Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
Глава 12
Михаил покосился на мрачных архангелов, все напряжены так, словно вот сейчас готовы вступить в бой за некие идеалы. Гавриил вообще ерзает и то и дело хватается за рукоять меча, Рафаил смотрит с невыразимой скорбью, Уриил и остальные хранят молчание, такие вопросы должен решать архистратиг, на то и армия.
Наконец Михаил произнес надменно:
– Что есть будущее? Непонятное определение. Для нас есть только настоящее, ибо мы - Хранители Настоящего. Всегда!
– Прекрасно, - сказал я с энтузиазмом.
– Пусть у вас будет новое настоящее. Правильное. Никакая война не длилась бы так долго и с таким ожесточением, если бы правда была только на одной стороне!.. Вы должны признать, что те и другие были не правы. Разве не видите, именно Господь этого хочет? Точнее, хочет именно этого?
Уриэль сказал ревниво:
– Почему ты уверен, что тебе виднее, чего хочет Господь?
Я ответил скромно, даже глазки приопустил:
– Разве я не по Его образу и подобию?
Михаил сказал резко:
– Ты слишком часто об этом говоришь.
– Но это правда, - напомнил я со скромным достоинством.
– Да вы и сами, если чуть остынете, подумайте, разве Господь когда-либо одобрял войны?..
– Но Он позволяет им длиться на земле, - напомнил Гавриил со злорадством.
– Да, - подтвердил я, - но лишь затем, чтобы люди увидели неверность решения проблем с помощью войн.
– И что, - спросил Уриил, - люди увидели?
– До одних доходит раньше, - сообщил я, - до других позже, но постепенно поймут все, что выиграть войну так же невозможно, как невозможно выиграть землетрясение. Вы сами убедились, войны кончаются только для победителей!.. Те наслаждаются победой, а побежденный мечтает о реванше, копит силы, строит новые крепости, готовит новые ударные отряды… Михаил, где твои сорок девять миллионов ангелов?.. Оскорбленные и униженные тобой ангелы, низвергнутые в глубины ада, в первые же дни истребили почти половину твоего изнеженного войска в парадных доспехах!
Михаил поднялся во весь рост, прогремел:
– Нас застали врасплох!
Я крикнул:
– А теперь вы их постараетесь застать врасплох?.. А потом они вас? И сколько будет длиться эта бессмыслица?
Он умолк, архангелы все еще спорят между собой и с архидемонами, но уже не так яростно, без злобных выкриков. Мне даже показалось, что в самом деле больше стараются подыскать доводы пове-сомее, но, увы, те есть у темных и у светлых, и тоже вроде бы несокрушимые.
– Дело даже не в том, - крикнул я, - что Господь желает!.. Разве вы сами не желаете справедливости?..
Михаил сказал оскорбленно:
– Мы для того и созданы, чтобы стоять на ее страже!
– Вообще-то вы созданы не для этого, - сказал я миролюбиво, - но это хорошо, что готовы стоять и на страже. Никакая война не может быть справедливой, потому что воевать справедливо нельзя, даже если воюешь за справедливость!
Мне показалось, Михаил и Вельзевул смотрят с одинаково непонимающими лицами, я уж подумал, не слишком ли красиво я завернул, сам еще не понял, что сказал, просто звучит так весомо и многозначительно, как бы мудро, добавил поспешно:
– Но если вы поступите правильно, а правильно бывает только так, как говорю я, то вы зело узрите, что и Господь именно этого хочет и ждет от вас!
Вельзевул выкрикнул с яростью:
– Чего? Чтобы мы склонились перед Михаилом?
– Нет, - крикнул я.
– Чтобы вы с Михаилом склонились перед ним! Перед Господом! И оба признали, что тогда… погорячились. Поспешили. Один сказал, не подумав, а второй, не подумав, начал действовать. Оба не правы!.. И даже если вы оба считаете себя правым друг перед другом, то перед Господом вы не правы оба!.. И сами теперь хорошо знаете. Можете покаяться молча. Господь читает даже мысли. Ну?
Михаил и Вельзевул посмотрели друг на друга испытующе, помолчали. Я затаил дыхание, вокруг тоже стало мертвенно тихо. Краем глаза увидел бледные и восторженные лица Сигизмунда и даже Тамплиера, в самом деле величайший момент в истории мира, а главы противоборствующих партий молча стояли друг перед другом, глядя один другому в глаза, и все мы, архангелы, архидемоны и люди, видели, как меняются их лица.
Благостность я сам ненавижу, но даже на свирепом лице Вельзевула она проступила отчетливо, хоть и ненадолго, и я понял, что оба сделали то, на чем я так настаивал.
Словно устыдившись того патетического шага, который совершили, переломив нечто древнее в себе, оба отступили на шаг, развернулись и двинулись неверными шагами к своим соратникам.
Вельзевул тихонько принялся объяснять своим, что отныне последует, а Михаил шагнул ко мне и сказал со странным выражением:
– Ты столько этого добивался…
– Наконец-то ты понял, - ответил я.
– Теперь, зарыв топор войны, к новым победам?
Он взглянул на меня испытующе:
– Ты готов повести отряды в бой?
– А ты готов за меня полежать в постели?
– спросил я.
– Что?
– Нет уж, - сказал я, - веди ты. Твоя прерогатива. Я могу пойти во главе свиньи… прости, вы это животное особенно не любите, я имею в виду во главе клина. Если ты не против?
Он буркнул:
– Я могу быть против, но вы, люди, похоже, вспомнили о своей независимости. Даже от Творца! Никак не могу понять, зачем Он вам ее дал.
Я отметил миролюбиво:
– Михаил… у нас разные задачи. Вы, ангелы, умеете немного, но бесподобно хорошо! К примеру перемещаетесь быстрее скорости света, что кажется немыслимым и противоречит некоторым устоявшимся теориям, но для вас это как два пальца, а то и лбом, о дерево! А мы, как ты знаешь, разве что на лошадке пятьдесят миль в сутки… С другой стороны, нам Господь дал зачатки всего на свете, но самые крохи, так что мы, если честно, еще ничего не умеем, а только барахтаемся да разеваем голодные пасти…
Он сказал в неудовольствии:
– А еще умеете говорить долго и непонятно.
Я ухмыльнулся:
– Видишь, даже говорить не умеем по-солдатски. Итак, вторая попытка?
– Они хорошо укрепились, - предупредил он.
– Мы потеряли… я даже не знаю, сколько. Боюсь, полегло даже больше, чем мы думаем.
– Хорош архистратиг, - сказал я с уважением, - даже не знает своих потерь! Мне нравится. Что значит военная косточка!.. Наплевать на потери, главное - противника прижучить. И мы его прижучим.