Римский орел
Шрифт:
Подполковник улыбнулся. Тоска пришла и ушла. Осталась реальность, которую следует принять такой, какая она есть.
«Dura lex, sed lex» [32] , как говорят соотечественники кентуриона Гонория. И еще они говорят: «Tempora mutantur et nos mutamur in illis» [33] , что как нельзя более подходит к тому положению, в котором оказался подполковник Геннадий Черепанов.
Плавт заворочался рядом. Он был не прочь поболтать, но его спутник и собрат по несчастью молчал, и кентурион из уважения к нему тоже не нарушил
32
Dura lex, sed lex (лат.) — Закон суров, но это закон.
33
Tempora mutantur et nos mutamur in illis (лат.) — Времена меняются, и мы меняемся (в них).
34
Атропос — одна из трех парок. Парки — Клото, Лахесис и Атропос — согласно верованиям римлян — плели ткань из нитей человеческих жизней, и если нить жизни перерезалась или обрывалась, то человек, соответственно, умирал.
Их путешествие закончилось.
На обширном лугу собралась приличная толпа.
Местная гвардия во главе с седым хитрованом-риксом.
Вандалы под предводительством рыжего, лохматого громилы, нацепившего поверх куртки золоченую кирасу с причудливыми узорами.
Серая толпа простонародья из окрестных поселений…
И пестрая компания квеманов во главе со старым знакомцем Черепанова. Тем самым вождем, что командовал ночным налетом на приютивший их с Коршуновым поселок. Тем самым, который захватил Геннадия в плен. Рядом с вождем имелись парочка увешанных оберегами и талисманами шаманов (ну как же без них?) и дюжины две воинов с топорами и копьями.
Когда пленников без особых церемоний выкинули из телеги, квеманы заметно оживились.
Рыжий вандал шагнул к квеманскому лидеру:
— Золото привез?
Квеман надменно оглядел рыжего, уронил: «Да».
Несмотря на приличный рост и здоровенный «рогатый» шлем, прибавлявший квеману еще четверть метра, рядом с рыжим он смотрелся так себе. Никакая надменность не могла скрыть того, что прикид у вандала намного богаче, оружие — лучше, а природного куража — существенно больше.
— Покажи, что привез!
Квеман полез за пазуху, вытянул мешочек, развязал, продемонстрировал содержимое.
Вандал кивнул.
Квеман, в свою очередь, кивнул шаманам. Те двинулись к пленникам (вандалы-сторожа посторонились), оглядели «товар», кивнули: те самые, мол. Можно брать.
«Вот попали!» — подумал Черепанов. И очень серьезно усомнился в благосклонности к нему дамы Удачи.
Мешок с деньгами перекочевал к рыжему. Тот встряхнул его на ладони, кивнул в ответ на вопросительный взгляд местного рикса, сделал знак своим, и те подтолкнули пленников ко квеманам.
Квеманский вождь ухватил Геннадия за волосы, наклонился к его уху.
— Ты понимаешь меня, чужак, — прошептал он. — Ты и твой дружок, вы будете умирать медленно, так медленно, что…
— Все, кто слышит меня! — выкрикнул вдруг римлянин. — Все, кто слышит меня! Кто сможет: передайте моему другу легату Максимину, что стало с его послом примипил-кентурионом Гонорием Плавтом Аптусом! Передайте ему!..
Рыжий вождь вандалов, все еще державший мешочек с деньгами и намеревавшийся вытряхнуть его содержимое на мозолистую ладонь, внезапно остановился и уставился на римлянина.
— Ты сказал: ты — старший кентурион? — спросил рыжий на ломаной латыни.
— Я — первый кентурион первой когорты Первого Фракийского легиона Гонорий Плавт Аптус! — с неподобающей пленнику гордостью ответил римлянин и вздернул подбородок.
— Он уже мой! — вмешался квеманский вождь. — Ты взял деньги. Забирайте их! — скомандовал он своим.
— Нет, постой! — рявкнул рыжий.
Одним плавным движением он преодолел разделявшее их расстояние, смахнул со своего пути едва не упавшего квеманского воина, схватил Плавта за плечо и развернул к себе. — Ты точно первый кентурион, дружок? Если ты врешь, то, клянусь секирой Доннара, я заставлю тебя раскаяться!
— Я примипил Первого Фракийского легиона легата Максимина Фракийца! — отчеканил Плавт, глядя снизу вверх на рыжебородого. — Или ты глух, варвар-вандал?
Рыжий отпустил римлянина, широко разинул мохнатую пасть.
— Доннар услышал меня! — провозгласил он и расхохотался. А потом швырнул квеманское золото квеманскому вождю.
Мешочек, звякнув, упал к ногам «рогатого». Несколько монет выкатились на траву.
— Я передумал! — заявил рыжий. — Забери свои деньги!
— Подними! — злобно прошипел квеман. — Сделка совершена. Эти негодяи — мои! Мои! — яростно выкрикнул он. — Ты их не получишь!
— Ты так думаешь? — Вандал осклабился. — Почему ты так думаешь?
На первый взгляд казалось, что вандалу очень весело, но Черепанов знал этот тип «веселья». На месте «рогатого» он не стал бы искушать судьбу.
Но квеманский вожак сам был в ярости. И не собирался уступать.
— Потому что они осквернили богов! — закричал он. — Потому что на них кровь моих родичей! Я их не отдам!
Одной рукой он выдернул секиру, второй вцепился в волосы Черепанова. И Геннадий, черт возьми, ничего не мог сделать: со спутанными ногами и руками, скрученными за спиной.
Квеманы схватились за оружие. А вандалы… Вандалы тут же без лишних слов, молча ринулись на противника… Рыжий остановил их пронзительным выкриком.
Затем выдержал небольшую паузу, чтобы квеманы прочувствовали ситуацию и ощутили жадную готовность его людей расчленять и усекать.
А потом осведомился подчеркнуто мягко:
— Значит, они — твои кровники, лесовик? И они оскорбили твоих богов, да?
— Да! — Ледяное спокойствие рыжего в сочетании с кровожадной пылкостью остальных вандалов произвело нужное впечатление. Понял, дурилка, что этой драки он может не пережить.
— В таком случае они стоят намного дороже, чем ты мне дал, — еще мягче произнес рыжий. — Выходит, ты хотел обмануть меня, человече. Я огорчен, — вандал демонстративно вздохнул, — я очень огорчен. И поэтому я забираю их обратно. Хочешь мне помешать? — В высоком голосе вандальского вожака проскользнула вдруг тоскливая нотка. Что-то вроде скулежа бойцовой собаки, которой очень хочется вырвать врагу глотку, но нельзя. Пока тот не преступил некой черты…
— Сколько тебе нужно? — отрывисто бросил квеман. — Назови свою цену!