормотал главред, на этот раз гораздо скорее взявший себя в руки, но все равно испытывавший неслабое желание напиться.
— А теперь скажите, вам есть куда уехать из страны?
Юлан удрученно кивнул.
— Отлично! Слушайте же меня, мэтр Гэгэус, слушайте внимательно и всё запоминайте!..
Ноиро помог матери подняться в электровоз и сам не без труда вскарабкался следом.
Покидающих Кийар было очень много. Люди осаждали электрички, толкая взятки проводникам и втискиваясь в вагоны правдами и неправдами. Поезда с каждым днем ходили все реже и при этом — абсолютно непредсказуемо по времени. Понимая, что ни сама она, ни покалеченный сын с такой обозленной толпой не сладят, Гайти Сотис уговорила старого друга семьи, железнодорожника, занимавшего какой-то начальственный пост, отправить их хотя бы в электровозе. Тот попытался найти для них место в пассажирской части состава, но вскоре убедился воочию, что там творится кошмар, и признал свою неправоту.
— Я же всего этого не вижу, Гайти! — виновато вздыхал он, ведя их с Ноиро какими-то нехожеными путями, доступными только обслуживающему персоналу станции. — Клиника для психов!
Разговор с машинистом электрички до Тайбиса был недолгим, и рабочий проводил их к заднему электровозу.
— Только там ни сесть, ни лечь, — предупредил он.
— То же самое и в вагонах, — вяло махнула рукою госпожа Сотис. — Там еще и нечем дышать, знаете…
До Тайбиса было шестнадцать часов езда по ночной пустыне. Гайти забралась на высокий стул, напоминающий насест и прикрученный к металлическому настилу пола, и поставила ноги на отключенную приборную панель. Окошки здесь были странными: чтобы смотреть через них перед собой на дорогу, нужно было заглядывать сверху, стоя. Иначе в поле зрения попадало только небо.
Ноиро устроился на каком-то ящике в углу кабины машиниста и задремал. Состав плавно покачивало на рельсах.
— Может быть, не нужно тебе потом возвращаться в Кийар, Ноиро? — помолчав пару станций, не выдержала мать.
Молодой человек вздрогнул и с трудом разлепил набрякшие веки.
— Мам… — он потер лицо. — Я же уже говорил, что не могу оставить Нэфри и госпожу Иссет. Да и кто присмотрит за нашим домом? Ты же сама знаешь, сколько сейчас мародеров — по ним Тайный Кийар плачет горькими слезами…
— Да и Святой Доэтерий с ним, с домом. И Нэфри своей ты теперь ничем не поможешь, раз она в подземелье… Подумай, каково будет нам с Веги.
— Я буду отзваниваться. Каково будет мне, если я сбегу?
Она тяжко вздохнула, еле-еле угадывая в полутьме исхудавшее лицо сына.
— А ты все практикуешь эту шаманистику…
— Нет, не до того…
— Ой, не ври мне, пожалуйста! Будто я не слышу, как ты орешь по ночам.
Ноиро опустил голову. Он слушался запрета Та-Дюлатара и со дня их последнего разговора в сельве не покидал свое тело ни на мгновение. Ему хотелось бы узнать, где сейчас Учитель-Незнакомец и что с ним, но он не смел нарушить приказ, не имея достаточно веского повода. А кошмары снились ему независимо от выхода в «третье» состояние, изредка очень удачно под это состояние маскируясь и не позволяя разобрать, где сон, где явь, а где внетелесное существование.