Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
Он отшатнулся, побагровел, сказал с возмущением:
– Лилит!.. Но он смертный! Нам не ровня!
Лилит собралась сказать что-то резкое, но я, не вставая с места, дотянулся до рукояти меча, поставленного у изголовья.
– Парниша, - сказал я ласково, - а давай-ка я укорочу твой язык?.. Чисто по-человечески, вместе с головой.
Он отшатнулся, глаза полезли на лоб:
– Что-о?
Я произнес с нарастающей угрозой в голосе:
– Мы же, люди, такие неуклюжие, промахиваемся часто. Потому у нас цивилизация, а у вас говно какое-то.
У него глаза стали, как у совы, а я медленно потащил из ножен блистающее лезвие длинного рыцарского меча с кровавым рубином Вельзевула в навершии рукояти.
– Что… но как же…
– Брысь, - велел я, - пока я, понимаешь ли, добрый. Но я не всегда добрый. Сказать по правде, я редко добрый. Скажи спасибо Лилит и… выметывайся.
Глава 6
Он в самом деле смотрел остановившимися глазами на мой меч и, медленно бледнея, начал понимать, что жизнь не совсем такая, как ему сказали, пятился к двери.
Когда его буквально выдуло прочь, я поинтересовался великодушно:
– Молодой, што ли?
– Совсем еще мальчик, - согласилась она.
– Ему еще и двухсот лет не исполнилось.
– Щенок, - согласился я.
– Только из яйца вылез… Пропадет ни за грош. Недавно стал вашим?
– На днях, - сообщила она.
– Узнал о заговоре Алфофаниэша, проникся, сам пришел и попросился жить и умереть с ними.
– Пока сердца для чести живы, - сказал я, - Алфофаниэшу отдадим души прекрасные порывы… Конечно, этот ангелок не сам узнал о заговоре, в небесном легионе умело работает пятая колонна. Но все равно пропадет малыш…
– Почему? Мы же все не пропали?
Я помолчал, посмотрел внимательно.
– Уверена?
Она насторожилась.
– Ты в каком смысле?
– Ого, - сказал я довольно, - уже и оттенки смыслов понимаешь! Ну да, ты одна из первых, жизнь тебя подергала за уши, чему-то научила. Но и ты не чувствуешь, что пришло иное время, верно?
Она спросила сдавленным голосом:
– Какое? То, в котором ангелы начали погибать от руки человека?
– И это тоже, - согласился я.
– Понимаешь, я постоянно слышал, что ангелы сильнее, красивее, величественнее и неизмеримо могущественнее человека. И с чем, конечно, согласен. Но это не значит, что они лучше.
Она спросила с недоумением:
– Но если они сильнее…
Я отмахнулся:
– Любой бык сильнее человека! Но управляет им человек. Я все лучше и лучше понимаю смысл этой гениальной вообще-то фразы, что человек создан по образу и подобию Творца.
– Ох, - сказала она.
Я ответил с упрямством:
– Потому человек уже творец, хотя пока и ма-а-а-ахонький, мельче муравья, если смотреть сверху. А вот ангелы изначально были созданы слугами!.. В отличие от человека, которого даже Создатель ничего не может заставить сделать.
Она растянула губы в невеселой улыбке:
– Верю. Потому и решил вас всех уничтожить, раз уж переделать никак не может.
– Да, - согласился я.
– Нашла коса на камень… Но еще не вечер, Лилит! Вернусь, доскажу. Это ж мальца за мной присылали. Он просто не успел провякать.
Она посмотрела в недоумении:
– Его посылали за тобой, а ты все со мной разговариваешь?
– Это же им нужен я, - объяснил я, - а не они мне. Пусть подождут. Так положено. Это этикет, хотя и негласный. А этот малец сейчас покорно ждет в коридоре.
– Уверен?
– Или в кабинете, - сказал я, - Азазель мог позвать, чтобы не привлекать внимания хозяина и слуг. Пусть ждет. Надо напоминать всяким там, что здесь им не там, пусть знают, что царь природы и венец творения не является по свистку.
– Кто бы ни свистел?
– спросила она тихо.
– Кто бы ни свистел, - ответил я гордо, потом понял, кого она имеет в виду, подавил приступ панической неуверенности и повторил с достоинством: - Кто бы ни свистел! Свобода воли - это не пустая декларация. Раз Творец так сказал, так и есть.
В коридоре пусто, но, протянув руку к двери кабинета, услышал строгий голос Азазеля. Сам он развалился в свободной позе в кресле и меряет уничтожающим взглядом того блестящего молодого ангела с пурпуром в крыльях, что так наивно-нагло вломился в мои покои.
Оба повернулись в мою сторону, Азазель с хитро-торжествующим видом, дескать, противника нужно давить, чтоб не наглел, а пурпурнокрылый поклонился с самым виноватым видом.
– Он уже извинился, - сообщил Азазель.
– Несколько раз. Дурак, конечно. Еще ничего не понимает.
Я буркнул:
– Недавно перешел на сторону мятежников?
– В точку, - подтвердил Азазель и перевел взгляд на ангела: - И что тебе велено?
Тот подобрался, стал выше ростом, голосок прозвучал еще неуверенно, но уже с гордостью отважных и мятежных:
– Небесный легион практически истреблен, хотя еще и близко не подступил к Цитадели!.. Ал-фофаниэш предлагает вам почетное отступление и заверяет, что не будет преследовать бегущих.
– Ого, - сказал я, - круто.
Азазель повернулся вместе с креслом в мою сторону:
– Ты ему веришь?
– Частично, - ответил я.
– Он должен говорить то, что в интересах мятежников, скрывая то, что не в их интересах. Это значит, если перевести на понятный язык, небесный легион, терпя большие потери, все еще продвигается по уровням ада вглубь. А так как ресурсов у Михаила больше, то наш архистратиг может пренебречь потерями и упрямо ломиться дальше.
– Глубже, - уточнил Азазель.
Я повернулся к немного растерявшемуся ангелу:
– Почему ты не порхнул к Михаилу? Он же вторгся!