Ричард Длинные Руки – монарх
Шрифт:
– Но особо дразнить его не стоит, – предостерег Альбрехт. – Кто знает, вдруг да император там уже разобрался?
Я сказал нетерпеливо:
– Не будем терять время, его у нас почти нет. Граф, вы к Тоннелю!.. Узнать и доложить. Дело серьезное, могут понадобиться ваши дипломатические способности. Барон, выберите лучших, вы тоже к Тоннелю, а дальше на ту сторону. Возможно, я вас догоню.
Норберт сказал хмуро:
– Ваше Величество, не вляпайтесь в неприятности. Вы теперь король, а не какое-то его высочество.
– Встретимся
Издали долина Отца Миелиса кажется идеально ровной, только в самой середине небольшой пупырышек, именно там я и посадил на вершине зернышко скардера, который я упрощенно называю маяком, хотя это вряд ли маяк или только маяк.
По обе стороны крупные и быстро развивающиеся города Штайнфурт и Воссу, отец Дитрих из обоих призвал половину священников, теперь те постоянно ходят крестным ходом вокруг холма, а другие творят молитвы перед группами любопытствующих или встревоженных горожан, прибывших посмотреть, что здесь творится.
Сердце затрепетало, я задержал дыхание. На вершине холма, больше похожего на огромный каравай хлеба, грозно и страшно поднимается уже высокая, ярдов в пять, абсолютно белая глыба, грозно поблескивающая острыми гранями, по форме похожая на сильно удлиненную сосновую шишку из металла.
Охрана рассредоточена редкой цепью вокруг холма, но, к счастью, никто не ломится взглянуть на страшную вещь вблизи.
Священники медленно идут по кругу вокруг холма, все в темных плащах с надвинутыми на лица капюшонами.
Я подъехал ближе, поинтересовался с высоты седла:
– Святые отцы, я король Ричард, если еще не узнали. Мне нужно повидаться с отцом Дитрихом.
Священники меня проигнорировали, продолжая читать молитву, церковь выше любых королей, только один, помоложе, поднял голову, явно еще не проникся клановым духом.
– Ваше Величество, – ответил он почтительно и совсем юным голосом, – архиепископ Сен-Мари, прелат Его Святейшества, верховный инквизитор, примас всей Армландии, Турнедо, Варт Генца и Скарляндии, святой отец Дитрих сейчас в часовне…
Он указал взглядом на деревянную часовню, свеженькую, собранную наверняка воинами за пару часов.
«Молодец», – сказал я ему взглядом. И мне ответил, заслужив мой одобрительный и теперь уже королевский взгляд, и священникам показал, что он с ними, вон как щелкнул по носу этого королька, посмевшего назвать великого инквизитора всего лишь отцом Дитрихом.
Бобик ринулся к часовне, как только услышал сметливого священника, все понимает, толстомордик. Но вбежать туда не посмел, быстро запоминает наши тонкости этикета. А когда мы прибыли с арбогастром, уже сидит на широкой заднице и делает вид, что и живет здесь, а мы с конем какие-то понаехавшие.
Из часовни вышел худой священник со строгим лицом, вздрогнул, увидев огромного Бобика, что начал рассматривать его с интересом, увидел меня, я уже покинул седло, степенно поклонился.
– Сэр Ричард…
Большинство духовных лиц продолжают называть меня по имени, подчеркивая, что для церкви неважны титулы, все люди от Адама, и только добавляют «сэр» для учтивости.
– Святой отец, – ответил я так же вежливо, это проще, чем сперва выяснять его церковный титул, – верховный инквизитор сейчас там внутри?
Его суровое лицо чуть-чуть, совершенно неуловимо, потеплело, я понял, что он тоже инквизитор, а доволен потому, что я из всех званий отца Дитриха упомянул именно его должность дознавателя, все-таки само слово «инквизитор» означает «следователь».
– Он там, – ответил он сухо, но я понял, что это не сухость в отношении со мной, а просто за годы работы следователем такого насмотрелся и наслушался, что теперь и вид у него инквизиторский, и голос, и манеры. – Беседует с Господом.
– У него хороший собеседник, – согласился я. – У Господа, кстати, тоже.
Губы священника чуть дрогнули, что могло означать улыбку, он поклонился и прошел мимо. Бобик проводил его обвиняющим взглядом и горестно вздохнул, так безумно давно никто не бросал ему бревнышка.
В часовне прохладно, я переступил порог. В небольшом тесном зале отец Дитрих сидит спиной ко мне, я остановился и прислушался, хотя это, конечно, нехорошо, но как много интересного можно узнать, а главное, полезного!
Похоже, отец Дитрих говорит не с Господом, голос хотя и вежливый, но без особого почтения, обычный деловой разговор, вот только зря я напрягал свой музыкальный и прочий слух, общение идет на латыни, а здесь я не силен, хотя пару слов узнал, но узнал в том смысле, что как-то слышал в крылатых фразах, а то и сам произносил, не вдаваясь в то, какое из них что значит.
Отец Дитрих услышал мои нарочито громкие шаги, быстро свернул разговор, обернулся, глаза очень живые, явно разговор шел неплохо.
Я преклонил колено.
– Отец Дитрих…
Он перекрестил мою склоненную голову, я поцеловал его руку и поднялся.
– Отец Дитрих, у меня такой камень с души! Прям с грохотом. Даже земля дрогнула.
Он кивнул.
– Понимаю. Я тоже радуюсь и надеюсь, что хотя бы эта часть пойдет по плану. Твой маяк растет…
– Наш маяк, – уточнил я. – Я только отыскал зернышко, а выращиваете вы, отец Дитрих. Эх, знать бы, сколько оно еще расти будет!
– И успеем ли, – добавил он трезво. – Как я понимаю, не начнет сообщать о себе, пока не… созреет. Бабочки и пчелы не летят на цветок, который еще не распустился, а только когда раскроет лепестки и сообщит всем о себе.
– Хорошая аналогия, – поддержал я. – Но будем надеяться. Ничего другого не остается. Теперь узнать бы, что из себя представляет сам Маркус… и чем с ним бороться! Вряд ли лобовая атака рыцарской конницы что-то даст… Охрана холма не слишком жидкая?
– Я уже запросил еще две тысячи человек, – сообщил он, голос сразу стал суше. – А тех, что были, пришлось отдать в помощь инквизиторам.