Рим. Цена величия
Шрифт:
– Это Геката, – шепнул ей кто-то. – Священная статуя, около нее мы приносим жертвы.
– Пора начинать церемонию, жрецы! – торжественно произнес Калигула.
Несколько человек отделилось от толпы, один из них приподнял капюшон и неожиданно дружески подмигнул Юнии.
– Фабий Персик! – не удержалась она от удивленного возгласа.
– Тише, красавица! – полусердито сказал он. – Здесь не принято произносить имена.
Она покорно с улыбкой приложила палец к губам.
Взвился ввысь священный огонь на светильниках вокруг алтаря из черного мрамора, и Юния смогла разглядеть статую.
Девять раз исполнили жрецы протяжные песни и молча застыли, коленопреклоненные. Помощники подвели к алтарю черную телку с посеребренными рогами. Животное послушно ступало, вскидывая голову на темную статую. Молнией сверкнуло лезвие длинного ножа, разрезав темноту, и на пьедестал брызнула свежая кровь. Один из жрецов принял внутренности на серебряном подносе и долго их рассматривал.
– Печень животного двойная! – громко провозгласил гаруспик. – Это счастливый знак! Геката благословляет ваш брак!
Юния счастливо улыбнулась, поймав довольный взгляд Гая.
Затем еще девять черных щенят были зарезаны на алтаре. Жрецы разожгли огонь, чтобы сжечь жертвы, и кинули туда живого черного петуха. Перья его вмиг обуглились, но птица попыталась взлететь, и обожженным комком упала в пламя. Жрецы переглянулись.
– Я еще не видел более благоприятных знамений. – Юния узнала голос Фабия. – Геката никогда не раздавала их столь щедро, как сегодня.
– Я же говорил, что наш брак заключили боги еще при нашем рождении, – сказал Калигула. Он подошел к Юнии. – Мы должны еще разломить жертвенный хлеб.
Один из жрецов торжественно преподнес им черный фар, жертвенный пирог, новобрачные разломили его, бросив остатки в огонь, так же как ранее проделали со священным белым фаром Юпитера. Так перед лицом подземных богов они стали мужем и женой.
Но неожиданно Гай заметил, как затуманился взгляд любимой. Она смотрела будто сквозь него, затем подняла глаза на лик богини и безотчетно пошла к жертвенному огню. Фабий перехватил руку Гая, который попытался остановить Клавдиллу. Все присутствующие в один миг застыли, воцарилась тишина. Юния же не отрываясь смотрела на огонь, отблески его кровавыми бликами прыгали в ее черных глазах, затем пламя вдруг резко взметнулось, устремившись к небесам, его длинные языки лизнули верхушки деревьев, и все светильники разом погасли.
Крик ужаса вырвался у присутствующих. Но тут пламя вновь вспыхнуло и загорелось уже ровно. Юнию передернуло, и она осела на землю. Калигула едва успел подхватить ее на руки. Все безмолвствовали, в страхе наблюдая за ними.
– Любимая, что с тобой было? – тревожно вопрошал Гай, теребя ее за плащ.
– Геката просит еще крови. Ей недостаточно этих жертв, чтоб скрепить наш союз, – тихо с усилием ответила Клавдилла.
– Мы принесем еще жертвы, девять телок, черных щенят… – сказал Фабий, опустившись рядом на траву.
– Она требует человеческой крови, – выдохнула Юния и безвольно поникла на руках Гая.
– Ей было видение! Сама подземная богиня являлась ей! Она избранная! – слышались отовсюду возгласы, полные восхищения. – Знамение! Знамение! Воля Гекаты!
– Мы должны принести Гекате жертву, о которой она просит! – звонко крикнула Юния, обращаясь к поклонникам тайной магии.
Голос ее эхом отразили деревья. Люди испуганно сжались.
– Вы должны добиться благословения великой темной богини! Дайте же ей то, что она хочет!
Несколько человек неожиданно вытолкнули на середину какого-то юношу.
– Мы принесем в жертву этого новичка! Пусть главный жрец скажет!
Калигула выступил вперед, откинул капюшон:
– Думаю, богиня согласится принять его окровавленное сердце!
– Нет! – вдруг резко выкрикнула Клавдилла. Молниями вспыхивали нужные слова, внушенные извне. – Огонь! Кровь! Огонь! Кровь!
Она исступленно стала выкрикивать эти два слова и крутиться волчком. Калигула в страхе отпрянул, но Фабий схватил его за полу плаща и горячо зашептал на ухо:
– Сынок! Ты – глупец! Сама богиня вселилась в нее и вещает ее устами. Не показывай свой страх перед этим обезумевшим сбродом. Именно ты должен провозгласить ее волю.
Взгляд Калигулы стал осмысленным. Он схватил Юнию, прижал к себе, чувствуя, как она перестает биться и успокаивается.
Все еще придерживая ее одной рукой, он взметнул другую вверх и закричал, вновь пробудив гулкое эхо:
– Хватайте факелы! Спалим Рим! Это и будет наша жертва во славу темной Гекаты!
– Спалим дотла! Зажжем Рим! – подхватила обезумевшая толпа.
Пламя разожженных факелов резко запылало, разорвав ночной мрак. И сотня ослепленных Гекатой устремилась прочь из священной рощи, неся смерть жителям Рима.
Изогнутый нож месяца хищно звенел в напряженном ночном небе, отбрасывая скупые, безжизненные лучи, которые таяли без следа, соприкоснувшись с мраком беззвездного небосклона.
XXXVI
Авентин спал, безмятежно раскинув руки-улицы. В пустых глазницах окон маленьких бедняцких лачуг и многоэтажных уродливых инсул ночь была еще гуще, ни один огонек не проглядывал сквозь мрачную тьму. Редкие прохожие бесшумно скользили от дома к дому, не отбрасывая теней. Казалось, воздух был пропитан зловещим предчувствием беды, но жители Авентина не чувствовали грозящей опасности, лишь изредка раздавался едва слышный стон, вызванный кошмарным сном.
Поджигатели в черных плащах с низко надвинутыми капюшонами, разделившись, вступили на узкие изогнутые улочки. Калигула, Юния и Фабий остановились, наблюдая, как приверженцы мрачной богини зажигают пучки соломы. Вот первый сноп ярких искр взметнулся на деревянной крыше.
Калигула наклонил голову, точно прислушиваясь, а когда повернулся к Фабию, на губах его играла кривая усмешка, глаза горели безумием, ноздри раздувались, как у дикого вепря.
– Ветер, – он указал рукой в ту сторону, откуда они пришли, – ветер Гекаты подхватит пламя, разметает его по всему холму.