Ричард Длинные Руки – монарх
Шрифт:
– Армия у них многочисленная, – согласился я, – расходы на военные действия у нас возрастут в разы. А с каждым днем, в смысле, эпохой, убивать все дороже… Та-ак, садитесь за стол, нет-нет, пировать и не надейтесь, займемся калькуляцией. Дело это скучное, но весьма нужное. Война – это математика и статистика. Любые расходы нужно сводить к минимуму.
Они сели, оба настороженные, от меня часто слышали незнакомые слова, но в слове «калькуляция» какой-то неприятный звук вроде лязга ножниц.
Альбрехт осторожно спросил:
– Ваше
Я прервал на полуслове:
– Все потом. Сперва самое важное. Сколько уходит средств, чтобы лишить жизни одного вражеского воина? А так как мы гуманисты и делаем вид, что вовсе не убиваем живых людей, то будем называть, как уже предлагал, живой силой противника.
Норберт спросил сумрачно:
– А что тогда неживая?
Альбрехт ответил за меня:
– Видимо, замки, крепости… а также зомби. Хотя насчет зомбей не знаю. А вот тролли – точно живая сила.
Норберт отмахнулся.
– Тролли еще какая живая! Даже живучая. К счастью, они есть только в нашем войске. В общем, Ваше Величество, чтобы убить одну единицу живой силы противника, нужно затратить около семидесяти серебряных монет. Это не строгий расчет, это из опыта.
Я охнул:
– Почему так дорого?
Он прикрыл глаза, губы подвигались, будто читает молитву, но мы-то знаем, какие молитвы у нашего начальника внешней разведки.
– С учетом вербовки, подготовки, обмундирования, вооружения…
– Ежемесячного жалованья, – напомнил Альбрехт.
– Ежемесячного жалованья, – согласился Норберт, – расхода на закупку и подвоз в военные лагеря продуктов, амортизацию телег, компенсации родителям за обесчещенных девиц, что рисковали гулять слишком близко возле лагерей… В общем, получается даже больше. Чуть ли не под сто. Но мы привычно недоплачиваем, весь мир такой, все кому-то что-то должны и обязаны, а все вместе – Господу.
Я сказал с огорчением:
– Какое же это дорогое удовольствие – война. Семьдесят монет! И то, если экономить… А если дешевле?
Они оба задумались, Альбрехт предположил:
– Очень хорошо показывает себя оснащение армии вашими луками. У них и дальнобойность, и проникающая способность… Если использовать чаще, из-за спины бронированной пехоты, разумеется, стоимость убитого сен-маринца точно упадет на пару монет.
– Хорошо-хорошо, – сказал я с одобрением. – Пара монет это немало в масштабах армии!.. Давайте еще! Ну, думайте, думайте.
Норберт сказал брезгливо:
– Можно чаще использовать ловушки. Если вырыть глубокий ров с торчащими внизу кольями и заманить в них пехоту противника, то это снизит себестоимость каждого убитого на порядок. Ну, не на порядок, а почти вполовину. Правда, всю армию так не заманишь, но все же от шестидесяти восьми можно смело отнять еще три монеты.
Альбрехт добавил:
– А если сдуру погонится рыцарская конница, то стоимость упадет еще монет на пять-семь. В общем, каждый убитый сен-маринец нам обойдется в пятьдесят монет.
– Хорошо-хорошо, –
Норберт пробормотал:
– Нужно чаще использовать в нашей армии троллей. Они обходятся дешево, а урон наносят огромный. Если применять их постоянно, то убийство каждого сен-маринца… э-э… каждой единицы живой силы противника снизится примерно на десять монет!
Я потер руки.
– Прекрасно, просто прекрасно!.. Это получается, затратим только сорок монет?.. Так, граф, а что вы замолчали? Вдохновение кончилось?
– Тролли, – сказал Альбрехт, – в самом деле просто здорово. Но если использовать в военном деле колдунов, что умеют бросать огненные шары… это снизит себестоимость еще монет на пять. Все потому, что бросают издали, шары прожигают в рядах… живой силы целые полосы!
Я воскликнул радостно:
– Тридцать пять золотых?.. Еще чуть, война станет рентабельным делом. А кто придумает, как снизить еще больше?
Альбрехт сказал задумчиво:
– На реке Герная есть громадная плотина. Если устроить поле битвы там, а когда враг подойдет первым и займет позиции, разрушить дамбу! Всю армию вода сметет и утопит. Тут, можно сказать, себестоимость убитого падает до тридцати монет.
Я хлопнул себя по бокам.
– Это здорово. Правда, плотину жалко, она и пару сел смоет, ну да ладно, отстроятся. А бабы новых нарожают. Поздравляю, граф!
– Если бы еще такого мага, – сказал Норберт со вздохом, – чтобы мог сразу все войско врага прихлопнуть!.. Тогда вообще каждая живая единица сен-маринца обошлась бы…
– Это запрещено, – возразил Альбрехт.
– Да, – согласился я, – оружие массового поражения… не применяется, хотя и очень хочется. Церковь против.
– А как-то договориться с нею?
– Нужны веские доказательства, – сказал я, – что живая сила либо уже неживая, либо язычники. Или хуже того, еретики. Тогда да, церковь разрешит… А между своими пользоваться таким оружием… гм… в прошлый раз допользовались. Пришлось папе римскому по всей Европе разрешить многоженство, дабы заново населять землю.
Альбрехт сказал с сожалением:
– Да, сен-маринцы не язычники, хотя почти еретики. Однако снижение себестоимости одного человека до тридцати монет уже хорошо.
Я поднялся, сказал веско:
– Вы тут подумайте, вдруг да сумеем удешевить стоимость человеческой жизни еще хоть немного. Желательно, до двадцати монет. Если нам будет обходиться дешевле, чем противнику, выиграем любую войну! В общем, продолжайте калькулировать. Войну выигрывают не полководцы, а бухгалтеры.
За пределами шатра свежий ветерок и знойное солнце, не такое крупное, как в Сакранте, зато раскаленное добела, так и чувствую его горячую поглаживающую ладонь на щеке.