Рим. Цена величия

Голубева Юлия

Девушка была ослепительна в своей вызывающей наготе. Единственной одеждой был широкий воротник из тонкого золота с украшениями из разноцветной эмали и прозрачная гофрированная юбка с драгоценным поясом, концы которого ниспадали сзади и впереди, скрывая самое сокровенное от ненасытных мужских взглядов. Гай дрожал от напряжения, жадно разглядывая ее полную прекрасную грудь. Он сознавал, что его невеста была так же совершенна, как и эта египетская гетера, но что-то необъяснимое влекло его к ней. Она томно взглянула на него своими миндалевидными глазами, густо обведенными сурьмой, и тут

же отвернулась, тряхнув тяжелыми, черными как ночь волосами, перехваченными золотым обручем. Сердце перевернулось в груди у Калигулы от этого взгляда, и он плотно сжал колени, пытая противиться нарастающему желанию и проклиная миррис.

Музыка зазвучала громче, и девушки стали танцевать, звеня браслетами, вначале плавно и медленно, затем ускоряя гибкие кошачьи движения. Темп все нарастал и нарастал, достигая апогея, и прекрасные танцовщицы тоже кружились все быстрей и быстрей, пока наконец музыка резко не оборвалась, и они внезапно не застыли, коленопреклоненные.

Мужчины разом вскочили со своих мест, громко аплодируя и выкрикивая похвалу дивным танцовщицам. Девушки медленно поднялись.

– Их всего четыре, этих гетер! – крикнул Фабий. – Нас больше! Кому же достанется честь делить ложе с одной из этих красавиц?

– Спокойно, Фабий! – Макрон от волнения тяжело дышал. – Пусть решит жребий.

Неожиданно прекрасная египтянка вышла вперед.

– Уже все решено. Обладать нами смогут лишь обладатели ключей, – сказала она мелодичным голосом.

– Но у меня нет ключа! – громко и возмущенно закричал Домиций.

– Что ж, это странное решение, но я согласен, – произнес Калигула, не сводя глаз с черноокой египтянки. Но в глубине души он боялся: что, если его ключ подойдет именно к ее цепи?

Белокурая римлянка вышла вперед, насколько ей позволила длина золотой цепи, давая тем понять, что будет первой. Восхищенный Макрон с легкостью открыл ее браслеты.

– Девчонка будто угадала мое пристрастие, свежее и искуснее римлянок нет никого.

Второй гречанка медленно, будто раздумывая, подняла руки. Мужчины жадно следили, чей ключ подойдет, и Виниций счастливо вздохнул. Он всегда предпочитал гетер из Греции. Настала очередь смуглой испанки. Она обвела глазами триклиний, теребя золотые браслеты, и наконец резко и решительно вытянула руку в сторону роскошного Фабия. Персик не верил своей удаче: именно его ключ сумел открыть ее изящные браслеты.

Египтянка же отрешенно смотрела в сторону, не обращая ни на кого внимания.

– Прекрасная, – обратился к ней Домиций, – тебе известно, что выбор уже сделан в пользу Гая Цезаря? Он – последний обладатель золотого ключа.

Калигула затрепетал. Две силы боролись в нем: любовь к Юнии и желание обладать во что бы то ни стало дивной гетерой. Но мучительная борьба наконец завершилась, и он произнес неверным голосом:

– Нет! Я уступаю ее тебе, Агенобарб.

И заметил, как в ее черных глазах заплясали веселые искорки.

– А как же твой ключ, Гай? – спросил Макрон. – Тебе ведь тоже прислали такой же, значит, дивная египтянка твоя на эту ночь. Мы все подчинились правилам этой странной игры, не отступай же, твоя невеста не узнает об этом. Ты дурак, если откажешься от самой прекрасной гетеры, что я когда-либо видел.

Египтянка вызывающе смотрела на него. Но Калигула тряхнул рыжими кудрями, отгоняя наваждение, и, резко размахнувшись, кинул в угол триклиния свою шкатулку с ключом.

– Домиций, думаю, ты сумеешь справиться с цепью и без ключа.

Обрадованный Агенобарб подхватил египтянку на руки, точно пушинку. Она весело расхохоталась.

– Ну, любимый, – неожиданно произнесла она, повернув прелестное личико к Гаю. – Ты превзошел мои ожидания, оставшись верным своей невесте. Но не смутит ли тебя, что ты сейчас с легкостью отдал ее другому?

Все остолбенели. А девушки непринужденно скинули парики. Оказалось, что Виниций сжимает в объятиях Ливиллу, Невий – свою жену, а Фабий обнимает Друзиллу.

– Юния? Моя Юния? – спросил Калигула, все еще не веря своим глазам, когда Клавдилла сбросила черный парик египтянки. – Признаться, ваш розыгрыш… Домиций, верни же мне наконец мою невесту.

И Юния перекочевала в объятия жениха. Все весело смеялись.

– Клянусь богами, – сказал Лициний. – Но я в жизни еще не видел гетер прекрасней, чем ваши супруги и возлюбленные. Друзья мои, имея такое сокровище в постели, я никогда не зашел бы ни в один лупанар!

– Музыку! – крикнул Ганимед.

Все стали умолять девушек еще раз исполнить чудный танец, они не заставили себя долго упрашивать, стоило испить вина, приправленного миррисом. Затем Юния пела, аккомпанируя себе на лире. Домиций к всеобщему смеху настоял на желании спеть с ней дуэтом. Лавры Аполлона или Мнестера не давали ему спокойно спать. Но актер, подхватывая в трудных местах, на этот раз дал ему возможность достойно завершить песнь.

Юния сделала знак Ботеру, стоящему в стороне. Мужчины, увидев, как он завел новых танцовщиц, торжествующе подняли чаши во славу Венеры.

– Не могли же мы испортить остальным пирушку, – сказала Юния. – И предусмотрели все.

– Клавдилла, – ревниво заметил Гай, – прикрой же наконец свою обнаженную грудь. Право, ты всех свела с ума.

Он подал ей накидку. Рассмеявшись, Юния накинула ее поверх золотого воротника, и они услышали вздохи Домиция и Макрона.

– Смотри-ка, – прошептала она на ухо Калигуле, – префект претория еще не оставил своих надежд.

Ее подруги, освободившись от золотых цепей, веселись от души, без конца поднимая чаши с вином. Домиций загрустил, видимо вспомнив Агриппиниллу. Но Юния не дала никому предаваться тоскливым думам, предложив ему и Фабию Персику станцевать священный танец арвальских братьев. Слегка пошатываясь, они вышли на сцену под всеобщий смех. Калигула в цветочном венке присоединился к ним. Затем Юния и Ливилла исполнили танец жриц Геры.

Оргия закончилась ко времени, когда поют первые петухи. Все, взъерошенные и полуодетые, выскочили из своих кубикул, вспомнив, что скоро начнутся свадебные торжества и пора расходиться. В храмах жрецы уже готовятся к жертвоприношениям, осматривая священных животных, в доме Силана, скорее всего, уже началась суета. Девушки, наспех собрав украшения и едва одевшись, покинули дворец Тиберия через криптопортик.