Ричард Львиное Сердце. Король-рыцарь

Флори Жан

Ведь приход к власти Ричарда подвергал Гийома большой опасности; Генрих пообещал ему руку богатой наследницы, а восхождение на престол его восставшего сына могло лишить его не только этой надежды, но и свободы, титула маршала, даже жизни, учитывая недавние события. Его опасения удвоились, когда король, обращаясь к нему, намекнул на лошадь Ричарда, которую Гийом убил за несколько дней до этого во время побега Генриха в Шинон. Ричард считал, что Гийом хотел убить его, но ему это не удалось. Маршал осмелился уточнить правду, несмотря на опасность, которой он подвергался, противореча будущему королю Англии. Вот какими словами он описывает свою первую встречу с новым королем:

«Маршал, недавно вы хотели моей смерти и, несомненно, вы бы меня убили, если бы я своей рукой не отбросил ваше копье; это был для вас очень плохой день. Гийом ответил графу: «У меня никогда не было намерения убить вас; я еще достаточно силен, чтобы справляться со своим копьем; если бы я хотел, я бы настиг вас, как это было с вашей лошадью. Убив ее, я не считаю, что поступил плохо, и мне не в чем раскаиваться». Граф ответил ему: «Маршал, вы прошены, я не держу обиды на вас»^{8 [231]} .

231

8 Histoire de Guillaume de Mardchal, v. 9320.

Значение эпизода довольно ясно: король Англии стирал обиды и забывал жалобы графа Пуатье. Для Гийома это было большим облегчением, он мог продолжать служить и надеяться. Ричард оставил при себе этого примерного рыцаря, былого наставника его брата Генриха, и дал ему, пятидесятилетнему рыцарю, в жены

одну из самых богатых наследниц Англии, молодую, семнадцатилетнюю Изабеллу де Клэр, графиню Стригиля и Пемброка, сделав его, таким образом, одним из самых богатых баронов королевства. Не упустим существенного замечания: его отец Генрих лишь пообещал графиню, а Ричард отдал ее ему^{9 [232]} .

232

9 Gesta Henrici, II, 73; Roger de Hoveden. Chronica, III, 7; cm. также великолепный комментарий Duby G. Guillaume de Marshal ou le meilleur chevalier du monde. P. 150. Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 175-177.

Герцог Нормандии, король Англии

Успокоенные таким образом, приверженцы Генриха II переходили на сторону Ричарда чаще всего с энтузиазмом. Их можно увидеть в ближайшем окружении нового короля.

На тот момент времени Ричард был всего лишь графом Пуату; 20 июля 1189 г. он станет герцогом Нормандии^{10 [233]} , архиепископ Руана вручит ему герцогский меч и передаст знамя в ритуальной церемонии, сравнимой по форме и употребляемой для ее описания лексике с посвящением в рыцари; на самом деле речь идет о герцогской инвеституре, копировавшей коронационную церемонию западно-франкских королей” [234] .

233

10 Roger de Hoveden. Chronica, III, 3: «Ричард был опоясан мечом герцогства Нормандского»; Gesta Henrici, II, 72-73; Рауль де Дицето показывает, что Ричард получил «как меч, так и стяш герцогства Нормандского» (Raoul de Diceto. Opera historica, II, 66-67).

234

11 См. Fiori J. Chevalerie et liturgie; remise des armes et vocabulaire chevaleresque dans les sources liturgiques du IX au XIV sifecles // Le Moyen Age, 84, 1978, 247-278 et 3/4. P. 409442; Fiori J. L'essor de la chevalerie, XI-XII s. Geneve, 1986. P. 43-116.

По случаю этих церемоний Ричард проявил небывалую щедрость, которую можно расценивать как благоприятные политические шаги, способствовавшие усилению его власти. Так, Ротру, наследнику графа Першского, он дает в жены свою племянницу Матильду (дочку своей сестры Матильды и Генриха Льва, герцога Саксонского), что обеспечивает ему ценный союз для получения гарантии лучшей защиты беспокойного региона его империи на границах Мэна, значительно ослабленного последними конфликтами. Перед прибытием в Англию для получения короны Ричард принял меры относительно Аквитании, Мэна и Анжу, как для мира, так и для обеспечения безопасности своей империи, как отмечает Рауль де Дицето^{12 [235]} . Он также позаботился о безопасности Тура, в стратегической важности которого он мог недавно убедиться и который был яблоком раздора между Филиппом и Плантагенетами.

235

12 Raoul de Diceto. Opera historica, II, 66-67.

Кстати, по этому поводу Ричард встретился с королем Франции. Встреча состоялась 22 июля между Шомоном и Три. Ричард еще не был коронован, но уже проявил новый подход к старым проблемам, что приблизило его к внешней политике отца, а не к той, которую он отстаивал, будучи всего лишь графом Пуату. Филипп выдвинул те же требования, он хотел вернуть нормандский Вексен вместе с Жизором. Ричарду удалось заставить его уступить после обещания выплаты четырех тысяч марок возмещения военных затрат дополнительно к двадцати тысячам, уже обещанным Генрихом на встрече в Баллоне после поражения в Мане. К тому же он, наконец, принял обязательство жениться на Аэлис. Ничто теперь не может помешать этой свадьбе. Со своей стороны Филипп согласился вернуть своему вчерашнему союзнику все земли, недавно завоеванные с его помощью во владениях отца, особенно Тур, Ман и Шатору, кроме Грасэ и Иссудена, которые остались у короля Франции. В общем, этот договор был довольно благоприятен для Ричарда, который получил больше, чем пообещал Филиппу, в частности Жизор и Вексен. Французский хронист Ригор выразил чувства французов по этому поводу: Жизор должен быть возвращен королю Франции. Это предрекали даже знаки свыше: на следующий день после заключения этого соглашения (и Ригор заботится о том, чтобы эти два события были упомянуты в одной фразе), когда граф Пуату переправлялся на лошади и со своими людьми через деревянный мост, ведущий в Жизор, мост сломался и Ричард упал в ров со своим конем^{13 [236]} .

236

13 Rigord. Gesta Philippi regis, § 67. P. 97.

Проверив состояние своих континентальных владений, Ричард начал собираться к отплытию в Англию. Он хорошо понимал, как когда-то и его отец, что значит держать в своих руках всю власть на таком пространстве, как Великобритания. Однако ему нужно было еще решить судьбу младшего Жана, который так поздно присоединился к своему старшему брату, что все боялись за него. Конечно, Жан пришел мириться с братом, и тот отнесся к нему с «уважением»^{14 [237]} , однако неизвестно, что таило в себе будущее. Ричарду ничто не мешало предоставить ему важный удел, в частности на континентальной территории, имеющий стратегическое значение и большое количество замков.

237

14 Gesta Henrici, II, 72

Он вел себя великодушно по отношению к младшему брату; перед отбытием в крестовый поход, так как ничто уже больше этому не препятствует, он выполнил обещания, данные отцом, и 20 августа женил его на наследнице графа Глостера, несмотря на протест Балдуина, архиепископа Кентерберийского, который запретил эту свадьбу, так как они были родственниками в третьем колене^{15 [238]} . К этим владениям Ричард потом добавит четыре графства в Англии и земли в Ирландии, что будет соответствовать обещаниям отца пожаловать земли, стоящие четыре тысячи дохода. Если верить некоторым очевидцам, великодушие Ричарда по отношению к Жану было даже чрезмерным, неуместным, и многие отвернулись от младшего; многие остерегались этого брата, который ждал лишь отправления Ричарда в крестовый поход, чтобы замыслить заговор против него^{16 [239]} . Для многих размеры этих уступок такому непостоянному человеку, как Жан, свидетельствовали о намерении Ричарда не возвращаться из Святой земли и оставить королевство брату^{17 [240]} . На самом деле эти слухи пустили сторонники Жана, которые начали усиленно укреплять свои крепости. Вскоре после отъезда Ричарда многие представители знати перешли на сторону младшего брата и ополчились против Ричарда, что предвидел и предупреждал Гийом Лоншан, назначенный канцлером королевства^{18 [241]} . В действительности Ричард не доверял своему брату и земли, которые он дарил, какими бы большими они ни были, не представляли для него реальной угрозы, так как не были целостны и не обладали ни стратегической, ни военной значимостью. К тому же они не составляли то, что ценилось больше всего, — анжуйскую империю, сердце которой находилось во Франции. Недоверие Ричарда к Жану было вполне реальным, несмотря на все подарки. Он также не доверял своему сводному, незаконнорожденному брату Жоффруа,

назначенному отцом епископом Линкольна, а потом ставшему канцлером. Генрих II очень любил его и всегда отдавал предпочтение ему, а не Ричарду или Жану. Он пообещал сделать его архиепископом Йорка, что было очень почетным назначением, но Жоффруа не слишком хотел этого, так как отдавал предпочтение верховой езде, охоте и светским развлечениям, а не служению Церкви. Возможно, он не потерял надежды сыграть важную политическую роль и, вероятно, вспоминал, что Вильгельм Завоеватель тоже был незаконнорожденным, что не помешало ему стать королем Англии. Для удовольствия, а также из честолюбия Жоффруа до сих пор отказывался от любого вида назначений. Ричард тотчас же после восшествия на престол назначил Жоффруа архиепископом Йорка, которым тот стал 23 сентября скорее против своей воли. Став священнослужителем и получив высокую должность, он потерял всякую возможность добиться политической должности в мирской жизни. Что касается Жана, то перед своим отъездом на Святую землю Ричард взял с него клятву, что он ногой не ступит в Англию во время его отсутствия. Позже Алиенора освободит его от этой клятвы, при условии, что получит разрешение канцлера^{19 [242]} . Когда Ричард, сев на корабль в Барфлере, прибыл 13 сентября 1189 г. в Лондон, его радостно встретила толпа, уставшая по разным причинам от правления его отца, от его приступов и еще больше от финансовых мер, принятых недавно и считавшихся непомерно высокими, особенно духовенством, упрекавшим его к тому же в беспорядочных любовных связях, в слишком суровых законах и убийстве Томаса Бекета^{20 [243]} . Месяц спустя Ричард был коронован в Вестминстерском аббатстве архиепископом Балдуином Кентерберийским. Детальное описание торжественной церемонии дает нам хронист Рожер де Ховден^{21 [244]} : за высокими сановниками, которые открывают процессию, движутся четыре барона, держа канделябры и свечи, за которыми идет Жан Маршал с двумя золотыми шпорами из королевской сокровищницы; потом идут два графа, Гийом Маршал, ставший графом Пемброка и Стригиля, с королевским скипетром^{22 [245]} и Гийом Солсбери с жезлом. За ними идут Давид, брат шотландского короля, и Роберт, граф Лестер, окружая Жана, брата короля, графа Мортэна и Глостера, держащие три меча из королевской сокровищницы; наконец, за шестью графами, которые кладут на стол атрибуты королевской власти, приближается Гийом де Мандевиль, неся королевскую корону, а за ним идет будущий король Ричард, граф Пуату и герцог Нормандии. Заняв место, будущий король произносит три традиционные коронационные клятвы: он клянется нести всю жизнь мир и славу Богу и Святой церкви, обеспечивать правосудие народу и отменять плохие законы и извращенные обычаи, но соблюдать и хранить хорошие; потом Ричард раздевается и происходит помазание святым елеем головы, груди, рук, перед тем как облачиться в королевские одежды; архиепископ передает ему меч, предназначенный для изгнания еретиков и всех врагов Святой церкви; потом два графа надевают на ноги золотые шпоры; наконец, Ричард, одетый в королевскую мантию, коронован; он занимает место на троне и слушает мессу. После церемонии состоялся королевский пир, на котором присутствовало большое количество народа, у каждого свой статус, повод для великолепия и щедрот, которые сильно впечатлили свидетелей^{23 [246]} .

238

15 Roger de Hoveden. Chronica, III, 6; Gesta Henrici, II, 78; Mattheu Paris, II, 347.

239

16 Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 301-302.

240

17 Richard de Devizes, 6.

241

18 Richard de Devizes, 29-30; согласно Ричарду де Девизу (60-61) Алиенора предвидела восстание Жана и старалась заручиться верностью баронов по отношению к Ричарду.

242

19 Gesta Henrici, II, 106; Richard de Devizes, 13-14.

243

20 Mattheu Paris, III, 213-214; Guillaume de Newburgh. Historia regum Anglicarum, 280.

244

21 Gesta Henrici, II, 79-82; Roger de Hoveden. Chronica, III, 8-10; Richard de Devizes, 3, Raoul de Coggeshall. Chronicon anglicanum, 26.

245

22 В «Истории Гийома Маршала» Гийом ничего не говорит о своей роли и описывает коронацию лишь в нескольких строках. Histoire de Guillaume de Mardchal, v. 9567-9569.

246

23 Ambroise, v. 175-200, 206; Itinerarium, III, c. 5.

Ричард отдал приказание, чтобы на празднике не было ни евреев, ни женщин. Матвей Парижский дал объяснение этому исполненному указу через несколько дней: «в то время боялись магических выдумок, к которым прибегали во время коронации королей евреи и колдуньи»^{24 [247]} . Дж. Джилингем резко отвергает мнение тех, кто считал^{25 [248]} , что подобное изгнание женщин было естественным отвращением Ричарда к женщинам, констатацией его гомосексуальности: он хотел сделать банкет для холостяков, так сказать, «веселый праздник»^{26 [249]} . Как считает английский историк, такое изгнание женщин было нормальным во время английской коронации, и что если следовать такой логике, то все короли Средневековья были гомосексуалистами. Эту точку зрения мы обсудим позже^{27 [250]} . Однако во всяком случае такое изгнание не совсем обычно, так как хронист в этом случае не испытал желания уточнить, что оно было содержанием указа, и не придумал причины для его оправдания. Впрочем, неизвестно, был ли указ выполнен, и привел ли он к каким-нибудь протестам или беспокойствам.

247

24 Mattheu Paris, II, 349-350

248

25 Brundage J. A. Richard Lion Heart. New York, 1974. P. 257.

249

26 Gillingham J. Richard Coeur de Lion. P. 182; Gillingham J. Some legends of Richard the Lionheart: their development and their influence // Nelson J. L. Richard Coeur de Lion in history and myth. London, 1992. P. 63.

250

27 См. дальше, глава "Куртуазная любовь-любовь мужчин?".

То же самое касается и изгнания евреев. Несмотря на запрет, многие из них хотели участвовать в праздновании и пожелать королю счастливого царствования, подарить подарки, чтобы показать свою привязанность в эпоху, когда некий скрытый антисемитизм начал обостряться, как всегда, когда начинались разговоры о крестовом походе: многие христиане имели тенденцию, это хорошо было видно во время первого похода в 1096 г., давать одно название врагам веры и Христа, не только мусульманам, у которых собирались отнять Святые места, но и еретикам и евреям Запада^{28 [251]} . Охрана короля, сдерживая толпу у входа, постоянно отталкивала евреев, пытавшихся войти, их били, выгоняли и обирали до последней нитки. Результатом такого поведения было большое количество раненых и несколько погибших.

251

28 Riley-Smith J. The first crusade and the persecution of the jews, persecution and toleration // Studies in church history, 21, 1984. P. 51-72; Chazan R. Europeen jewry and the first crusade. London, 1987; Fiori J. «Une ou plusiers “premiere croisade”? Le message d’Urbain II ,et les plus anciens pogroms d’Occident // Revue historique, 285, 1991, 1. P. 3-27; Pierre l’Ermite et la premiere croisade. Paris, 1999. P. 221, 251.