Ричард Длинные Руки – герцог
Шрифт:
– И дать в рыло тому, – прошептал барон, – кто бросится наперехват.
Я удивился:
– Барон, мне прискорбно такое слышать! Вы поступали так грубо?
– Нет, – признался он, – но так поступали со мной… Ваша светлость, а нельзя его заклятием?
Я развел руками.
– У меня вообще не бывает заклятий. Я не колдун, я паладин. У меня только защитные, лечебные и ретирадные.
– Жаль, – сказал барон.
Он с трудом поднялся, вытащил меч и посмотрел на меня. Я кивнул, разрешая. Граф тоже
Меч тускло блеснул багровым на фоне пламенеющего неба. Раздался хрустящий удар. Граф охнул и пригнулся, над головой пронесся обломок острой стали.
Барон тупо смотрел на рукоять в ладонях. Я сказал поспешно:
– Это не ваша вина, барон! С подлыми заклятиями бороться честному человеку трудно.
Граф поднялся на четвереньки, глаза огромные, посмотрел на небо.
– Ваша светлость… Эта сволочь сказала, что с заходом солнца три камня откроют проход полчищам гнусных тварей ада?
– Да, – ответил я.
– Так солнце уже заходит! – взревел он.
Я не успел слова сказать, как барон с хриплым криком ярости ринулся вперед, ударился грудью о камень. Тот качнулся и тяжело скатился с каменной плиты.
Граф сделал движение остановить, но покрытый знаками шар покатился по склону все быстрее и быстрее. На камнях подпрыгивал, падал в траву, дальше только по исчезающим стеблям видно его путь. Дважды вздрагивали и трепетали тонкие березки, наконец совсем исчез из виду, только еще раз вылетели на пути из кустарника вспугнутые птицы, донесся слабый плеск и чавк, затем все стихло.
Я быстро посмотрел на горизонт, верхний краешек солнца ярко блеснул, словно пустил зайчика в глаз, и сразу в мире стало уныло и багрово.
Граф прошептал хрипло:
– Успели?
– Надеюсь, – ответил я без уверенности. – Спасибо, барон. Гениальность – в простоте. А я дурак. Вот как важно вводить в советы мудрых совсем юных и желторотых! У них свои оригинальные методы, которые мудрым и в головы не придут!
Барон сказал убито:
– Нет, я все-таки… не умен. Вы меч сохранили.
Граф сдержанно улыбнулся, похвалы все любим, сказал деловито:
– Как я понял, им надо все три… иначе не получится открыть врата?
Барон сказал с нажимом:
– Я все-таки спущусь и попробую выловить в болоте. Там неглубоко. Приведу с собой кузнеца с его молотобойцами.
– Не успеете, – сказал я. – Ночь… Внизу уже темно. Завтра разве что изничтожите.
Барон посмотрел истово, на лице пламень веры, расправил плечи.
– Ваша светлость, я останусь там и ночью. На всякий случай.
– У болота? – изумился я.
Он кивнул, голос прозвучал очень серьезно:
– Как я понял, те твари могут попытаться найти и встащить на прежнее место. Если придут, я сумею их встретить.
Граф тяжело вздохнул.
– Он прав, ваша светлость. Я останусь с ним. Если все пройдет хорошо, ничего с нами не случится. Разве что комары напьются нашей крови, а тут они громадные, сволочи.
– А если, – спросил я, – те темные гады догадаются, где искать зачарованный камень?
– Два меча лучше одного, – ответил граф кратко.
Я посмотрел на небо, слабый свет поднимающейся из-за леса луны озаряет облака, внизу земля серебрится легким призрачным туманом, похожим на жидкий свет. Звезды становятся ярче, а воздух прохладнее.
– Пробуйте, – разрешил я. – Хорошо бы на всякий случай сбросить с холмов и остальные два… но уже не успеваем. Разве что завтра с утра можно бы… Но вообще-то важна не сама ночь, а полночь. Тогда успеем. Граф, вы какой выбираете?
Граф не сразу сообразил, о чем я, а когда понял, поспешно поклонился.
– Ваша светлость, выбирает старший по титулу.
Я вздохнул.
– Вот уж не думал, что и здесь проблема выбора. Трудно быть христианином…
– Что делать, ваша светлость. Герцог – вы.
– Хорошо, – сказал я, – мой холм слева, ваш – справа. Если камень там такой же, можете привязать к седлу и тащить в замок. Надеюсь, молотобойцы сумеют разбить на сотни осколков. Раскидаем по белу свету, у волшебников слюней не хватит склеивать.
Он произнес с твердостью:
– Жилы порву, но сделаю!
У подножия холма глубокая тень, багровое небо там, наверху, а здесь чернота, почти ночь. Я пронесся по лощинке, как бегущий от собак олень, почти с разбегу взбежал на второй холм, этот пониже, так показалось, или склон более пологий.
В груди тревожно ноет, хотя вроде бы на эту ночь мы вражеские планы вторжения сорвали. Не сразу позволил себе понять, что боль там из-за Илларианы. Стараюсь думать только о деле, о спасении мира, но как-то у нас получается, что одна женщина становится важнее всей вселенной. Это же плохо, я веду себя, словно всего лишь примитивный мужчина, самец, а не человек с запросами…
Этот колдовский камень устанавливали, видимо, первым. Не просто взгромоздили на гранитную плиту, но и чем-то укрепили, словно приклеили или срастили с основанием. Над первым всегда трудятся дольше, это потом все на поток…
Я пробовал так и эдак, наконец приволок большую глыбу и, действуя как тараном, после множества ударов услышал треск. Каменный шар качнулся и, сверкнув свежим сколом, тяжело упал на землю.
– Ненавижу колдунов, – пробормотал я, дыхание стало горячим, как у дракона, – ничего, инквизиция и здесь поработает… Весь мир насилья мы очистим…