Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Шрифт:
Я вызвал сэра Жерара, он смотрит с сочувствием, я сказал раздраженно:
— Да, примем меры! Но вернувшихся понять можно, там они каждый день смотрели в лицо смерти, а тут расслабились и дали волю некоторым свойствам, которые в нас вложил Змей через дуру Еву. Потому их надо снова запрячь так, чтобы некогда было на небо глянуть.
Он наклонил голову.
— Мудрое решение…
— Еще бы, — огрызнулся я. — Попробовал бы назвать дураком того, кто тебе зарплату выдает! Зарплата, это такое жалованье, только поменьше, но зато за работу.
— В бой?
— Неважно, — сказал я, — они поведут! Так что должны быть заинтересованы в высокой выучке новобранцев. А тех, кто ни на что не годен, надо будет пристроить на какие-то должности при дворе. Есть же у нас придворные должности?
Он вскинул брови.
— На какие именно, в том числе и серьезные?
— Только некоторых, — уточнил я. — Ну какую серьезную должность можно дать, к примеру, сэру Растеру, хотя он верен, предан и вообще образец рыцарского образа жизни?
— Обер-шталмейстера, — предложил он. — Или шенка.
— Шенк, — пробормотал я, — шенк… ах да, генеральный виночерпий? Вы бы еще сказали мундшенк… Ему надо не меньше, чем обер-шенк! Иным я сэра Растера и не представляю.
Он помялся, сказал самым почтительным образом:
— Леди Розамунда что-то задерживается… я по своей инициативе постарался узнать, что там и как, все-таки королева турнира как бы должностное лицо в какой-то мере, интерес к ней у канцелярии его высочества не предосудителен, а вполне закономерен…
Даже интересно смотреть, как он извивается и мнется, для него это несвойственно, по части хладнокровия даст сто очков любому лорду с двенадцатью поколениями великих предков.
— И что же? — спросил я с холодком.
Он чуть вздохнул, но не позволил себе никаких иных чувств.
— Их бракосочетание состоялось, как и планировали, в церкви на землях сэра Корниленда.
— Дальше.
— После торжественного венчания, — продолжил он упавшим голосом, — молодые удалились в имение сэра Корниленда, где и намерены прожить оставшуюся жизнь.
Я нахмурился, вряд ли это желание леди Розамунды, но я еще не настолько слетел с катушек, чтобы вмешиваться в их личную жизнь. Намерены жить там, ну и намерены.
— Совет да любовь, — произнес я, а встрепенувшемуся сэру Жерару сказал мирно: — Это пожелание счастья. У вас что-то еще?
— Ваше высочество, — сказал он вкрадчиво, — позвольте призвать во дворец на какой-нибудь праздник, это мы организуем, самых красивых женщин?
Я посмотрел на него зверем.
— Зачем?
— Вы придумали великолепную идею, — сказал он, — насчет королевы турнира. Но теперь все так быстро привыкли, что с вами рядом сидит, расточая радость, самая красивая женщина в королевстве!.. И прям не хотят отвыкать. Надо бы…
— Что?
Он смиренно опустил голову.
— Ваше высочество,
Я сказал с тоской и упреком:
— Сэр Жерар! И вы туда же? Я считал вас такой несокрушимой скалой!
— Увы, ваше высочество, все мы сокрушимы.
— А я вот нет, — заявил я.
Глава 6
По всему дворцу яркий свет, это я распорядился так, интимные сумраки не по мне, как и затемненные альковы для амуров, так что кроме люстр и подсвечников, напольных и настенных, я велел раздобыть и наладить для освещения все древние штуки, что работают без всякого масла и вообще без затрат.
Редкие придворные склоняются в поклоне, я уже научился идти мимо, отвечая небрежным кивком только избранным, но прошел недалеко, сбоку прозвучал веселый голос, полный любви и нежности:
— И чего это наш лорд ходит окольными путями?
Пахнуло солнечным теплом, как бывает только весной, когда сбрасываешь одежду и подставляешь зимнюю шкуру солнцу, да еще в постели с разогретой пухленькой женщиной.
Я оглянулся, едва не сплюнул, но лицо само расплылось в улыбке.
— Бабетта, ты чего подкрадываешься?.. Это мой дворец или как?
Бабетта вся налита щедрым солнцем, золотые волосы, золотые веснушки на здоровой коже, здоровый сочный румянец, как у доярки, умильные ямочки на щеках, вся светится ликованием, как же, меня увидела, так вот щас и куплюсь, все женщины брешут…
Но все же малость купился, заулыбался во весь рот, будто щасте свое встретил.
Она заверила радостно:
— Твой, дорогой Рич, все здесь твое! И я тоже. Правда-правда!.. Хотя я всегда была твоей, но теперь вот как-то особенно твоя.
Я спросил с подозрением:
— А что особенного теперь?
— Все, — заверила она, — что пожелаешь!
Я пробормотал озадаченно:
— А что, есть что-то еще?
— Наверняка, — сообщила она, — я же вижу по твоему лицу, что много чего еще есть и все-то ты знаешь! И мне можешь рассказать и показать, такой наивной и простодушной!
— Бабетта, — сказал я предостерегающе, — сегодня же отдам приказ стрелять, если явишься вот неожиданно. Видишь вон там арбалетчика? И еще вон там?
Она запротестовала свежим милым голоском:
— Рич, я никогда не поверю, что ты отдашь такое зверское повеление!
— Почему? — изумился я. — Ты ущемляешь мое достоинство сатрапа. Здесь все вертится по моему желанию, но ты являешься откуда-то и попираешь…
— И что, нарушаю что-то? Рич, да они меня даже не замечают! Думаешь, почему даже не взглянули?
Я посмотрел по сторонам, придворные бросают на меня любопытно-озадаченные взгляды, проходят с поклонами, и в самом деле, никто даже не мазнул взглядом по Бабетте.
— Так, — сказал я тихо, — иди за мной, а то удавлю прямо на месте. Я выгляжу как сумасшедший?