Ричард Длинные Руки – рауграф
Шрифт:
– Запевай!… И – в путь!
Пеший отряд выступил два дня тому, догоним его сегодня к вечеру или завтра утром. Зайчик идет подо мной гордо, косится по сторонам с благожелательностью благородного животного к простым, нетитулованным, зато Бобик носится кругами вокруг отряда, донельзя счастливый и радостный.
Из местных если кто и пугается его, то лишь из-за размеров, а то, что это и есть Адский Пес или Чудовище Ночи, под именем которого его знали в других местах, никто и представить не может, глядя на его веселую харю и озорные глаза, так и уговаривающие поиграть,
Палант привел с собой из Армландии десять тяжелых всадников из тех сорока, которыми располагал, а кнехтов, лучников и арбалетчиков пришлось оставить, слишком далеко в эту загадочную страну, зато Зольмс выехал в поход во главе элитного рыцарского полка, и Паланту пришлось принять его командование, хотя, думаю, рассчитывал быть главным, раз уж майордом почему-то не претендует на руководство.
Вдоль дороги собрался народ, орал ликующе и рукоплескал, нас забрасывали цветами. Девушки срывали с голов венки и бросали под копыта наших коней. Я покосился на гордых рыцарей, а в самом деле, почему не радоваться такому зрелищу, мы же как яркие клоуны в этом мире серой одежды, так называемой «немаркой», и каждое наше появление вносит веселое разнообразие в их повседневную жизнь.
Правда, если бы нас везли на казнь, ликования и рукоплесканий было бы еще больше…
Когда удалились от Геннегау примерно на сотню миль, сзади на дороге появилась и начала очень быстро двигаться в нашу сторону пыльная точка, оставляя за собой расходящийся след. Я не успел продумать, что же это, как заблистали искорки на доспехах всадника и на конской сбруе, и вскоре, обгоняя грохот копыт, перед нами оказался сверкающий доспехами сэр Ульрих на своем чудесном коне, про которого ходит слух, что моему не уступит по скорости.
– Сэр Ричард! – крикнул он весело. – Сэр Альвар!.. Сэр Палант!
Альвар произнес пораженно:
– На каком черте вы ездите, сэр Ульрих?
Ульрих горделиво усмехнулся:
– Пожалуй, я мог бы еще пару дней веселиться в Геннегау, а потом за пару часов догнать вас… но какое веселье без моих друзей?
Он обнялся с Палантом, старым другом, с Альваром обменялись дружескими хлопками по плечам.
Я сказал довольно:
– Сэр Ульрих, с вами мне будет не так совестно выезжать вперед на разведку. Вы будете меня, типа, охранять.
Он воскликнул с готовностью:
– Сочту за честь!.. Хотя, понимаю, охранять придется вам меня, но для спокойствия в войске…
– Вы прекрасно все понимаете, – сказал я.
Ульрих в армландских землях предпочитал, как и Палант, легкие панцири из черной кожи: гладкие, блестящие, подчеркивающие широкие пластины груди и форму разнесенных в стороны плеч, но сейчас с головы до ног блещет сен-маринскими доспехами из прекрасной стали.
Правда, Палант еще раньше его сменил свой кожаный панцирь с аккуратно вшитыми шипами из железа на стальные доспехи. Здесь, в Сен-Мари, умеют делать втрое тоньше и легче армландских, хотя не уступают по прочности… да и вообще, у моих рыцарей патриотизмом и не пахнет: все в доспехах от местных оружейников.
– Может быть, – сказал Ульрих задиристо, – проскачем малость вперед? Пусть конники сэра Норберта отдохнут?
Я усомнился:
– Вот так сразу?
– А что?
– Ваш конь все еще не устал?
Он ухмыльнулся:
– Так вы почти не отъехали от Геннегау. Это для нас даже не прогулка.
– Ну смотрите, – сказал я.
Он вскрикнул, из леса на опушку выметнулся огромный пес с горящими красными глазами, сам размером с пони, а в пасти исполинская рыбина, что все еще бьется и пытается вырваться.
Пес несся к нам гигантскими прыжками, Ульрих побледнел и суетливо дергал рукоять меча.
– Не советую, – сказал я благожелательно. – Р-р-р-разорвет…
Бобик подбежал и, не видя Растера, которому всегда отдавал добычу, посмотрел на меня с упреком.
Я указал на Ульриха:
– Вот он вместо твоего друга…
Ульрих едва не упал с коня, когда Адский Пес начал совать ему рыбину. Альвар, уже знакомый с Бобиком, посоветовал:
– Возьмите, сэр Ульрих. А то обидится.
Ульрих, бледный как смерть, принял рыбину дрожащими руками, та начала бешено вырываться и несколько раз хлестнула его широким хвостом по лицу.
Бобик отступил, сел на задницу и с интересом смотрел, как человек, заменяющий сэра Растера, дерется с рыбой. К нашему общему разочарованию, сэр Ульрих ухитрился удержать скользкую рыбину, Бобик довольно оскалил зубы и огромными прыжками унесся в лес.
Ульрих передал задушенную рыбу оруженосцу, глаза и у того огромные, как блюдца, спросил шепотом:
– Чего это… он?
– Не знаю, – ответил я честно. – С ним иногда такое бывает. То таскает, как положено: оленей, кабанов, гусей ловит, а то, как сейчас, начинает рыб таскать…
Он зябко повел плечами:
– Так это ваш? То-то никто не боится. Я таких громадных еще не видел.
Я спросил:
– Так мы едем или вы раздумали?
Он судорожно перевел дыхание и ответил достаточно твердо:
– С вашего позволения…
От блеска слюдяных камней вдоль дороги и нещадного солнца я просто опьянел, и лишь когда проскакивали вдоль рощ, ненадолго оказываясь в тени, глаза чуть отдыхали от слепящего света, но кружевная тень соскальзывала с конской гривы, и снова этот невероятный блеск…
Наконец влетели в зеленый распадок между высоких и сплошь зеленых холмов, воздух показался прохладным в сравнении, мы промчались по высокой траве, распугивая огромных сказочных бабочек невероятной красоты и расцветок, подняли стадо свиней, не успев их рассмотреть, от горячей духоты воздуха горло пересохло, и вдруг я ощутил, как вокруг мир стремительно меняется…
Мы вылетели на берег реки, я жадно вдохнул влажный воздух, здесь, у кромки воды, деревья другие, толстые и самоуверенные, и трава настолько сочная, что едва не лопается от довольства, и лягушки вон сидят на толстых мясистых листьях водяных растений важные и неторопливые, с ленивым презрением поглядывая на раскаленный под южным солнцем мир.