Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Шрифт:
— Розамунда!
— Королева!
— Ура Розамунде!
— Слава леди Розамунде!
Во дворец мы вернулись в повозке, сэр Жерар вышел навстречу едва ли не раньше барона Эйца, лицо непроницаемое, но чем-то доволен, это я различать уже научился.
Я распорядился:
— Сэр Жерар, подберите для леди Розамунды соответствующие ее рангу и положению покои.
Мне показалось, что на его стиснутых губах проступило некое подобие улыбки.
— А ее предыдущие не подойдут?
— Наверное, — пробормотал я. — Уже и забыл,
Она в удивлении вскинула брови.
— Зачем? Я посижу на пиру, а затем отправлюсь к мужу!
— Он еще не муж, — напомнил я, — а жених. Но, неважно, по штатному расписанию вы обязаны присутствовать на всех приемах, приемчиках и приемищах, а также пирах и гульбищах… это я в классическом смысле, когда чинно гуляют по аллеям и перемывают кости руководящим товарищам. А вы что подумали?
Она фыркнула:
— Я не представляю, что можно подумать! Подскажете?
— Нет, — отрезал я. — Хоть вы и королева, но подрасти не мешает. Да вообще-то я и сам не знаю. Я скромный, слыхали?
— Только от вас, — заверила она, — зато часто.
— Сэр Жерар, — спросил я строго, — почему вы ее еще не увели?
— Можно под конвоем?
— А как же еще? — изумился я. — Вы же видите, это не женщина, а гарпия!
— Тогда вызвать сэра Растера? — предложил он.
И, не ожидая ответа, сдержанно улыбнулся, поклонился новой королеве турнира, одновременно указывая, в каком направлении идти, будто она не помнит. Розамунда гордо взглянула на меня и пошла, надменная и красивая, уже подобрав несколько другую манеру общения.
Часть вторая
Глава 1
Конечно, это звучит глуповато, но я в самом деле только в Варт Генце и в Скарляндах начал соображать, как создается государственность. Одно дело захватить, наклонить и ограбить королевство, можно даже стать королем, другое — создать государственность.
И сейчас, находясь в Сен-Мари, я каждый день интересуюсь, как там с подготовкой профессиональной армии, во главе которой я выйду из Сен-Мари и двинусь на Север.
Заглянул сэр Жерар, лицо озабоченное, но не решился потревожить сюзерена, как будто не могу водить пальцем по карте, когда кто-то стоит и смотрит.
— Проблемы?.. — спросил я сердито. — Недопоставки строевого леса для кораблей? Или парусина рвется?
Он покачал головой.
— Нет, насчет леди Розамунды…
Я поморщился.
— Господи, вам не о чем больше думать?..
— Ваше высочество, — возразил он. — Она будет сидеть с вами рядом! Значит, должна соответствовать. Это важно!
— Не важнее, — отрубил я гордо и величественно, — чем качественная парусина для флота. А в чем дело? В дверной проем не проходит после обеда?
— На завтра у нее свадьба, — напомнил он. — Как быть?
— А какие варианты?
— Их у нас есть, — ответил
Я отмахнулся.
— Пусть сама решает. Я с удовольствием лезу в чужую жизнь, но не тогда, когда могут обвинить во вмешательстве.
Он поклонился.
— Хорошо, ваше высочество. Так и передам. Похоже, вы знаете, что леди Розамунда выберет, потому и… о флоте изволите заботиться всеми фибрями души.
— Фибрами, — поправил я.
— А что это?
— Откуда я знаю? — огрызнулся я. — Я не оспариваю мудрость предков и всемерно уважаю традиции, обряды, старые обычаи, песни, пляски и эти… как их, ага, архитектурные излишества! Фибры — это тоже что-то архитектурное, но излишнее. Но — архитектурное! Как бы обло, озорно и зело. Не это важно, а демократия и человечность, которые гуманно требуют разрушить старый мир, а на его обломках построить наш новый с человеческим лицом, что мы усиленно и делаем. Для этого нужен могучий флот!..
Он ответил несколько обалдело:
— Да, разумеется… Так куда леди Розамунду?
— Вы же сами сказали, — напомнил я, — ее покои свободны!
Он сказал виновато:
— Ах да, вот что значит гуманными идеями разрушения старого мира заслушаться. Кстати, а мы в каком?
— В старом, — сказал я с горечью. — В очень старом.
— Ваше высочество, — сказал он опасливо, — может, не надо?
— Почему?
— Нам же в нем жить…
Я сказал красиво и гордо:
— А мы будем строить для будущих поколений! Сами же как-нибудь перебьемся на руинах прошлого.
— Ох…
— Разве, — сказал я с блеском в глазах и надрывом в голосе, — не все живут для своих детей, отказывая себе во всем?
Он помялся, сказал с неловкостью:
— Да как-то уж очень-то… жить, отказывая себе во всем. Так можно день прожить, неделю, но… жизнь?
— Вы настоящий человек будущего, сэр Жерар, — сказал я поощрительно. — Когда-то и детей перестанем рожать каждый год! Неча им жить за наш счет. Одного — для выполнения остаточного ритуала, и хватит. И можно и вообще без них, если продвинутые в будущее. В общем, мы такое Царство Небесное отгрохаем, что сами ахнем и за голову схватимся… Что встали, как буриданов осел? Арбайтэн, арбайтэн!
В городе везде рев труб, на перекрестках танцы и даже пляски, бродячие актеры дают представления, много пьяных, везде песни, народ счастлив, запишу это на свой счет, а вокруг дворца в огромных чашах полыхают огни, днем — для веселья, а ночью красиво и торжественно подсвечивают стены снизу, делая дворец страшноватым и немножко незнакомым.
На этот раз для пира по случаю окончания турнира столы накрыли в двух смежных залах. Руководит сэр Растер, даже церемониймейстер ничего не мог отыскать неверного, все получается с блеском, знаток, умелец.