Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Метатрон, - пробормотал я.
– Человек по имени Енох сумел стать выше всех ангелов, архангелов, серафимов и херувимов.
– Заслуги, - обронил он значительно.
– Господь создал мир, в котором за заслуги можно подняться выше всех высокорожденных. Удивляет?
– Ничуть, - ответил я.
– Это мягкий намек, в каком направлении должно двигаться общество.
– Людское?
– А что, есть другие? Ах да, еще муравьи, люди насекомьего мира…
В центре небосвода засверкали золотые огни, слились в один большой, а из него
Семь ангелов с трубами посмотрели на Михаила в ожидании. Я почему-то полагал, что тот оглянется на меня за сигналом, но архистратиг просто кивнул им, и они вскинули золотые трубы, приложив раструбами к пухлым девичьим губам.
Раздался чистейший звонкий и такой музыкальный звук, от которого моя душа вздрогнула, словно услышала Моцарта, тот обожал сочинять марши, а это именно красивый и торжественный марш, заставивший кровь вскипеть, а пальцы задвигаться в поисках рукояти меча.
Михаил картинно вытащил из великолепных ножен короткий римский гладиус, украшенный золотом по рукоять, вытянул руку, указывая невидимую цель впереди.
– Вперед!
– крикнул он мощно.
– Господь устами Христа сказал, не мир он принес, но меч!.. Там победим же сим!
Он все-таки оглянулся на меня, на лице подозрение, словно обязательно найду над чем приколоться, но я со стучащим сердцем вскрикнул:
– Бяше!.. Бяше, архистратиг!.. Сим победиши, ибо лепо бяше! Надысь ендова!
Он кивнул с удовлетворением, а многомиллионное сверкающее в небе облако из ангелов ринулось к порталу, на лету сжимаясь в узкий луч, какое же это удобство, когда нет массы, в самом деле могут все поместиться на острие иглы.
Азазель как угадал мои мысли, поморщился, шепнул:
– Не хочу портить торжественность момента…
– Ну?
– спросил я тоже шепотом.
– Только не пытайся представить, - сказал он тихо, - что на той стороне.
Я честно попытался не представлять, но сразу же возникла жуткая картина, где ангелы в тесноте и давке торопливо облекаются плотью.
– Ну ты и гад, - сказал я, - мог бы предупредить.
– А зачем?
– спросил он.
– Как-то не очень жалую Михаила.
– То Михаил, а то люди… гм, ангелы…
– Все погибшие в давке, - пояснил он хладнокровно, - через несколько дней получат новую жизнь.
– А-а-а, - сказал я, - тогда пусть Нью-Ходын-ка, не жалко. Только бы отсутствие задавленных не сказалось на битве!
Он вскинул брови:
– У Михаила сорок девять миллионов! Думаешь, не пошлет их в бой всех до единого?
– Иначе не умеет?
– Не пробовал, - пояснил он.
– В той первой битве ангелов всего было около сотни. Треть свергли. Значит, под началом Михаила было не больше семидесяти голов. А сейчас, когда под его дланью, вернее, крылом, сорок девять миллионов,
– Как у сержанта, - закончил я.
– Что-то сражение начинает казаться все интереснее. Люблю эпические битвы! Просто обожаю. Только место трудно выбрать удобное, чтобы охватывать взглядом все, и чтоб не дуло, и песок и слюни не летели в фужер с вином.
Он спросил с сомнением:
– В самом деле не жаждется? Люди ж такие драчливые…
– Баба с воза, - сказал я, - кобыле легче. Пусть вся слава достанется Михаилу, мне такая слава не нужна… хотя, конечно, не помешала бы. С другой стороны, она какая-то не совсем применимая к сельскому хозяйству. А другая зачем? Да и вообще среди здорового населения черти куда популярнее, чем попы.
Он посмотрел с живейшим интересом:
– Приходится и такое учитывать?
– А как же, - ответил я.
– Как отец народа, я должен знать, чего хочет народ, чтобы ни в коем случае не дать случайно.
– Почему?
– Народ нельзя баловать!
– объяснил я.
– А то вырастет черт-те что и сбоку бантик. А нам нужны строители и созидатели. А не всякие там либеральные вольнодумцы. Полагаю, одного на все королевство хватит!
Он спросил, хитро сощурившись:
– Конечно, им будешь ты?
Я сказал с одобрением:
– Азазель… чувствуется, что ты пожил среди людей.
Он хмыкнул:
– Пожил? Да я несколько раз становился королем и трижды - властелином мира!..
– И… как?
Он посмотрел искоса:
– Что-то опасливо спрашиваешь. Догадываешься?
– Увы, - ответил я, - что-то чую своей мохнатой черствой душой. Хотя насчет того, что все не так просто, как выглядит издали, да еще сбоку снизу наискось, догадывался давно. Но тебе вообще-то виднее. Трижды властелином мира? Обалдеть!
Он сказал скромно:
– Правда, тогда мир был несколько… поменьше.
– Но все равно!
Он кивнул:
– Лучше и не пытайся.
Меня передернуло с головы до ног.
– Ни за какие пряники! Мне достаточно и чужого опыта.
– А вот мне оглядываться было не на кого, - сообщил он.
– Так что прогорели крылья по самой полной. Как думаешь, Михаил справится за сегодня? Или растянет на неделю?
Я подумал, ответил с настороженностью:
– Думаю, мятежники подготовились хорошо. Пусть мы разоблачили их чуть раньше срока, однако… не могут слишком уж…
– Ты прав, - сказал он.
– Михаил победит, но с большими потерями.
– Пенять будут?
– Нет, - ответил он, - у нас строгое подчинение.
– У них, - уточнил я.
– У них, - согласился он со вздохом.
– Вертикаль власти, - сказал я понимающе.
– Мне такое тоже нравится. Сам ввожу ее для себя. Нет, не для себя лично, а все для народа, для общества! Правда, медленно и осторожно. С диктатурой нельзя перебарщивать! Диктатура - это нехорошо, но необходимо. Потому мне можно, другим нельзя.