Рим. Цена величия
Шрифт:
Евтих, довольный, с поклоном удалился. Предчувствие скорых побед на скачках после долгого бездействия окрыляли его. Скорей бы Гай Цезарь наследовал власть! Тогда-то Евтих сказочно разбогатеет, ибо не было в Риме равных ему в умении управлять колесницей, ловко обходя и сбрасывая на поворотах соперников. В лошадях маленький возничий разбирался лучше всех торговцев. Он был рад, что Калигула послушал его и приобрел кобылу, – теперь наследник владел самыми лучшими и быстрыми лошадьми в империи. Но лавры достанутся ему, Евтиху, он прославится на весь мир, и золото само потечет к нему в руки. Выбрав партию «зеленых», он обеспечил себе будущее, заручившись поддержкой самого Гая
Калигула решил выспаться перед вечерней оргией. Что же поделывает его несравненная Юния? Наверное, волнуется перед свадьбой, крутясь перед зеркалом, примеряет свадебный наряд, готовит свои девические одежды для посвящения пенатам. Однако, узнав, чем занимается его невеста, Гай очень удивился бы, потому что как раз в тот момент, когда он клонил голову на подушку, она объясняла подругам свою дерзкую затею.
Калигула безмятежно проспал до того времени, когда зажгли первые огни, и тогда Ботер разбудил его сообщением, что пожаловали первые гости.
– Думаю, это Лициний или мои актеры, – сказал Гай, облачаясь в тунику.
– Ты прав, господин. – Ботер в это время затягивал ремешки его сандалий. – Господа Мнестер и Аппелес уже меряют шагами атриум, а господа Лициний и Эмилий Лепид только что прибыли.
Калигула вышел к прибывшим. Во время взаимных приветствий номенклатор доложил о Павле Фабии и префекте претория. Негромко переговариваясь, вступили в атриум и эти гости.
– Приветствую любимых друзей! Мы можем сразу пройти в триклиний, ложа готовы, – сказал Калигула. – Надеюсь, Мнестер и Аппелес порадуют нас в начале праздника своим представлением. Я пригласил лучших музыкантов.
– А танцовщицы? – поинтересовался с ехидцей роскошный Персик. – Храня верность своей прекрасной невесте, надеюсь, ты не забыл наши пристрастия во время шумных оргий.
– А ты все еще не можешь забыть пирушку у Статилия после собрания братьев? – поинтересовался Калигула с улыбкой. – Знаешь, мой Невий, Павел удивил нас, насладившись за вечер прелестями всех танцовщиц.
– Наверное, он брал на себя двух или трех сразу, – мудро заметил префект, тая усмешку.
Фабий покраснел под смех друзей.
Объявили о приходе Агенобарба. Огромный Домиций на мгновение заслонил узкий вход. На лице Макрона отразилась злоба, смешанная с брезгливостью, едва он завидел своего врага, но префект быстро овладел собой, спрятав чувства под личиной равнодушия. Они даже не обменялись приветствиями.
Последними прибыли Марк Виниций и благоухающий Ганимед в белоснежной тоге со множеством идеальных складок. Своим изяществом и манерностью он затмил даже Фабия Персика. Агенобарб, недолюбливая женоподобного Лепида, демонстративно зажал нос рукой, громко заявив, что, кажется, решили пировать без женщин. Ганимед тут же вспылил, раскрасневшись от злости:
– Помнится, как кто-то в загородном доме Ливиллы воображал себя Фебом, посыпав золотой пудрой медную бороду. Но от него до сих пор попахивает мышами и тюремной камерой.
Домиций в гневе сжал кулаки, но Ганимед скользнул за широкую спину Калигулы.
– Скажи, Гай, к чему ты прислал золотую шкатулку с ключом? – спросил Виниций, показывая ее всем. – Странный подарок.
Наследник удивленно посмотрел на него.
– Я тоже получил, – произнес Фабий.
– И я. – Макрон достал из синуса красной туники свою шкатулку.
– Но я никому ничего не посылал, – сказал Гай. – Более того, и мне принесли такую же.
– Чей-то розыгрыш, – проговорил Виниций, пряча шкатулку. – Но вещица прелестная, к тому же стоит немало.
Гости прошли в триклиний. Калигула занял почетное ложе, остальные расположились согласно своим дружеским пристрастиям. Лепид ближе к Виницию и Лицинию, подальше от Агенобарба, Макрон рядом с Калигулой напротив Фабия Персика. Актеры разместились с шумным Домицием, который был их страстным поклонником. Темнокожие рабыни полили гостям руки прохладной душистой водой, возложили им на головы цветочные венки, кравчие внесли закуску, состоящую, по обычаю, из яиц, сыра, оливок и устриц, виночерпии разлили вино, приправленное душистым медом.
Под тихую музыку свирелей все принялись за еду. Закуску сменили более изысканные яства: фаршированные куропатки, жареное мясо, приправленное драгоценным соусом гарум, доставленным из Испании, огромные омары, морская рыба в изобилии зелени. Мнестер и Аппелес не поспевали за бесцеремонным Домицием, выхватывающим лучшие куски. Он громко разглагольствовал с набитым ртом, вытирая руки о белоснежный синфесис. Фабий ел мало, прислушиваясь к разговору Калигулы и Макрона. Едва был утолен первый голод, как рабыни, розовой водой омыв руки пирующим, сменили им тонкие синфесисы и венки. Музыка зазвучала громче, Калигула сделал знак актерам, и те удалились для переодевания. Гибкие танцовщицы закружились, играя прозрачными накидками, Домиций громко ревел от восторга, заставляя вздрагивать кравчих, менявших очередные блюда. Незаметно Гай шепнул на ухо управляющему несколько слов, и кувшины вина сменили. Калигула задумал шутку в духе Статилия Корвина, велев подлить возбуждающий миррис.
Мнестер и Аппелес в масках Венеры и Марса появились на перевитой гирляндами сцене. Содержание спектакля намекало на отношения Калигулы и прекрасной Юнии. Они искусно разыгрывали любовную страсть, совершая непристойные телодвижения. Гости бурно встретили появление Вулкана с сетью, которой он искусно опутал незадачливых влюбленных, и принялись кидать в грозного бога кости. Сверкающим мечом Марс разорвал окутывающие путы, схватил плеть и прогнал со сцены Вулкана. Смешно прихрамывая и тряся головой, точно Клавдий, тот поспешно убежал, закрываясь руками. Калигула довольно улыбался. Затем Мнестер по его просьбе исполнил песнь, которую ранее пел вместо Гая на состязании у Домиция. Красный от стыда Агенобарб молча проглотил эту насмешку над собственным искусством, причем Макрон довольно громко спросил, не споет ли кто-нибудь из присутствующих лучше прославленного актера. Все промолчали, а Агенобарб еще сильней побагровел с досады.
Миррис потихоньку начал свое пагубное воздействие. Калигула перехватил жадный взгляд Макрона на молоденькую рабыню, ставившую перед ним блюдо со сладкими фигами.
– Я думаю, неплохо бы поразвлечься! – громко заявил хозяин. – Ботер, пригласи девушек, что прислала Лара Варус!
– Гетеры из лупанара! – воскликнул Фабий. – Великолепно!
– Это не вялые танцовщицы, что раскованны только на сцене, – сказал Лициний.
И тут на сцену вышли девушки настолько прекрасные, что все затаили дыхание, жадно разглядывая неземную красоту. Лицо каждой прикрывала тонкая вуаль, меж собой их соединяла тонкая золотая цепь, а руки сковывали золотые браслеты невольниц. Первой шла белокурая римлянка в полупрозрачной красной тунике с высокими разрезами, обнажающими длинные ноги, второй – гречанка, тонкая ткань ее хитона ниспадала сзади шлейфом, одна грудь была обнажена. За ней легко скользила испанка в пестром и диадеме с рожками на черных распущенных волосах. Последней появилась египтянка. И тут неожиданно Калигула почувствовал сильное волнение, огнем загорелись его чресла, он обернулся и увидел, как поражены и его гости.