Риэго
Шрифт:
«Вы не допустите, чтобы о вас говорили, как о безвольных людях, естественный удел которых — рабские цепи. Присоединитесь к вашим сыновьям. У них одна только мечта — разорвать ваши кандалы. Их оружие и кровь принадлежат вам! Чего вы ждете? Какая помеха остановила вас? Кто может воспротивиться воле целого народа?
Испанцы! Если вы не воспользуетесь представившимся случаем, если вы не увидите забрезжившего над вами луча счастья, не стенайте более и не жалуйтесь, ибо вы заслужили ваши муки! И слезы, которые вы станете проливать, не вызовут ни в ком сострадания… Если из-за вашего малодушия мы не преуспеем в начатом деле, мы испытаем по крайней
Но призывы борцов за свободу падали будто в пустоту, в мертвую, не рождающую отклика пустыню.
Все военные мероприятия патриотов против Кадиса терпели неудачу.
Не удалась и ночная атака на Кортадуру. Темной ночью Риэго выступил во главе трех колонн. Нагруженные тяжелыми лестницами, солдаты продвигались очень медленно. Проводники плохо знали местность и в течение нескольких часов водили людей по неверным направлениям. В довершение бед Риэго сорвался со стены, подпиравшей берег, и вывихнул себе ногу. Уже приближался рассвет, и от атаки пришлось отказаться.
Тревога патриотов с каждым днем возрастала. Половина солдат не внушала доверия. Те, кто попал в ряды повстанцев не по доброй воле, — гарнизоны Аркоса-де-ла-Фронтера, Сан-Фернандо, Карраки — считали себя пленниками и дезертировали при первом удобном случае. Этих людей нельзя было ставить на передовые линии, за ними приходилось зорко наблюдать.
20 января Риэго решил пойти в ночную атаку на Кадис со стороны моря. Он уже погрузил на суда 400 человек, лестницы и лазутчика, по указаниям которого собирался в определенном месте форсировать кадисскую стену. Но тут разведчики донесли, что этот план стал известен генералу Кампане и что на месте предполагаемой высадки собрано несколько отборных рот для отражения атакующих.
Еще через несколько дней вспыхнула и быстро угасла надежда завладеть городом изнутри. Помощник Кампаны полковник Сантьяго, тайный либерал, сообщил хунте, что им закончены все приготовления к восстанию в кадисском гарнизоне. 24 января он подымет своих людей и откроет патриотам путь через Кортадуру, Сантьяго просил произвести в этот день военную демонстрацию в сторону порта Пуэрто-де-Санта-Мария, чтобы отвлечь внимание Кампаны.
В условленный день и час Риэго во главе 900 человек пехоты, при одном орудии атаковал занимавший Санта-Марию кавалерийский полк и после ожесточенной схватки принудил его оставить порт. Выполнив свою задачу, он вернулся в Сан-Фернандо.
Но и на этот раз замыслы революционеров были кем-то выданы Кампане. Он арестовал замешанных в заговоре офицеров. Сантьяго едва удалось спастись бегством.
Комната погружалась в полумрак зимнего вечера. Скудный свет, бессильный разогнать выступавшие изо всех углов тени, цеплялся за золото эполет, за эфесы шпаг.
Шестеро офицеров, членов военной хунты, мучительно искали выхода из глухого кольца неудач.
Спины горбились от великой тяжести. Хмурые, усталые лица обращались в сторону говорившего с жадным вниманием, которое вскоре сменялось выражением досады и разочарования.
Есть ли еще решение? Разве может человеческий разум преодолеть роковую мощь враждебных сил?
Слабеющую волю опутывала паутина безнадежности.
Кирога подводил итоги:
— За двадцать пять дней революция не овладела ни пядью земли… Наши усилия против Кадиса обречены на неудачу. Враг обратил Кортадуру в крепость, и мы уложим половину наших людей, прежде чем прорвемся до ее середины. Скоро нас опояшет кольцо блокады… Нетрудно предвидеть настроение солдат: упадок дисциплины, дезертирство, неминуемый бунт… Предпринять общую вылазку на материк?. Это значило бы остаться без опорной точки, лишиться прекрасной линии обороны и подставить себя под натиск превосходных сил. Наши батальоны растаяли бы в течение недели.
Тут раздался голос Риэго:
— Итак?!.
Кирога поморщился.
— Сеньоры, начиная дело, мы рассчитывали на успех только при сочувствии и помощи всей Испании. Наша надежда — народ. Снова и снова обратимся к его совести и разуму и будем ждать. Вести от наших друзей говорят о близких выступлениях в северных провинциях. Ложи Мадрида, Севильи, Барселоны напрягают силы, чтобы прийти нам на помощь. Если сможем продержаться до тех пор, победа будет за нами.
— А если нет?
Кирога повернулся к Риэго:
— Тогда длинный список мучеников за свободу Испании пополнится новыми именами.
Молчание.
Поднялся Эваристо Сан-Мигель, секретарь хунты. Певучим голосом, постепенно увлекаясь своей мыслью, он предлагает новую попытку захвата Кадиса:
— У нас теперь достаточно пушек, ядер и пороху из арсенала Карраки. Нужно установить орудия на плоты и бомбардировать Кадис с моря. Снесем слабые береговые укрепления, а затем высадим десант и возьмем город штурмом!
Предложение Сан-Мигеля поддержал О’Дали:
— Даже такая рискованная операция, — настаивает он, — лучше опасного бездействия, разлагающего солдат.
Но артиллеристы Арко-Агуэро и Лопес-Баньос стали решительно возражать против подобной затеи. Операцию можно предпринять, только имея военные суда. Стрельба с плотов при неспокойном зимою море будет безрезультатной.
Снова все молчат.
Риэго шагает из угла в угол, поглощенный одной настойчивой мыслью. Пассивное ожидание неминуемо приведет к поражению. Он не хочет умирать в капкане, не померявшись силами с врагом!..
Он продолжает вслух:
— Кирога предлагает ждать… Выжидающая революция!.. Да это бессмыслица! Как если бы луч света задумал передохнуть на полдороге. Восстание, которое застыло, подобно библейской жене, оглянувшейся на Содом… Кирога рассчитывает на помощь народа, но народ поможет только живым, а живые борются за свою жизнь!
Рафаэль остановился. Пять человек спросили в один голос:
— Что же ты предлагаешь?
— Надо отобрать наиболее преданных людей и перебросить их на «твердую землю». Остальные будут оборонять остров. Нам нужна подвижная колонна. Она станет зовом революции к народу, зовом проснувшихся к спящим! Испанцы увидят, наконец, бодрую, как полыхающее пламя, действенную силу восстания. Только она одна может вызвать сочувствие и подражание… Колонна подымет города, весть о ней разнесется по всей стране. Абсолютисты трубят, будто мы испугались и укрылись от них на острове. Мы докажем всему свету противное! Мало того, подвижная колонна обеспечит и длительную оборону Леона. Пусть-ка попробует Фрейре атаковать остров, когда над его затылком будет висеть крепкий, готовый обрушиться кулак!.. Кирога прав: мы должны продержаться как можно дольше. Рейд в тылу противника и поможет этому в высшей степени.