Рикэм-бо «Стерегущий берег»
Шрифт:
— Но я обещал открыть глаза всем этим господам на истинное положение вещей — заявил Смит.
Игорь слушал собеседника с интересом.
— Что вы хотите сказать?
— А то, что мегалодоны, не смотря на свои ужасающие размеры и мощь, вряд ли живут намного дольше обычных белых акул, чей возрастной предел 40–50 лет! В биологии размеры и сила обычно не влияют на продолжительность жизни. Самые страшные сухопутные хищники в истории планеты — тираннозавры умирали молодыми, редко доживая до двадцати лет. Между тем мы не знаем, сколько лет именно этой акуле. А что если мы преследуем старушку пенсионного возраста?!
Смиту понравилась собственная шутка и он хохотнул. Журналист собирался камня на камне не оставить от стройной теории знаменитого
— Обещание предоставить в океанариум самку суперакулы тоже скорей всего блеф, — продолжал рассуждать он. — Но даже если Хиггинсу удастся изловить «леди-мегалодон», нет никакой гарантии, что она родит в неволе…
Наконец, у акул часто встречается такое явление как каинизм. Вы что-нибудь слышали об этом явлении?
Игорь пожал плечами и Смит пояснил, что сам термин заимствован из библейской истории про братоубийцу Каина. Каинизм — это явление, при котором ещё не родившийся детёныш акулы, исчерпав запасы питательных веществ, поступающих через пуповину, пожирает братьев и сестёр прямо в утробе матери. Соседи по матке служат для акулёнка кормом! Известен случай, когда биолог, занимающийся изучением акул, вспорол живот мёртвой акулы, запустил руку в её внутренности, и ещё не родившийся «бэби» откусил ему палец! При этом единственный выживший акулёнок часто очень уязвим для инфекций и нередко бывает съеденным собственными родителями.
— Когда я выложил всё это уважаемому профессору и пообещал, что расскажу об этом его инвесторам, — подытожил свой рассказ журналист, — он отказался от намерения дать сожрать меня акулам из моей собственной редакции, и мы пришли к соглашению…
В свою очередь «Цепкий Буль» заметил Исмаилову, что на этом судне каждый преследует какой-то меркантильный интерес:
— Одни рискуют ради денег, другие ради славы; третьих привёл сюда профессиональный мотив. Вы же выбиваетесь из общего ряда. Зачем вы тут?
— Мне тоже не чуждо тщеславие, — ответил Исмаилов. Журналист конечно ему не поверил, однако допытываться не стал. Вскоре он увидел, что капитан судна присел отдохнуть и решил, воспользоваться моментом, чтобы дополнить будущий очерк интервью с ним.
Смита уже давно не было рядом, а Игорь всё стоял возле борта. Яркие образы появлялись у него перед глазами…
Это случилось с ним вскоре после возвращения из японского плена. Однажды он зашёл в кинотеатр, чтобы посмотреть новую комедию. Перед сеансом крутили военную хронику. Диктор бодро рассказывал о том, что для фашистского рейха настало время расплаты. В рейд на Германию отправлялось сразу по тысяче тяжёлых бомбардировщиков ВВС США «Боинг Б-17» — «Летающая крепость». Теперь воздушные армады союзников методично днём и ночью стирали с лица земли немецкие города. В ролике подробно рассказывалось об операции под кодовым наименованием «Гоммора». Второй по величине город Германии — Гамбург был засыпан тысячами тонн зажигательных и фугасных бомб. Это вызвало пожар воистину библейского масштаба. Несколько дней в городе бушевал огненный шторм, столб дыма поднимался в стратосферу.
В пропагандистский киножурнал были включены кадры трофейной немецкой кинохроники и рассказы пилотов американских бомбардировщиков. Непонятно было, как такое пропустила военная цензура, но на Игоря увиденное и услышанное произвело крайне тягостное впечатление. Он то думал, что сам только что вернулся из Ада, и худшего места на земле, чем японская каторга, просто быть не может. Но оказалось, что он ошибался…
Ещё очень долго после просмотра того киножурнала он не мог справиться с навязчивыми образами в голове. Они четко появлялись у него перед глазами, настолько четко, что, казалось, он даже может чувствовать отвратительный запах дыма и горящей плоти, проникающий даже в кабины бомбардировщиков, идущих на высоте свыше десяти километров. А там под крылом тысячи мирных жителей сгорали заживо, обращаясь в пепел; задыхались от ядовитых газов в подвалах своих домов. Пламя выжигало кислород, и многие умирали от удушья. Когда огонь из пылающих зданий прорвался сквозь крыши, — над городом поднялся столб раскалённого воздуха высотой около шести километров. Воздух так накалился, что всё, что могло воспламениться, мгновенно сгорало. Кипел асфальт, в окнах плавились стёкла…
Погибло 50 000 человек, 20 000 были ранены, десятки тысяч пропали без вести и сошли с ума.
Один свидетель так описывал начавшуюся после окончания бомбёжки работу специальных санитарно-спасательных команд: «Люди в противогазах прокладывали себе путь огнеметами, так как несметное количество трупов было усеяно жирными — в два сантиметра длиной — червями и огромными зеленными мухами, невиданного доселе размера, не говоря уже о воистину гигантских крысах покрывающих серым, копошащимся ковром углы разрушенных строений…».
Гамбург превратился в пустыню, состоящую из барханов битого кирпича. Затем настал черёд Дрездена, где погибло уже 250 000 человек. Фотографии только одного из 80-ти разбомбленных англо-американскими пилотами германских городов-мишеней — Везеля, ничем не отличаются от снимков лунного ландшафта…
Нечто похожее, только с помощью принципиально нового оружия, Америка сделала в Хиросиме и в Нагасаки уже в самом конце войны…
Исмаилова стал мучить вопрос: «Если количество погибших при атомных бомбардировках всего двух японских городов составило примерно по сто тысяч человек, то какими жертвами придётся заплатить России за отставание от Америки в атомной гонке?». Один знакомый офицер в чине полковника, который в отличие от приятеля-неудачника делал отличную карьеру в ВВС, уже тогда откровенно объяснял Игорю:
— Уверяю тебя, очень скоро нам неизбежно придётся столкнуться со Сталиным. Вся надежда, что к тому моменту на наших передовых авиационных базах уже будет храниться пара сотен атомных бомб, чтобы превратить половину СССР в радиационную пустыню.
Игоря столь хладнокровный подход сослуживца поразил и он напомнил ему о том, что даже создавших новое оружие физиков потрясла его ужасная мощь, и что опасно столь бездумно выпускать атомного джина из бутылки. На что полковник флегматично пожал плечами и философски изрёк:
— Земля периодически нуждается в сильных встрясках. Старушке это даже полезно. Говорят, именно радиация в своё время стала ключевым фактором возникновения многообразия жизни на Земле. Ты что-нибудь слышал о Кембрийском взрыве? — осведомился у Исмаилова приятель-лётчик, и пояснил:
— Я вычитал в одном научно-популярном журнале, что учёные считают, будто 550 миллионов лет назад Северный и Южный магнитные полюса менялись местами каждые 30–50 тысяч лет. Из-за этого магнитное поле нашей планеты ослабевало, а в какие-то периоды почти исчезало, что способствовало повышению радиации и накоплению живыми организмами большого количества мутаций. Это, в свою очередь могло спровоцировать так называемый Кембрийский взрыв — резкий рост количества живых существ в Мировом океане. Так что нет ничего плохого в том, чтобы подхлестнуть эволюцию за счёт японцев и русских. Если уж цивилизация нуждается во вливании свежей крови и для этого небольшого конца света не избежать, то пусть за него заплатят азиаты и гунны.
Видимо, внезапно вспомнив, что у Исмаилова русские корни, тот полковник смутился своей откровенности и добавил:
— Понимаю, тебе это неприятно слышать, но пусть тебя утешит, что из страшного месива возродится новая Россия без варваров-большевиков…
Те недавние впечатления серьёзно повлияли на мировоззрение Исмаилова, и заставили его сделать очень резкие шаги в своей жизни. Особенно важной для него стала одна встреча…
Около часа дня тендер замедлил ход. Ещё некоторое время судно кружило в одном квадрате, пока появившийся из своей ставки под капитанским мостиком профессор не дал знак остановиться. Затих гул корабельной машины, с громким всплеском упал в воду якорь; загремела разматываемая цепь.