Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
– Что место там?
– Что Вельзевул не знает, - сказал он еще злее.
– Ладно-ладно, это не спор, а мысли вслух.
– Не хочешь верить, - сказал я обвиняюще.
– Надо, чтобы и Вельзевулу досталось?.. Почему?
Он снова посмотрел косо на Вельзевула.
– А ты знаешь, почему небесное воинство выросло до сорока девяти миллионов ангелов?
– Скажи, - попросил я заинтересованно.
– Демоны в аду продолжают плодиться, - ответил он раздраженно.
– Потому при рождении каждого демона в аду на свет появляется ангел на небесах. Тебе показалось, что сорок девять миллионов ангелов слишком много? А сорок девять миллионов демонов?
Меня передернуло, словно голым выставили на морозный ветер.
– Жуть!
– То-то, - сказал он с нажимом.
– Я пройду все уровни до Шеола и глубже, где и разгромлю мятежников. Разгромлю и уничтожу. И если кто-то попробует остановить меня раньше - пусть пеняет на себя!
Он бросил равнодушный взгляд на карту, развернулся и пошел к своим троим архангелам, что сразу же окружили его и засыпали жаркими вопросами.
Азазель проводил архистратига долгим взглядом.
– Понять его можно…
– Думаешь, - сказал я, - Михаил использует новых мятежников, чтобы уменьшить численность старых?
– А тут и думать нечего, - буркнул Азазель.
– Михаил сейчас упорно избегает сотрудничества с Вельзевулом, чтобы не связывать себя никакими обещаниями. Он пройдет до Шеола и глубже с огнем и мечом, уничтожая все на пути. И хорошо, если демонов в аду останется хотя бы миллион.
Я снова зябко передернул плечами.
– По мне и то много. Правда, если не будут покидать ада, то мне все равно, сколько их там.
Он прищурился:
– Точно?
Я подумал и признался:
– Нет. Лучше, чтобы их там было не больше десятка. Ну, пусть сотня. Да, вообще-то понимаю Михаила… Одобрить не могу, я гуманист и либерал, но в душе понимаю и одобряю, как любой гуманист одобряет диктатуру, хотя вслух громко и с пафосом обличает, ибо в приличном обществе нужно почему-то и вести себя прилично, хотя и не хочется.
Он пробормотал:
– Странные вы существа. Сколько живу среди людей, всегда что-то новое. Ты как насчет похода?
Я покачал головой:
– Моя мечта - лежать на диване и смотреть на все эти походы, держа в руке не меч, а фужер с вином. Но пока не получается. Со дня на день на Землю грохнется Маркус. Мне кажется, он так огромен, что сдвинет земные пласты. Потому важнее дать бой тому, кто прибудет сверху, чем драться в аду. Тут и Михаил мог бы справиться, если бы не.
– Вот именно, - сказал он мрачно.
– Уверен, что светлые и темные не подерутся еще до того, как подойдем к цитадели Алфофаниэша?
Я молча посмотрел в сторону архангелов, у них там завязался горячий спор, а Михаил, как вижу, первый среди равных, но вовсе не монарх, прикрикнуть на архангелов и заставить отжиматься не может.
Они все оглянулись на мой мощный вопль:
– Михаил!.. Вельзевул!.. На минутку ко мне, ваши сиятельства!.. Желательно еще прояснить один момент, иначе наша грандиозная операция по ликвидации мятежников может закончиться грандиознейшим провалом…
Михаил обернулся и вперил в меня злой взгляд, полный подозрения, не пытаюсь ли в последний момент все порушить, его архангелы выглядят тоже встревоженными.
С другой стороны Вельзевул и архидемоны тоже смотрят с недоверием, ворчат, злобно поглядывают то на архангелов, то на меня, уже никому не доверяя.
Я загребающими жестами то ли велел, то ли упросил подойти обе стороны ближе, набрал в грудь воздуха перед решающей минутой.
– Предлагаю, - прокричал я звучно, стараясь, чтобы в моем голосе слышалась уверенность, - признать то, что Господь видел еще тогда, а вы узрели и убедились сейчас, в последние годы или столетия.
Рафаил сказал с мягким неудовольствием:
– Это поняли уже все. Или почти все.
Я сказал с нажимом:
– Этого мало! Мало понять. Надо дать понять, что да, поняли. Нужно сказать об этом громко, искренне, убедительно!
Михаил спросил подозрительно:
– Что… что сказать?
– Вельзевул скажет, - крикнул я, потому что в рядах архидемонов началась подозрительная возня, - что был не прав, усомнившись в действиях Творца!.. Он это уже признал, но кулуарно, а извинение должно быть адекватно оскорблению. Потому он должен извиниться не шепотом, глядя в сторону, а громко и перед всеми!
Шум стал громче, Михаил и его архангелы победно улыбались. Я вскинул руки и прокричал:
– В гражданской войне не бывает победителей, а только проигравшие! Гражданская война между ангелами… что может быть нелепей? Разве что война между людьми, но мы видим и эту непрекращаю-щуюся дурь… Так что одновременно с Вельзевулом архангел Михаил признает, что превысил полномочия и поспешил с выводами. Одно дело не соглашаться с Люцифером и счесть его преступником, другое - ударить по нему, не дожидаясь решения Всевышнего, который видит дальше и знает больше!
Вельзевул прокричал гневно:
– Пусть он извиняется первым!.. Он напал, мы только защищались!
Я вскинул руки.
– Тихо-тихо!.. Я смертный, я не ангел, вы сами избрали меня посредником, так как я ни на чьей стороне, а только на стороне людей. Для меня все вы - ангелы, красивые и могущественные. Потому предлагаю вам решить, кто и в какой форме произнесет свое покаяние.
– Покаяние?
Я отрезал:
– Думаете, покаяние придумано только для людей? Покаяние создано Господом для того, чтобы не топтаться в ненависти и старых счетах на месте, а подвести черту и двигаться дальше! Вперед, в будущее.