Ричард Длинные Руки – принц императорской мантии
Шрифт:
Тамплиер бухнул тяжеловесно:
– Пророк, хоть и пророк, ни за что не отвечает. А король всегда виноват уже за то, что власть.
Азазель послушал, кивнул:
– Ну да, а пророк всегда немножко мятежник.
– Даже короли мечтают побывать мятежниками, - сказал я знающе.
Глава 7
Ситуация разом изменилась: бегущие в панике остатки небесного легиона все еще удирают во всю прыть, даже лохмотья армии Вельзевула отступают в беспорядке, но мы, быстро перегруппировав ряды, перешли в наступление и, ударив неожиданно обороняющим цитадель во фланг, опрокинули их ряды и, сидя на их плечах, ворвались в лагерь, где устроили жестокое избиение.
Вскоре Вельзевул понял, что произошло что-то необыкновенное, у меня откуда-то появилось могучее войско, этот непонятный Ричард снова атакует, да еще как атакует, так что надо спешить поддержать, развернул свое войско и пригнал их, израненных и вконец измученных, в расположение отрядов Матерна, знаменитого вожака римских разбойников, и Вернера фон Урслингена, самого знаменитого из кондотьеров.
Вскоре и архангел Уриил сообщил, что ему удалось остановить паническое бегство, сейчас с двумя сотнями наиболее отважных ангелов возвращается и готов встать там, где укажу.
Тамплиер пробормотал:
– Ого!.. Еще и ангелами наш сюзерен покомандует… Вообще нам житья не будет.
Сигизмунд смотрел на меня широко распахнутыми глазами и с приоткрытым ртом.
– Ладно, - сказал я покровительственно, - когда-то поймете, что нет на свете никого главнее человека… вот тогда по-настоящему станет грустно и одиноко.
Сигизмунд спросил жалобно:
– Почему?
– А пока, - сказал я, не отвечая, - тешьтесь мечтой о Старших Братьях, что наблюдают, подсказывают и обязательно спасут. Идите встречайте Вельзевула, а если такие уж ханжи, то Уриила, покажите им, где встать.
Прямо из каменной стены вышел Азазель, отряхнулся и сказал деловым голосом:
– Пусть отдыхают, я покажу.
– Щадишь чувства моих людей?
– спросил я.
– Щажу, - согласился он.
– А ты больно жестокий.
– Я их закаляю, - пояснил я.
Он вскочил на невесть откуда взявшегося темного коня, гикнул и мгновенно исчез, оставив лохматые клочья звездной ночи.
У меня плечо ноет от постоянных бросков тяжелого молота, но ворота ограды цитадели Алфофани-эша под его мощными ударами трещат, выгибаются, как парус под ударами свирепого ветра, сопротивляются, как и положено последней надежде, но все-таки их сорвало и с грохотом и лязгом внесло вовнутрь крепости.
Вернер фон Урслинген заорал ликующе:
– Вперед!.. Не щадить!.. Все на разграбление!
– Ура!!!
– пронесся ликующий рев.
Вся масса ломанулась, одержимая вполне понятным человеческим чувством убивать и грабить, во дворцах ада, все знают, хранятся несметные богатства.
Мы, трое паладинов, ворвались в числе первых, смяли охрану ворот, из дверей дальних залов в нашу сторону ринулись те, кто считал ворота несокрушимыми, я собрался встретить их ревом и натиском, однако рядом возник Азазель, ухватил за локоть:
– Быстро за мной!
– Все?
– спросил я.
– Полсотни хватит, - крикнул он.
Я распорядился:
– Сэр Тамплиер, Сигизмунд - за мной! Благородный сэр Вернер, вы тоже, возьмите с собой полсотни бойцов. Постарайтесь не отстать. Остальные пусть вычистят здесь так, чтобы души живой не осталось! Матери, вы тоже присоединяйтесь!
Азазель уже поглядывал нетерпеливо из-под арки далекой двери. Мы промчались через зал, дальше открылась крутая винтовая лестница.
– Если захватить эту башню, - сказал Азазель быстро, - цитадель взять будет намного проще!..
Вернер, не дожидаясь команды, махнул рукой своим, и его ландскнехты с лязгом и грохотом ринулись вверх по лестнице.
Я ощутил сладковатый до приторности аромат, огляделся. Из двух огромных золотых яиц на фигурных золотых ножках поднимаются легкие дымки, благовоние, здесь уж точно нанюхаюсь вволю, весь провоняюсь, в смысле, пропахну.
Раньше наивно думал, что ад - только смола и сера! Смола и сера только на первом этаже ада, в геенне огненной, там простые демоны все с головы до ног в смоле и сере, а мы уже пробились к самому сердцу мятежа, а у мятежных ангелов сложная иерархия, аристократические привычки…
Может быть, еще тайком и на арфе поигрывают? Что-нибудь божественное? Как там сказано: и лучших дней воспоминанья пред ним теснилися толпой…
– Рушим все, - велел я жестко.
– Пленных не брать, мы пока что воюем честно.
Матери, в прошлом атаман римских разбойников, молча кивнул, короткими взмахами руки послал два отдельных отряда захватить боковые выходы.
– Пленных не брать, - повторил он с некоторым удивлением, обернулся ко мне.
– А что, зачем-то берут?
– Для выкупа, - объяснил я.
– Вот Вернер фон Урслинген может объяснить.
– А-а-а, - сказал он понимающе, - это хорошо, но сложно. Лучше убить сразу - удовольствие получаешь тут же.
– Верно, - одобрил я, - разве счастье в деньгах? Плохо, когда благородное искусство войны начинает монетизироваться.
– Отдых здесь?
– спросил он.
– Люди уже не могут сражаться.
– Да, - ответил я.
– Но лагерь разбить лучше вне здания. Чтобы не захватили врасплох.
– Будет сделано!
Воины отдыхали после изнурительной битвы, я обходил лагерь, когда из красного тумана появился запыхавшийся солдат в одежде ассирийского воина, прокричал торопливо:
– Ваше Величество!.. Ваше Величество!
Тамплиер и Сигизмунд, выхватив мечи, так дружно загородили меня, что столкнулись стальными плитами могучих плеч.
Я спросил настороженно:
– Что там?
– Они хотят, - выпалил он преданно, - говорить с вами!
– Кто?
– Мятежники!..
Я пробормотал:
– Почему со мной? Я не глава наступления.
Он сказал с некоторым удивлением:
– Это верно, однако почему-то считают вас очень важной фигурой.
– Я не важная, - сказал я.
– Как раз впервые чувствую себя почти пешкой, а не фигурой. Обидно! Хотя, конечно, пешка может стать кем возжелает, если дойдет до крайности…